И вы видите, как эта же девушка просто, без робости идет на „призыв его , подавая просьбу о зачислении в партию.
Это уже не „театральщина , не „переживания , не безупречный аппарат „психологизма , обслуживаемый когда-то героинями,, золотой серии . Это наше—землистое, сегодняшнее,
ЖОЗЕФФИ
НЕМНОЖКО Запада. Немножко цирка. Чуть-чуть от его эффектности, броскости, откровенного напора. Но, все же — наше. Все же — свое.
Тип женщины не частый. Но тем острее, тем ярче, ибо все-таки жизненный. Вы видели на фронтах таких женщин. В заломленных на затылок папахах, лихо неслись они в первых рядах на неприятельские окопы. Спали на земле под дождем, на снегу. Работали по 21 часа, не уставая. Кипели, таяли, горели все в том же огне, в каком пылали миллионы сердец под Царицыным, под Ростовом, под Перекопом. Таких женщин вы видели не часто. И, встречая, удивлялись и радовались. Они созданы были из другого теста, чем те, оставленные вами в тылу, в городах, в маленьких комнатках, за чаем, за примусом. И они были еще ближе вам, еще пленительнее.
Вы видели „Красные дьяволята , и вы узнали облик такой именно женщины. Она показала вам только очертания, только контуры, только намеки, но кто скажет, что нет в них перспективы, нет легкости, нет обаяния?!
ХОХЛОВА
ВНЕШНОСТЬ — живое отрицание всех эллинских за
конов красоты. Живое опровержение всех классических ее формул.
Движения и жесты — словно ожившие геометрические фигуры. Когда вы видите облик женщины — стрелка из Кулешовского „Луча смерти , кажется, что передвигаются перед вами, принявшие случайный образ женщины, какие-то причудливые очертания касательных и перпендикуляров.
Хохлова и Пудовкин в „Мистере Весте .
А. Хохлова.
Но, вглядываясь ближе в эти неправильные стереометрические, почти холодные, очертания, замечаете вы, как вспыхивают за ними неожиданные огоньки какой-то невоплощенной страсти, не нашедшего выхода пафоса, неосуществленной романтики.
И чувствуете вы, что схематичность, геометрия, метроном - это не ее, не настоящее, случайное. Что - от режиссера это, от.. выщербленых голых схем сценария, от — оскоплений беспредметной сюжетности.
За этими упрощенными контурами, за угловатыми изгибами умышленно-эксцентрического рисунка, видите вы лицо настоящей актрисы. Тонкого, вдумчивого художника. Актрисы, которая может в любую минуту дать вам сложнейшую, тончайшую гамму самых разнообразных ощущений, самых жизненных образов, образов живой, настоящей человечности.
Она — еще в потенции. Режиссер не нашел для нее ее красок. Материал ее не зазвучал еще полным темпом. Без модератора.
Но даже эти умышленно-гротескные кадры „Луча смерти и „Мистера Веста покажут вам, что в оболочке из геометрической сухости живет душа настоящего художника.
ТРИ ОБРАЗА. Не случайных, не просто выхваченных из хаоса впечатлений экранных, не наудачу взятых. Они не одиноки. Уже глядят кое-где из-за них чьи-то глаза, такие же, тем же огнем поддернутые, теми же настроениями охваченные.
Оценка их впереди еще, ибо они формулируются, ибо они растут. Ибо женщина нашего экрана только еще ищет свой окончательный облик. Что-то уже есть. Что-то уже намечается, растет, крепнет. Возникают уже какие-то симптомы настоящей талантливости, и возникают они не по образцам Холодной и Варанцевич, не по канонам Ханжонковско-Ермольевской школы, не по традициям „золотой серии .
Женщина новой земли еще только идет- в кино.
Ал. Абрамов
Это уже не „театральщина , не „переживания , не безупречный аппарат „психологизма , обслуживаемый когда-то героинями,, золотой серии . Это наше—землистое, сегодняшнее,
ЖОЗЕФФИ
НЕМНОЖКО Запада. Немножко цирка. Чуть-чуть от его эффектности, броскости, откровенного напора. Но, все же — наше. Все же — свое.
Тип женщины не частый. Но тем острее, тем ярче, ибо все-таки жизненный. Вы видели на фронтах таких женщин. В заломленных на затылок папахах, лихо неслись они в первых рядах на неприятельские окопы. Спали на земле под дождем, на снегу. Работали по 21 часа, не уставая. Кипели, таяли, горели все в том же огне, в каком пылали миллионы сердец под Царицыным, под Ростовом, под Перекопом. Таких женщин вы видели не часто. И, встречая, удивлялись и радовались. Они созданы были из другого теста, чем те, оставленные вами в тылу, в городах, в маленьких комнатках, за чаем, за примусом. И они были еще ближе вам, еще пленительнее.
Вы видели „Красные дьяволята , и вы узнали облик такой именно женщины. Она показала вам только очертания, только контуры, только намеки, но кто скажет, что нет в них перспективы, нет легкости, нет обаяния?!
ХОХЛОВА
ВНЕШНОСТЬ — живое отрицание всех эллинских за
конов красоты. Живое опровержение всех классических ее формул.
Движения и жесты — словно ожившие геометрические фигуры. Когда вы видите облик женщины — стрелка из Кулешовского „Луча смерти , кажется, что передвигаются перед вами, принявшие случайный образ женщины, какие-то причудливые очертания касательных и перпендикуляров.
Хохлова и Пудовкин в „Мистере Весте .
А. Хохлова.
Но, вглядываясь ближе в эти неправильные стереометрические, почти холодные, очертания, замечаете вы, как вспыхивают за ними неожиданные огоньки какой-то невоплощенной страсти, не нашедшего выхода пафоса, неосуществленной романтики.
И чувствуете вы, что схематичность, геометрия, метроном - это не ее, не настоящее, случайное. Что - от режиссера это, от.. выщербленых голых схем сценария, от — оскоплений беспредметной сюжетности.
За этими упрощенными контурами, за угловатыми изгибами умышленно-эксцентрического рисунка, видите вы лицо настоящей актрисы. Тонкого, вдумчивого художника. Актрисы, которая может в любую минуту дать вам сложнейшую, тончайшую гамму самых разнообразных ощущений, самых жизненных образов, образов живой, настоящей человечности.
Она — еще в потенции. Режиссер не нашел для нее ее красок. Материал ее не зазвучал еще полным темпом. Без модератора.
Но даже эти умышленно-гротескные кадры „Луча смерти и „Мистера Веста покажут вам, что в оболочке из геометрической сухости живет душа настоящего художника.
ТРИ ОБРАЗА. Не случайных, не просто выхваченных из хаоса впечатлений экранных, не наудачу взятых. Они не одиноки. Уже глядят кое-где из-за них чьи-то глаза, такие же, тем же огнем поддернутые, теми же настроениями охваченные.
Оценка их впереди еще, ибо они формулируются, ибо они растут. Ибо женщина нашего экрана только еще ищет свой окончательный облик. Что-то уже есть. Что-то уже намечается, растет, крепнет. Возникают уже какие-то симптомы настоящей талантливости, и возникают они не по образцам Холодной и Варанцевич, не по канонам Ханжонковско-Ермольевской школы, не по традициям „золотой серии .
Женщина новой земли еще только идет- в кино.
Ал. Абрамов