токъ словъ ея занимательнаго собесѣдника и я, противъ воли, остался сидѣть.
— Это пгекгасно! — рѣшилъ неожиданно франтъ, нѣсколько театрально повысивъ голосъ.
— Но это — сегьезно! — добавилъ онъ тише значительно, — хотя и не мѣняетъ гѣшительно ничего.
Дальше пришлось мнѣ услышать довольно занятныя вещи.
— Да! Бгакъ — это очень сегьезно! Вѣдь тамъ идетъ гѣчь о томъ, чтобы два въ пвоть едину! А для этого много тгебуется. И любовь, и довѣгіе, и взаимное пониманіе, и жегтва... Я не пготивникъ совсѣмъ этого почтеннаго института. Но у насъ, у людей моего кгуга, пгосто нѣтъ смѣлости для такого отвѣтсвеннаго шага, и, даже, — вамъ это стганно покажется — нѣтъ вгемени. Мы пгедпочнтаемъ иную фогму общенія съ женщиной — менѣе пгочную, менѣе длительную, но значительно болѣе остгую и не налагающую никакихъ обязательствъ ни на насъ, ни на женщину. Это — флигтъ! Въ самомъ дѣлѣ! Подумайте! Вотъ встгѣчаемся мы — я, мужчина, и вы, молодая, пгекгасная дѣвушка. Если у насъ съ вами будетъ одна только точка на котогой мы можемъ сойтись, этотъ бгакъ, — то мы безполезны дгугъ дгугу. Нужно годъ посмотгѣть, нужно два, чтобы узнать, нужно тги, чтобы гѣшиться. И все-таки нѣтъ никакой гагантіи, что бгакъ нашъ окажется пгочнымъ. Теперь возьмемъ флигтъ. Вы мнѣ нгавитесь. Я къ вамъ чувствую непгеодолимое влеченіе. Пгедположимъ, и я непготивенъ вамъ. Отчего намъ не пегежить сообща нѣсколько остгыхъ, пгекгасныхъ минутъ, газъ это ни васъ ни меня гѣшительно не обязываетъ: вы попгежнему останетесь дѣвушкой, не измѣнившей какому-то будущему мужу, а я унесу въ своемъ сегдцѣ чувство кгѣпкой пгизнательности. Вотъ и все. Я пгекрасный погтнегъ! Увѣгяю!
— Ахъ! Оставьте! — отвѣтила Вѣра, но въ ея слабомъ голосѣ я сумѣлъ прочесть многое.
Что такое случилось со мной! Мнѣ вполнѣ опредѣленно показалось, что душа моей Вѣры открыта навстрѣчу тому, что болталъ этотъ франтъ. Признаюсь, я не думалъ совсѣмъ въ эту минуту о гнустности слышанныхъ словъ, о мерзости ихъ сокровеннаго смысла. Я даже обиды не чувствовалъ. Все это явилось потомъ, значительно позже. Первая мысль моя, первое ощущеніе, это близость какой-то опасности жуткой и черной. Опасность
Ри. В. Сварога.
— Ты уѣдешь, мерзавецъ! Иначе...
— Это пгекгасно! — рѣшилъ неожиданно франтъ, нѣсколько театрально повысивъ голосъ.
— Но это — сегьезно! — добавилъ онъ тише значительно, — хотя и не мѣняетъ гѣшительно ничего.
Дальше пришлось мнѣ услышать довольно занятныя вещи.
— Да! Бгакъ — это очень сегьезно! Вѣдь тамъ идетъ гѣчь о томъ, чтобы два въ пвоть едину! А для этого много тгебуется. И любовь, и довѣгіе, и взаимное пониманіе, и жегтва... Я не пготивникъ совсѣмъ этого почтеннаго института. Но у насъ, у людей моего кгуга, пгосто нѣтъ смѣлости для такого отвѣтсвеннаго шага, и, даже, — вамъ это стганно покажется — нѣтъ вгемени. Мы пгедпочнтаемъ иную фогму общенія съ женщиной — менѣе пгочную, менѣе длительную, но значительно болѣе остгую и не налагающую никакихъ обязательствъ ни на насъ, ни на женщину. Это — флигтъ! Въ самомъ дѣлѣ! Подумайте! Вотъ встгѣчаемся мы — я, мужчина, и вы, молодая, пгекгасная дѣвушка. Если у насъ съ вами будетъ одна только точка на котогой мы можемъ сойтись, этотъ бгакъ, — то мы безполезны дгугъ дгугу. Нужно годъ посмотгѣть, нужно два, чтобы узнать, нужно тги, чтобы гѣшиться. И все-таки нѣтъ никакой гагантіи, что бгакъ нашъ окажется пгочнымъ. Теперь возьмемъ флигтъ. Вы мнѣ нгавитесь. Я къ вамъ чувствую непгеодолимое влеченіе. Пгедположимъ, и я непготивенъ вамъ. Отчего намъ не пегежить сообща нѣсколько остгыхъ, пгекгасныхъ минутъ, газъ это ни васъ ни меня гѣшительно не обязываетъ: вы попгежнему останетесь дѣвушкой, не измѣнившей какому-то будущему мужу, а я унесу въ своемъ сегдцѣ чувство кгѣпкой пгизнательности. Вотъ и все. Я пгекрасный погтнегъ! Увѣгяю!
— Ахъ! Оставьте! — отвѣтила Вѣра, но въ ея слабомъ голосѣ я сумѣлъ прочесть многое.
Что такое случилось со мной! Мнѣ вполнѣ опредѣленно показалось, что душа моей Вѣры открыта навстрѣчу тому, что болталъ этотъ франтъ. Признаюсь, я не думалъ совсѣмъ въ эту минуту о гнустности слышанныхъ словъ, о мерзости ихъ сокровеннаго смысла. Я даже обиды не чувствовалъ. Все это явилось потомъ, значительно позже. Первая мысль моя, первое ощущеніе, это близость какой-то опасности жуткой и черной. Опасность
Ри. В. Сварога.
— Ты уѣдешь, мерзавецъ! Иначе...