О советском лице
БОРОДАТЫЕ, полусонные, туповатые лики древней
Руси отражали быт заросший, косный, азиатскимедлительный. Преизбыточные формы екатерининских дам и вельмож и некое бестревожное благоволение во взгляде ясно свидетельствуют нам о тысячах душ и щедрой руке матушки-царицы. Подтянутость и вылизанность николаевской эпохи соответственно отражаются в современных портретах генералов и чиновников.
Годы гражданской войны, голода, обостренной борьбы за существование дали новую физическую структуру лица и новое выражение глаз.
Предшествовавшей, классово-неясной эпохе соответствовали лица „мягкие , неопределенные, лица—„трудно-читаемые . Революция не только убрала жир со щек и подбородков, она уточнила классовый смысл данного лица и дала сосредоточенную волю взгляду.
Мне думается, что формула перехода лиц из „до в „по“- революционные, может быть такова: убывающая рефлексия, за счет возрастающей активности. Попробуйте поставить перед собой несколько портретов больших людей 19-го века — с одной стороны, и людей нашей революции - с другой. Пусть это будут Достоевский и Пирогов - с того берега и Троцкий и Бухарин — из современности.
И сразу в этих значительных и зараженных мыслью лицах вы увидите резкую разницу: взгляд первых двух как бы втягивает ве ь внешний мир в себя, переваривая и осмысливая его внутри, интимно, „для себя . Взгляд наших современников, наоборот, стремится выпрыгнуть из орбит, цепко охватить видимое и строить его тут же, во вне, „на улице . Пристальность взгляда, втягивающая в первом случае, и активность взгляда охватывающая — во втором. Эту жадную активность взгляда, характерную в большой степени для лиц, квалифицированных годами борьбы, революция принесла и в сотни тысяч наших средних лиц рабочих, красноармейцев, совработников. Встревоженность и настороженность революционных лет до сих пор отражается на этих новых лицах, осмысливая их, сообщая им собравшуюся волю, нервную оглядку или волчий оскал.
ИСКУССТВО сегодняшнего кино живее всех и четче всех
формулирует нужные ему лица. Современная Европа и Америка уже давно имеют своих героев.
Популярность дается не даром. Она всегда связана с известной социальной группировкой, и удача каждого отдельного лица—-лишь в степени его органичности.
Огромная популярность шалуньи Мери и всегда улыбающегося Дуга — это непритязательный идеал Нового света.
Лицо Гарольда Ллойда — это доллар. Его нельзя не узнать. Вернер Краусс — превосходный исполнитель характерных ролей вообще — легко запоминается в масках послевоенной спекулирующей Германии.
Та же Германия в ее основных современных настроениях породила трезвое самодовольство Яннингса и упадочный мистицизм Фейдта.
Веселый бульвардье — Макс Линдер — разве он не был „исчерпывающим французом ?
ЭТИХ героев, вылитых о сразу узнаваемую форму еще
не имеет наше кино.
В одном отношении мы, однако, счастливее: у советской кинематографии в целом есть свое неповторимое (и непосворяемое) лицо, какого не знают ни Европа, ни Америка. Это— лицо изумительного „Потемкина.
И когда это лицо грозными жерлами своих пушек повернулось на Запад — Запад ахнул. — „Этого они еще не видели.
Но это обязывает. Неповторимому „Потемкину должны соответствовать неповторимые герои. Казалось бы — кино, хватающее материал прямо из жизни, нестесняющееся стажем, должно было раньше всех и крепче всех подать нам этих героев, эти новые советские лица. Однако, пока этого не видно. Пока советский экран все еще заполнен переряженными барышнями и актерами, весьма честно, но безнадежно работающими партийцев. Отдельные удачные находки в работах наших режиссеров — все больше эпизоды, с явным преобладанием „белогвардейского типажа .
Современный советский герой еще не найден, его лицо не укреплено еще на экране, не вылито в неизбежную форму, не „запомнилось , и это - одна из основных причин, лишающих многие наши картины их убедительности.
О. Фрелих.А. Д. Троцкий
В. Перов.
Портрет Ф. М. Достоевского
БОРОДАТЫЕ, полусонные, туповатые лики древней
Руси отражали быт заросший, косный, азиатскимедлительный. Преизбыточные формы екатерининских дам и вельмож и некое бестревожное благоволение во взгляде ясно свидетельствуют нам о тысячах душ и щедрой руке матушки-царицы. Подтянутость и вылизанность николаевской эпохи соответственно отражаются в современных портретах генералов и чиновников.
Годы гражданской войны, голода, обостренной борьбы за существование дали новую физическую структуру лица и новое выражение глаз.
Предшествовавшей, классово-неясной эпохе соответствовали лица „мягкие , неопределенные, лица—„трудно-читаемые . Революция не только убрала жир со щек и подбородков, она уточнила классовый смысл данного лица и дала сосредоточенную волю взгляду.
Мне думается, что формула перехода лиц из „до в „по“- революционные, может быть такова: убывающая рефлексия, за счет возрастающей активности. Попробуйте поставить перед собой несколько портретов больших людей 19-го века — с одной стороны, и людей нашей революции - с другой. Пусть это будут Достоевский и Пирогов - с того берега и Троцкий и Бухарин — из современности.
И сразу в этих значительных и зараженных мыслью лицах вы увидите резкую разницу: взгляд первых двух как бы втягивает ве ь внешний мир в себя, переваривая и осмысливая его внутри, интимно, „для себя . Взгляд наших современников, наоборот, стремится выпрыгнуть из орбит, цепко охватить видимое и строить его тут же, во вне, „на улице . Пристальность взгляда, втягивающая в первом случае, и активность взгляда охватывающая — во втором. Эту жадную активность взгляда, характерную в большой степени для лиц, квалифицированных годами борьбы, революция принесла и в сотни тысяч наших средних лиц рабочих, красноармейцев, совработников. Встревоженность и настороженность революционных лет до сих пор отражается на этих новых лицах, осмысливая их, сообщая им собравшуюся волю, нервную оглядку или волчий оскал.
ИСКУССТВО сегодняшнего кино живее всех и четче всех
формулирует нужные ему лица. Современная Европа и Америка уже давно имеют своих героев.
Популярность дается не даром. Она всегда связана с известной социальной группировкой, и удача каждого отдельного лица—-лишь в степени его органичности.
Огромная популярность шалуньи Мери и всегда улыбающегося Дуга — это непритязательный идеал Нового света.
Лицо Гарольда Ллойда — это доллар. Его нельзя не узнать. Вернер Краусс — превосходный исполнитель характерных ролей вообще — легко запоминается в масках послевоенной спекулирующей Германии.
Та же Германия в ее основных современных настроениях породила трезвое самодовольство Яннингса и упадочный мистицизм Фейдта.
Веселый бульвардье — Макс Линдер — разве он не был „исчерпывающим французом ?
ЭТИХ героев, вылитых о сразу узнаваемую форму еще
не имеет наше кино.
В одном отношении мы, однако, счастливее: у советской кинематографии в целом есть свое неповторимое (и непосворяемое) лицо, какого не знают ни Европа, ни Америка. Это— лицо изумительного „Потемкина.
И когда это лицо грозными жерлами своих пушек повернулось на Запад — Запад ахнул. — „Этого они еще не видели.
Но это обязывает. Неповторимому „Потемкину должны соответствовать неповторимые герои. Казалось бы — кино, хватающее материал прямо из жизни, нестесняющееся стажем, должно было раньше всех и крепче всех подать нам этих героев, эти новые советские лица. Однако, пока этого не видно. Пока советский экран все еще заполнен переряженными барышнями и актерами, весьма честно, но безнадежно работающими партийцев. Отдельные удачные находки в работах наших режиссеров — все больше эпизоды, с явным преобладанием „белогвардейского типажа .
Современный советский герой еще не найден, его лицо не укреплено еще на экране, не вылито в неизбежную форму, не „запомнилось , и это - одна из основных причин, лишающих многие наши картины их убедительности.
О. Фрелих.А. Д. Троцкий
В. Перов.
Портрет Ф. М. Достоевского