No 1.
1904
Н И В А
Не смѣть плакать. Ну, умеръ. И ничего въ этомъ нѣтъ, и все такъ и должно быть. Туда и дорога, туда и дорога, всѣ тамъ будемъ, всѣ!
У старухи текли по щекамъ обильныя слезы. Она сморщилась, какъ сухой черносливъ.
- Голубушка моя, вдовушка горькая,- причитала она.-Какъ же ты тамъ одна, безъ меня!
Да вотъ, тебя не доставало. Не хочешь ли поѣхать? Этакая дурища. Не рюмить! Небойсь, пока живъ былъ, только и знала, что ругала его, видѣть не хотѣла, а теперь на-ко! Разливанное море.
- Не о немъ плачу, о дочурочкѣ плачу,- сквозь всхлипыванья лепетала она.
- А ей что? Я тебя спрашиваю, ей что? Замужъ второй разъ выйдетъ. Да. Всегда такъ. Думаешь, стѣсняться будетъ? Какъ же! Всѣ вдовы до девятаго дня.
Онъ подбѣжалъ къ шкапу, схватилъ склянку съ гофманскими каплями, накапалъ безъ счету въ рюмку, плеснулъ изъ графина воды и подскочилъ къ женѣ.
- Пей, пей, старая! Нюнитъ, какъ княжна. Пей, не ломайся.
Онъ влилъ ей рюмку въ ротъ, сбросилъ съ себя халатъ и сталъ торопливо одѣваться.
- Куда ты?-спросила старуха.
- Куда! Куда каждый день хожу. За домомъ смотрѣть.
- Да погоди ты, въ такое время. Посидимъ, потолкуемъ, поплачемъ.
- Плачь одна. У меня домъ не умеръ. Домъ стоитъ на мѣстѣ. За домомъ смотрѣть надо. На подлецовъ дворниковъ развѣ можно положиться? А отчего ты печки до сихъ поръ не затопила? Небось, стара стала, слаба стала? А ты по полѣшку, по одному полѣшку. Моціонъ тебѣ здоровъ. А дрова хорошія, березовыя,- генералъ изъ третьяго нумера по шести съ полтиной покупалъ.
- Что-жъ, отвѣтъ посылать Милечкѣ-то будешь? Старикъ высоко поднялъ брови.
- Отвѣтъ. А за денешу ты, что ли, платить будешь? Я не буду. Да и о чемъ писать. Мы живы. Умрешь, тогда я напишу, ха-ха! Шубу дай, шубу, шубу!
Онъ вдѣлъ ноги въ сѣрые валенки, надвинулъ на уши плисовый картузъ, опушенный мѣхомъ, съ какимъто необычайнымъ козырькомъ, и закутался въ мягкую ильковую шубу. Онъ сталъ ростомъ еще меньше: ну, совсѣмъ кнехтъ-рупрехтъ старыхъ нѣмецкихъ сказокъ.
Ну, плачь, плачь, повторялъ онъ, сѣменя ногами.-- А я не буду. Слышишь, я не буду! Я живъ, здоровъ, плясать буду. Я вдвое старше Озупьева, а живу. И буду жить, всѣмъ на зло, всѣмъ, всѣмъ!
Онъ опять присѣлъ передъ женой, засмѣялся, потомъ сразу нахмурился и дробной рысью кинулся къ выходу.
- Дворника пришли!- крикнула она вслѣдъ.- Пускай печи истопитъ.
Сама топи!-буркнулъ онъ и выскочилъ на дворъ. IV.
На дворѣ было свѣжо, влажно. Снѣгъ прошелъ, но его бодрящій веселый запахъ еще чувствовался въ воздухѣ. Старикъ даже пошевелилъ ноздрями и сильно втянулъ въ себя, насколько позволяли его подержанныя отъ долгой работы легкія, большой запасъ кислорода. Онъ, быстро сѣменя, шелъ по черной таявшей тропкѣ къ воротамъ. Изъ-подъ очковъ сѣрые глаза зорко смотрѣли по сторонамъ. Онъ опирался на старую палку съ крючкомъ, какіе всегда рисуютъ, какъ аттрибутъ вѣдьмъ. Воротникъ шубы былъ сзади поднятъ, какъ козырь на боярскихъ шубахъ временъ тишайшаго царя. Поднятъ онъ былъ не для тепла, а чтобъ не испортила его сырость.
Проходя мимо кадки, куда стекала изъ водосточной трубы мутная струйка воды, онъ вдругъ остановился, присѣлъ, скривилъ лицо и, стуча по снѣгу палкой, закричалъ:
1904
- Кишъ! Кишъ! Вонъ, вонъ!
7
Изъ-за кадки выскочилъ черный котъ и юркнулъ въ отдушину дровяного подвала.
- Дворникъ! Максимъ! Максимъ!-кричалъ старикъ дребезжащимъ, почти бабьимъ голосомъ.-Ѳедька! Петька! Куда запропастились, хамово отродье!
Онъ поднялъ палку и съ остервенѣніемъ звякнулъ ей раза два по колокольчику, висѣвшему на проволокѣ у дворницкой. Колокольчикъ взвизгнулъ и съ какимъ-то отчаяніемъ подалъ свой голосъ. Изъ дворницкой показалась лохматая голова Ѳедьки.
- Дрыхнете, дармоѣды!- заволновался хозяинъ.Всѣхъ васъ къ чертямъ, къ чертямъ!
- Максимъ на улицѣ, ваша честь,-заикнулся-было парень, испуганно тараща на него глаза.
- Сгоню! Сгоню! Я всталъ, я хожу,-а они нечесаные, немытые, какъ лѣтіе! За чѣмъ смотрите? Здѣсь коты ходятъ по двору!
-- Коты... Никакъ нѣтъ...
Нѣтъ? Самъ видѣлъ. Черный котище. Сюда, подлецъ, ушелъ. Вамъ сказано, чтобъ ни пса, ни кота не было.
- Можетъ, забѣглый, ваша честь?.. У насъ, какъ запрещеніе отъ васъ вышло, всѣхъ перевели...
- Забѣглый! А зачѣмъ пускаете?
- Развѣ за нимъ углядишь... Онъ за мышомъ или крысой.
- А крысоловъ на что? Беретъ, Іуда, деньги, а самъ крысъ не переводитъ?... Зажирѣли вы всѣ...
Онъ прошелъ подъ ворота, отворилъ чугунную калитку и посмотрѣлъ, сметенъ ли снѣгъ съ тротуара. Ѳедоръ снялъ шапку.
- Околоточный не проходилъ?-шамкнулъ старикъ.Спитъ, дармоѣдъ? Когда пойдетъ, скажи, чтобъ зашелъ.
Онъ перешелъ на другую сторону улицы и посмотрѣлъ на фасадъ своего дома. Онъ продѣлывалъ это каждое утро, какъ бы желая удостовѣриться, все ли на мѣстѣ, не обвалился ли какой балконъ, и то же ли число трубъ на крышахъ.
Дворникъ тоже перешелъ къ нему и тоже началъ смотрѣть на крышу.
- Господинъ Тулубѣевъ изъ четырнадцатаго нумера опять въ срокъ не уплатилъ,-несмѣло проговорилъ онъ.
Старикъ такъ сжалъ губы, что носъ его вытянулся еще больше и чуть не клюнулъ подбородокъ.
- Не платитъ!-прошипѣлъ онъ.-Знаю, что не платитъ, безъ тебя знаю. А знаешь ты, кому онъ приходится родственникомъ?
- Слыхать-то слыхалъ...
-- Ну! Не платитъ. Денегъ нѣтъ, и не платитъ! Другого бы прогналъ. Къ чорту бы, къ дьяволу. А его не прогоню. Ты дуракъ, говоришь о немъ, какъ будто онъ просто жилецъ. Ха! Онъ изъ другого тѣста. Слышишь? Изъ другого тѣста!
Онъ быстро зашлепалъ обратно подъ ворота. У параднаго подъѣзда, откуда уже показалось встревоженное лицо упитаннаго швейцара, онъ остановился.
- Отчего не блеститъ?-завопилъ онъ, показывая на мѣдную ручку колокольчика.- Какъ на кораблѣ все должно блестѣть. Кислоты жалко, шестипудовый быкъ! Взялъ суконку да почистилъ, дармоѣдъ! Дрова, въ шестой нумеръ привезли?
Привезутъ часовъ въ восемь,-отозвался дворникъ.
- А! Тогда мнѣ охапки три на кухню снеси. Скажи, на пробу. Понравятся дрова, — куплю. Куплю, отдамъ, что взялъ.
Онъ хотѣлъ-было вступить въ ворота, но вдругъ остановился. Къ подъѣзду подкатила тройка чалыхъ, шершавыхъ отъ мокраго снѣга, коней, съ заспаннымъ ямщиколъ. Изъ огромныхъ саней съ электрическими фонарями вылѣзъ сухой рыжеватый господинъ, вынулъ бумажникъ и началъ неторопливо расплачиваться. Онъ