Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка: годъ — 7 p. , 1/2 года — 4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза—по особому тарифу. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію: „Евгеній Онѣгинъ“ и даровой юбилейный сюрпризъ. Полугодовые не имѣютъ права на премію.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза—уступка по соглашенію.
БУДИЛЬНИКЪ
Адресъ „Будильника :
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи — понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакція.
Перемѣна адреса — 30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1р. 30 коп., послѣ 1 іюля — 80 коп.
годъ хххѵ.
ГОДЪ XXXV.
Объявленія для журнала „Будильникъ“ принимаются въ конторѣ редакціи—Москва, Тверская, д. Спиридонова— И ВО ВСѢХЪ МОСКОВСКИХЪ КОНТОРАХЪ ПО ПРІЕМУ ОБЪЯВЛЕНІЙ.
Къ этому № прилагается добавочныхъ 1/2 листа.
Отъ голоса разсудка Порой далеки уши!
Но голосъ предразсудка Идетъ нерѣдко въ души.
О томъ и о семъ.
Въ пользу единенія.
Пушкинскіе дни, торжественно отпразднованные, оставятъ памятное впечатлѣніе.
Общество и внѣшно и внутренно достойно почтило великаго поэта.
Русское общество публично и громко сознало свою связь съ литературой; остается теперь русской литературѣ сознать свою связь съ обществомъ.
Всѣ служители слова, какъ бы они малы или велики ни были, должны служить одной цѣли—правдѣ и любви.
И эта единая цѣль должна отнынѣ объединитъ литературныхъ тружениковъ, заглушая ихъ личные интересы и личныя самолюбія.
Можетъ быть, послѣ праздника, имя Пушкина, столь близкое и дорогое родной литературѣ, послужитъ связующимъ звеномъ между нашими литераторами. Надо ожидать,
что ихъ раздоры и страсти теперь уступятъ мѣсто «чувствамъ добрымъ», которыя возбуждала славная пушкинская лира...
Дачная страда.
Послѣ прогулки москвичей 1-го мая съ чадами и домочадцами въ Сокольники, остается имъ переѣхать съ домашнимъ скарбомъ на дачу.
Начинается великое переселеніе на лоно природы, и дачный сезонъ считается открытымъ...
Публика бѣжитъ отъ городской духоты и дороговизны, ароматовъ и мостовыхъ, куда глаза глядятъ. И попадаетъ изъ зимнихъ квартиръ въ дачныя помѣщенія, иначе сказать, изъ огня въ полымя.
Дача—пародія квартиры, а дачевладѣлецъ только лѣтняя разновидность домовладѣльца.
Оба одного поля ягоды. Ихъ задача одинаково выпотрошить имѣющаго удовольствіе состоять въ квартирантахъ.
Не хуже чѣмъ въ городѣ, приходится расплачиваться на дачахъ, гдѣ коровье стойло и собачья конура идетъ по оцѣнкѣ палаццо въ стилѣ рококо.
У лѣтняго «хозяина» еще тѣмъ больше аппетита, чѣмъ меньше времени ему предоставлено орудовать.
Жильцамъ -же предоставлено подпирать гнилыя стѣны, пользоваться «протекціейда изнывать отъ дороговизны.
И остается обывателю лѣтомъ вздыхать о зимнихъ помѣщеніяхъ, какъ онъ зимой вздыхаетъ о лѣтнихъ.
Гг. тотошники.
Съ открытіемъ скачекъ, спортивная горячка достигаетъ высшихъ градусовъ.
Какъ извѣстно, наиболѣе горячій спортъ— лошадиный. Атлеты, велосипедисты и пр. платятся боками, а лошадники — карманами, и эта расплата самая чувствительная.
Разъ человѣкъ пріобщился къ тотализатору, онъ не можетъ оторваться, пока не останется безъ сихъ и безъ оныхъ.
Это особый видъ помѣшательства, занимающаго видное мѣсто въ новѣйшей психіатріи.
Болѣзнь наслѣдственная, которая переходитъ отъ родителей къ дѣтямъ, и эпидемическая, поражающая разные классы населенія.
Спеціалисты говорятъ объ улучшеніи лошадиной породы, но объ ухудшеніи людской породы знаютъ только близкіе и знакомые: настоящіе люди замѣняются тотошниками...
Сезонъ столкновеній.
Опять газеты переполнены сообщеніями о крушеніяхъ по желѣзнымъ дорогамъ.
Почему-то всегда желѣзнодорожный сезонъ столкновеній совпадаетъ съ лѣтне-увеселительнымъ, хотя ничего веселаго въ крушеніяхъ нѣтъ...
Не потому-ли это, что весной и лѣтомъ репортеры, по случаю «мертваго сезона», усердно констатируютъ факты?
Выходитъ, дѣйствительно, «мертвый сезонъ», особенно если присоединить обязательныя по программѣ пароходныя катастрофы.
Пароходы, по крайней мѣрѣ, работаютъ ограниченный срокъ и «стараются» потому, чтобы наверстать потерянное время. Но совершенно непонятно, изъ-за чего особенно «стараются» желѣзныя дороги, которыя «работаютъ» круглый годъ...
ЧТО СКАЗАЛЪ БЫ А. С. ПУШКИНЪ О НҌКОТО- РЫХЪ СОВРЕМЕННЫХЪ ПОЭТАХЪ.
і.
А. М, Жемчужниковѣ.
И мысль глубокая, и музыкальный стихъ,
Умѣнье молодымъ до старости остаться...
Старый и молодой.
Ишь ты, не кланяется, пробормоталъ старикъ, измѣривъ глазами съ головы до ногъ молодого человѣка. — Зазнался, вертопрахъ, или думаетъ, что я первый стану шапку ломать. Какъ-бы не такъ.
А юный вертопрахъ гордо прошелъ мимо и, оглянувъ сбоку старика, подумалъ:
— Старый шутъ полагаетъ, что я первый поклонюсь. Ошибся, голубчикъ. Наше случайное знакомство, благодаря общему другу, Пустомолову, вовсе не обязываетъ меня вѣчно кланяться первымъ. Шалишь. Надо знать тактъ и приличіе.
Оба были хорошіе ресторанные знакомые, ежедневно встрѣчавшіеся, и каждый разъ старикъ думалъ тоже самое, что молодой, и обратно.
Другъ Пустомоловъ, общій собутыльникъ, старался сгладить взаимную неучтивость, защищая того и другого въ отдѣльности.
Не зная, какъ примирить упрямыхъ, онъ напалъ на мысль и сталъ оправдывать молодого предъ старикомъ:
— Представьте, замѣтилъ онъ жалостнымъ тономъ,—нашъ молодой другъ удрученъ тягостной заботой: онъ задумалъ жениться.
— Зачѣмъ? Неужели?
— Бѣднягѣ надоѣла ресторанная жизнь, онъ ищетъ домашняго покоя, притомъ и невѣста подвернулась съ капиталомъ... Что подѣлаете? Никто не застрахованъ отъ искушенія...
Старикъ удивленно развелъ руками, съ большимъ вниманіемъ выслушалъ сообщеніе, очевидно, интересуясь подробностями, на ко
торыя не сталъ скупиться словоохотливый Пустомоловъ.
Наконецъ, общій другъ, посмѣиваясь въ душѣ, оставилъ старика, чтобы присосѣдиться къ молодому.
— Знаешь, милый, заговорилъ онъ итимно,—не обижайся на старика, онъ славный человѣкъ, право. Онъ только удрученъ заботой, и не мудрено: у него на рукахъ дочь 17 лѣтъ, и, понимаешь, красавица, Венера, честное слово.
— О! ты очевидно увлеченъ! замѣтилъ тотъ.
— И не думалъ, время прошло, мнѣ теперь не до увлеченій. Я вспомнилъ потому, что рѣчь зашла о старикѣ, а онъ души не чаетъ въ дочери, за которой даетъ 40 тысячъ приданаго.
— Какъ ты сказалъ?!
— Сорокъ тысячъ, что-жъ удивительнаго? Вѣдь, извѣстно, онъ человѣкъ съ деньгами...
И Пустомоловъ перешелъ къ текущимъ новостямъ, но слухи, сплетни и выдумки больше не интересовали молодого, занятаго другими мыслями.
*
Старикъ съ удовольствіемъ замѣтилъ мо
1899 г.-30 мая, N1 20,
Подписка: годъ — 7 p. , 1/2 года — 4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза—по особому тарифу. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію: „Евгеній Онѣгинъ“ и даровой юбилейный сюрпризъ. Полугодовые не имѣютъ права на премію.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза—уступка по соглашенію.
БУДИЛЬНИКЪ
Адресъ „Будильника :
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи — понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакція.
Перемѣна адреса — 30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1р. 30 коп., послѣ 1 іюля — 80 коп.
годъ хххѵ.
ГОДЪ XXXV.
Объявленія для журнала „Будильникъ“ принимаются въ конторѣ редакціи—Москва, Тверская, д. Спиридонова— И ВО ВСѢХЪ МОСКОВСКИХЪ КОНТОРАХЪ ПО ПРІЕМУ ОБЪЯВЛЕНІЙ.
Къ этому № прилагается добавочныхъ 1/2 листа.
Отъ голоса разсудка Порой далеки уши!
Но голосъ предразсудка Идетъ нерѣдко въ души.
О томъ и о семъ.
Въ пользу единенія.
Пушкинскіе дни, торжественно отпразднованные, оставятъ памятное впечатлѣніе.
Общество и внѣшно и внутренно достойно почтило великаго поэта.
Русское общество публично и громко сознало свою связь съ литературой; остается теперь русской литературѣ сознать свою связь съ обществомъ.
Всѣ служители слова, какъ бы они малы или велики ни были, должны служить одной цѣли—правдѣ и любви.
И эта единая цѣль должна отнынѣ объединитъ литературныхъ тружениковъ, заглушая ихъ личные интересы и личныя самолюбія.
Можетъ быть, послѣ праздника, имя Пушкина, столь близкое и дорогое родной литературѣ, послужитъ связующимъ звеномъ между нашими литераторами. Надо ожидать,
что ихъ раздоры и страсти теперь уступятъ мѣсто «чувствамъ добрымъ», которыя возбуждала славная пушкинская лира...
Дачная страда.
Послѣ прогулки москвичей 1-го мая съ чадами и домочадцами въ Сокольники, остается имъ переѣхать съ домашнимъ скарбомъ на дачу.
Начинается великое переселеніе на лоно природы, и дачный сезонъ считается открытымъ...
Публика бѣжитъ отъ городской духоты и дороговизны, ароматовъ и мостовыхъ, куда глаза глядятъ. И попадаетъ изъ зимнихъ квартиръ въ дачныя помѣщенія, иначе сказать, изъ огня въ полымя.
Дача—пародія квартиры, а дачевладѣлецъ только лѣтняя разновидность домовладѣльца.
Оба одного поля ягоды. Ихъ задача одинаково выпотрошить имѣющаго удовольствіе состоять въ квартирантахъ.
Не хуже чѣмъ въ городѣ, приходится расплачиваться на дачахъ, гдѣ коровье стойло и собачья конура идетъ по оцѣнкѣ палаццо въ стилѣ рококо.
У лѣтняго «хозяина» еще тѣмъ больше аппетита, чѣмъ меньше времени ему предоставлено орудовать.
Жильцамъ -же предоставлено подпирать гнилыя стѣны, пользоваться «протекціейда изнывать отъ дороговизны.
И остается обывателю лѣтомъ вздыхать о зимнихъ помѣщеніяхъ, какъ онъ зимой вздыхаетъ о лѣтнихъ.
Гг. тотошники.
Съ открытіемъ скачекъ, спортивная горячка достигаетъ высшихъ градусовъ.
Какъ извѣстно, наиболѣе горячій спортъ— лошадиный. Атлеты, велосипедисты и пр. платятся боками, а лошадники — карманами, и эта расплата самая чувствительная.
Разъ человѣкъ пріобщился къ тотализатору, онъ не можетъ оторваться, пока не останется безъ сихъ и безъ оныхъ.
Это особый видъ помѣшательства, занимающаго видное мѣсто въ новѣйшей психіатріи.
Болѣзнь наслѣдственная, которая переходитъ отъ родителей къ дѣтямъ, и эпидемическая, поражающая разные классы населенія.
Спеціалисты говорятъ объ улучшеніи лошадиной породы, но объ ухудшеніи людской породы знаютъ только близкіе и знакомые: настоящіе люди замѣняются тотошниками...
Сезонъ столкновеній.
Опять газеты переполнены сообщеніями о крушеніяхъ по желѣзнымъ дорогамъ.
Почему-то всегда желѣзнодорожный сезонъ столкновеній совпадаетъ съ лѣтне-увеселительнымъ, хотя ничего веселаго въ крушеніяхъ нѣтъ...
Не потому-ли это, что весной и лѣтомъ репортеры, по случаю «мертваго сезона», усердно констатируютъ факты?
Выходитъ, дѣйствительно, «мертвый сезонъ», особенно если присоединить обязательныя по программѣ пароходныя катастрофы.
Пароходы, по крайней мѣрѣ, работаютъ ограниченный срокъ и «стараются» потому, чтобы наверстать потерянное время. Но совершенно непонятно, изъ-за чего особенно «стараются» желѣзныя дороги, которыя «работаютъ» круглый годъ...
ЧТО СКАЗАЛЪ БЫ А. С. ПУШКИНЪ О НҌКОТО- РЫХЪ СОВРЕМЕННЫХЪ ПОЭТАХЪ.
і.
А. М, Жемчужниковѣ.
И мысль глубокая, и музыкальный стихъ,
Умѣнье молодымъ до старости остаться...
Старый и молодой.
Ишь ты, не кланяется, пробормоталъ старикъ, измѣривъ глазами съ головы до ногъ молодого человѣка. — Зазнался, вертопрахъ, или думаетъ, что я первый стану шапку ломать. Какъ-бы не такъ.
А юный вертопрахъ гордо прошелъ мимо и, оглянувъ сбоку старика, подумалъ:
— Старый шутъ полагаетъ, что я первый поклонюсь. Ошибся, голубчикъ. Наше случайное знакомство, благодаря общему другу, Пустомолову, вовсе не обязываетъ меня вѣчно кланяться первымъ. Шалишь. Надо знать тактъ и приличіе.
Оба были хорошіе ресторанные знакомые, ежедневно встрѣчавшіеся, и каждый разъ старикъ думалъ тоже самое, что молодой, и обратно.
Другъ Пустомоловъ, общій собутыльникъ, старался сгладить взаимную неучтивость, защищая того и другого въ отдѣльности.
Не зная, какъ примирить упрямыхъ, онъ напалъ на мысль и сталъ оправдывать молодого предъ старикомъ:
— Представьте, замѣтилъ онъ жалостнымъ тономъ,—нашъ молодой другъ удрученъ тягостной заботой: онъ задумалъ жениться.
— Зачѣмъ? Неужели?
— Бѣднягѣ надоѣла ресторанная жизнь, онъ ищетъ домашняго покоя, притомъ и невѣста подвернулась съ капиталомъ... Что подѣлаете? Никто не застрахованъ отъ искушенія...
Старикъ удивленно развелъ руками, съ большимъ вниманіемъ выслушалъ сообщеніе, очевидно, интересуясь подробностями, на ко
торыя не сталъ скупиться словоохотливый Пустомоловъ.
Наконецъ, общій другъ, посмѣиваясь въ душѣ, оставилъ старика, чтобы присосѣдиться къ молодому.
— Знаешь, милый, заговорилъ онъ итимно,—не обижайся на старика, онъ славный человѣкъ, право. Онъ только удрученъ заботой, и не мудрено: у него на рукахъ дочь 17 лѣтъ, и, понимаешь, красавица, Венера, честное слово.
— О! ты очевидно увлеченъ! замѣтилъ тотъ.
— И не думалъ, время прошло, мнѣ теперь не до увлеченій. Я вспомнилъ потому, что рѣчь зашла о старикѣ, а онъ души не чаетъ въ дочери, за которой даетъ 40 тысячъ приданаго.
— Какъ ты сказалъ?!
— Сорокъ тысячъ, что-жъ удивительнаго? Вѣдь, извѣстно, онъ человѣкъ съ деньгами...
И Пустомоловъ перешелъ къ текущимъ новостямъ, но слухи, сплетни и выдумки больше не интересовали молодого, занятаго другими мыслями.
*
Старикъ съ удовольствіемъ замѣтилъ мо
1899 г.-30 мая, N1 20,