,Парижанка Чаплина — тончайшие кружева экранного мастерства. Гениальность ее создателя единодушно признают почти все американские критики. Но это им не мешает, однако, дружным организованным хором, под умелым управлением голливудских дирижеров, почти два года петь о том, что „Парижанка никогда не вплетается в общий узор любимых фильм Соединенных Штатов и так и останется чаплинскими психологическими кружевами на редкого любителя.
Дрожащей, взлохмаченной нитью ткнутся через осенние номера американских кино-журналов уверения о том,
что Голливуд—мировой кино-центр;
что Голливуд—мировой кино-авангард;
что урожай, снимаемый ежедневно на голливудских полях, успешно насыщает миллионы зрителей различных наций и различных убеждений.
Что неиссякаемые запасы художественных кладовых, непрестанный приток свежих сил, непобедимая техника—все это заставляет американцев с каждым новым днем с каждой новой фильмой твердо верить в несокрушимость фортов Голливуда...
Н-да... Недавно во Франции умер некий доктор Эмиль Куэ. Для нас—некий, а для Европы—знаменитый профес
сор самовнушения. Сеть его лечебных институтов и агентов разбросана по всему Старому и Новому Свету. Кроме, конечно, Советского Союза.
Лечение по методу Куэ — несложное. Утром и вечером повторять, кажется, по пятнадцати раз: „Сa passe, sа passe,
passe! , (эго проходит, проходит, проходит) и 2) „Tons les jours a tons points de vue, je vais de mieux en mieux!! (с каждым днем становится лучше и лучше).
И если у вас умирает любимый человек, если рушатся королевские троны, если вашу страну заливает стихийная волна рабочих забастовок, если вашу ангорскую кошку заедают блохи, если вашей родине грозит смертельное киномалокровие, — повторяйте только утром и вечером: „Это проходит, проходит, проходит! и „с каждым днем становится лучше и лучше! Если верить покойничку Куэ — это приведет к положительному результату.
Повидимому, в Голливуде и в американской прессе много верующих последователей системы европейской знаменитости. Но результатов что-то не чувствуется.
Лизавета Кольцова
КИНЕМАТОГРАФ И УЧЕНИЕ О ТЕМПЕ
МЕДИЦИНА вмешалась в эстетику. Речь идет об од
ном из острейших споров современности: быть ли сюжету строительным моментом формы, или он станет необязательным придатком к ней, а форма определится цепью „выразительных положений . Спор, похожий на старый спор философии: система или афоризм?
Врачи подошли сейчас вплотную к этому спору и решили его очень оригинально. В течение ряда лет немецкие невропатологи изучали влияние кинематографа на нервную систему. В результате: учение о темпах и о приспособлении к нему нашего организма.
Не всякий темп (скорость следования) переносится нами одинаково. Мы не в состоянии вынести ни слишком медленное ни слишком быстрое чередование. То и другое, доведенное до известных пределов, может вызвать тягчайшие поражения нервной системы и привести к болезни и смерти. Новейшее открытие о „смертельных звуках связано с действием темпа, а не собственно-звука: разрушительными для нас оказываются частота и густота колебаний воздуха в пределах одной единицы времени, то-есть опять-таки нс переносный для нас темп.
Быстрота мелькания картин на экране определена медициной, как разрушительная Но — есть одно большое „но , которое и открыло врачам дверь в эстетику. Темп сам но себе — это еще не все. Важно, в какой связи друг с другом находятся чередующиеся частицы, и есть ли между ними вообще какая-нибудь связь.
Почему же важно, есть ли связь и какова она?
Потому что огромную, облегчающую роль в нашем восприятии играет память, роль, похожую на рычаг; при ее помощи мы можем поднимать в наше восприятие такие „тяжести , каких без нее но осилили бы.
Но память беспомощна там, где в самых фактах нет какой-бы то ни было связи,— логической, сюжетной, ассоциативной и прочей. Если связь слаба или ее нет вовсе, то память не помогает восприятию, и работа его становится для нас гораздо более трудной.
Разрушительный темп кинематографа облегчается и обезвреживается, если скорость чередованья картин связана в нем с последовательностью, зависимостью друг от друга, началом, развитнем и развязкой, то-есть сюжетом. Только при наличии этой связи вредное действие кинематографа на нашу нервную систему может быть ослаблено.
Отсюда вывод (детище новой, еще не родившейся науки, био-эстетики): осторожней с разрушением связи! Создавая форму, художник должен ориентироваться на диапазон, человеческого восприятия точь-в-точь так, как музыкант, пишущий партитуру, должен ориентироваться на диапазон инструмента, для которого он пишет.
Если „публика валом валит на плохие сюжетные фильмы и отсутствует на гениально-выразительных, но бессюжетных или сюжетно-разбросанных, то это не потому, что „публика— дура , а потому что инстинкт самосохранения гонит человека за посильными для него нервными разрядками. Дайте гениальную выразительность в сюжетной связи - вот лучшее средство борьбы с дурным вкусом.
Тем же, кто принципиально отвергает сюжет, надо не обходить проблему связи, а поставить ее перед собой во всей ее остроте,— и суметь создать свою собственную логику, пусть вне сюжета, но с привлекательностью, убедительностью и такою же прочной буферной сцепкой, какая есть в сюжете.
Мариэтта Шагинян
На съемках картины „Царь и поэт
Дрожащей, взлохмаченной нитью ткнутся через осенние номера американских кино-журналов уверения о том,
что Голливуд—мировой кино-центр;
что Голливуд—мировой кино-авангард;
что урожай, снимаемый ежедневно на голливудских полях, успешно насыщает миллионы зрителей различных наций и различных убеждений.
Что неиссякаемые запасы художественных кладовых, непрестанный приток свежих сил, непобедимая техника—все это заставляет американцев с каждым новым днем с каждой новой фильмой твердо верить в несокрушимость фортов Голливуда...
Н-да... Недавно во Франции умер некий доктор Эмиль Куэ. Для нас—некий, а для Европы—знаменитый профес
сор самовнушения. Сеть его лечебных институтов и агентов разбросана по всему Старому и Новому Свету. Кроме, конечно, Советского Союза.
Лечение по методу Куэ — несложное. Утром и вечером повторять, кажется, по пятнадцати раз: „Сa passe, sа passe,
passe! , (эго проходит, проходит, проходит) и 2) „Tons les jours a tons points de vue, je vais de mieux en mieux!! (с каждым днем становится лучше и лучше).
И если у вас умирает любимый человек, если рушатся королевские троны, если вашу страну заливает стихийная волна рабочих забастовок, если вашу ангорскую кошку заедают блохи, если вашей родине грозит смертельное киномалокровие, — повторяйте только утром и вечером: „Это проходит, проходит, проходит! и „с каждым днем становится лучше и лучше! Если верить покойничку Куэ — это приведет к положительному результату.
Повидимому, в Голливуде и в американской прессе много верующих последователей системы европейской знаменитости. Но результатов что-то не чувствуется.
Лизавета Кольцова
КИНЕМАТОГРАФ И УЧЕНИЕ О ТЕМПЕ
МЕДИЦИНА вмешалась в эстетику. Речь идет об од
ном из острейших споров современности: быть ли сюжету строительным моментом формы, или он станет необязательным придатком к ней, а форма определится цепью „выразительных положений . Спор, похожий на старый спор философии: система или афоризм?
Врачи подошли сейчас вплотную к этому спору и решили его очень оригинально. В течение ряда лет немецкие невропатологи изучали влияние кинематографа на нервную систему. В результате: учение о темпах и о приспособлении к нему нашего организма.
Не всякий темп (скорость следования) переносится нами одинаково. Мы не в состоянии вынести ни слишком медленное ни слишком быстрое чередование. То и другое, доведенное до известных пределов, может вызвать тягчайшие поражения нервной системы и привести к болезни и смерти. Новейшее открытие о „смертельных звуках связано с действием темпа, а не собственно-звука: разрушительными для нас оказываются частота и густота колебаний воздуха в пределах одной единицы времени, то-есть опять-таки нс переносный для нас темп.
Быстрота мелькания картин на экране определена медициной, как разрушительная Но — есть одно большое „но , которое и открыло врачам дверь в эстетику. Темп сам но себе — это еще не все. Важно, в какой связи друг с другом находятся чередующиеся частицы, и есть ли между ними вообще какая-нибудь связь.
Почему же важно, есть ли связь и какова она?
Потому что огромную, облегчающую роль в нашем восприятии играет память, роль, похожую на рычаг; при ее помощи мы можем поднимать в наше восприятие такие „тяжести , каких без нее но осилили бы.
Но память беспомощна там, где в самых фактах нет какой-бы то ни было связи,— логической, сюжетной, ассоциативной и прочей. Если связь слаба или ее нет вовсе, то память не помогает восприятию, и работа его становится для нас гораздо более трудной.
Разрушительный темп кинематографа облегчается и обезвреживается, если скорость чередованья картин связана в нем с последовательностью, зависимостью друг от друга, началом, развитнем и развязкой, то-есть сюжетом. Только при наличии этой связи вредное действие кинематографа на нашу нервную систему может быть ослаблено.
Отсюда вывод (детище новой, еще не родившейся науки, био-эстетики): осторожней с разрушением связи! Создавая форму, художник должен ориентироваться на диапазон, человеческого восприятия точь-в-точь так, как музыкант, пишущий партитуру, должен ориентироваться на диапазон инструмента, для которого он пишет.
Если „публика валом валит на плохие сюжетные фильмы и отсутствует на гениально-выразительных, но бессюжетных или сюжетно-разбросанных, то это не потому, что „публика— дура , а потому что инстинкт самосохранения гонит человека за посильными для него нервными разрядками. Дайте гениальную выразительность в сюжетной связи - вот лучшее средство борьбы с дурным вкусом.
Тем же, кто принципиально отвергает сюжет, надо не обходить проблему связи, а поставить ее перед собой во всей ее остроте,— и суметь создать свою собственную логику, пусть вне сюжета, но с привлекательностью, убедительностью и такою же прочной буферной сцепкой, какая есть в сюжете.
Мариэтта Шагинян
На съемках картины „Царь и поэт