22
1904
V.
НИВА
На окраинѣ.
Повѣсть въ двухъ частяхъ
П. П. Гнѣдича.
(Продолженіе).
Черезъ пять минутъ старикъ звонилъ у квартиры Ѳедора Павловича. Конопельниковъ, умытый, причесавшійся, свѣжій, сидѣлъ у письменнаго стола и перебиралъ бумаги.
Извините за костюмъ,- сказалъ Медунцовъ.- Я по-домашнему. Модныхъ сюртуковъ не ношу.
- Сдѣлайте одолженіе. Чѣмъ служить могу?
- Произошла у меня непріятность: умеръ зять. Вчерашній день, на Кавказѣ. И осталась послѣ него вдовою моя дочь.
- Это очень грустно.
- Есть у нея двое дѣтей. То-есть, мои внуки.
-- Понимаю-съ.
- Мнѣ почти извѣстно, что покойный оставилъ завѣщаніе, по которому или все оставилъ моей дочери, или оставилъ ее опекуншей надъ дѣтьми, завѣщавши все имъ.
- Это разница, почтеннѣйшій.
Для меня никакой. А для другихъ-мнѣ все равно.
- Хорошо,-скажемъ, никакой разницы.
Дѣло-съ въ томъ, что она, дочь моя, Людмила, расточительница. То-есть то, что въ просторѣчіи называется мотовка. Она уже промотала огромное состояніе, которое получила въ приданое. Вышла она, замѣтьте, замужъ за несчастнаго лѣкаришку, противъ моей воли.
А чѣмъ же онъ былъ несчастный?
- Да что въ немъ! Она за князя могла выйти.
- Ну, дальше-съ.
Дальше. Они все въ два года спустили и стали голышами. А потомъ у него явились деньги. Родственникъ какой-то умеръ и очень-очень большое состояніе ему завѣщалъ. Теперь меня пугаетъ вотъ что: ежели она опять свои инстинкты проявитъ и вмѣсто того, чтобъ изъ дѣтей образовать полезныхъ гражданъ, пуститъ ихъ по-міру? Что тогда?
А
вы что называете инстинктами?
-- А вотъ это самое мотовство.
Такъ. Почему же вы думаете, что она оберетъ собственныхъ дѣтей?
- По глупости. Вѣдь сто тысячъ въ два года она спустила. По заграницамъ съ мужемъ всѣ денежки растрясла. Потомъ на Кавказѣ что они дѣлаютъ! Дачи свои строятъ, имѣнья покупаютъ. А самъ-то онъ, Константинъ, зять-то мой, вмѣсто того, чтобъ практикой заниматься, даромъ лѣчилъ. Вѣдь Кавказъ, вы сами знаете, какое мѣсто...
Никогда не былъ.
Мѣсто, куда шалые больные со всей Россіи стекаются. По дурости своей полагаютъ, что тамъ вылѣчиться можно. Ну, если ужъ пошелъ въ доктора, такъ и шарлатань, и опутывай всѣхъ. А онъ, изволите видѣть, кабардинцевъ даромъ лѣчилъ. Болѣе того-абрековъ лѣчилъ, понимаете, разбойниковъ, которые считались внѣ закона. Деньги они раздавали оба.
- Да вѣдь деньги-то ихъ, а не дѣтей? О чемъ же, почтеннѣйшій, вы волнуетесь? Пускай она расточаетъ свое имущество, а вы внукамъ дайте отъ себя. У васъ вѣдь много.
- Ѳедоръ Павловичъ, дѣло-съ идетъ не обо мнѣ.
- Да я такъ, къ слову сказалъ. Вы что же, собственно говоря, отъ меня какого совѣта хотите?
- Мнѣ бы хотѣлось, на основаніи предыдущей жизни дочери моей Людмилы, выяснивъ ея мотовство, наложить опеку на имущество.
На это трудно вамъ отвѣтить сразу,-возразилъ Конопельниковъ.- Надо собрать факты, и факты рѣзкіе,
1904
No 2.
чтобы рѣшиться поднять такое дѣло. Надо быть слишкомъ увѣреннымъ въ собственной правотѣ, чтобы рѣшиться обвинить другого человѣка въ расточительствѣ и отобрать у него имущество.
Но, согласитесь, я, какъ дѣдъ, долженъ заботиться о внукахъ?
- И о дочери тоже.
- Она бѣжала изъ моего дома.
- И вы, кажется, хотите ей насолить? У васъ вѣдь характерецъ всѣмъ намъ извѣстный.
- Я вотъ что у васъ хочу узнать,-перебилъ его Медунцовъ.-Могу ли я, собравъ вѣскія доказательства мотовства и расточительства моей дочери, требовать опеки?
- Какія будутъ доказательства! Если вѣскія, тогда, пожалуй, можете.
- Ну, вотъ, я только за этимъ.
Старикъ всталъ.
- А на васъ могу я понадѣяться, что вы мнѣ, въ случаѣ нужды, дадите совѣтъ?
Отчего же, совѣтъ я всѣмъ даю... но...-Онъ улыбнулся и пронищательно глянулъ на Медунцова.-Но за это и беру.
- Что-жъ, всякій трудъ долженъ быть оплаченъ,замѣтилъ Медунцовъ:-это ясно.
- Да вы сами-то поѣдете туда?
- Пожалуй, придется.
- Я въ началѣ лѣта буду въ Воронежѣ. Если понадоблюсь, заѣду, тамъ ужъ недалеко, и вамъ дешевле мои прогоны обойдутся.
- Очень тронутъ, очень тронутъ...
Они ложали другъ другу руки.
Выйдя отъ Конопельникова, Медунцовъ какъ будто успокоился. Не то, чтобы до свиданія съ нимъ онъ былъ очень обезпокоенъ смертью зятя, но все-таки какое-то хмурое облачко стояло на его горизонтѣ. Теперь это облачко разсѣялось. Пусть тамъ, гдѣ-то далеко на югѣ, проливаются слезы, молодая женщина рыдаетъ надъ трупомъ, дѣти путливо жмутся по угламъ. Здѣсь все въ порядкѣ: домъ стоитъ крѣпко и прочно, дворникъ съ усердіемъ выливаетъ ржавую воду изъ зеленой бадьи и смываетъ послѣдніе слѣды тающаго снѣга. Домъ не заложенъ, не такъ, какъ у другихъ домовладѣльцевъ: во всей улидѣ, пожалуй, не найти ни одного незаложеннаго дома. У него все чисто, все идетъ на наличныя деньги. А Кавказъ далеко, что о немъ думать?
Онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ по направленію своей квартиры и вдругъ вспомнилъ, что нѣтъ, и въ домѣ не все благополучно. Было что-то такое, что мѣшало этому благополучію. Онъ постоялъ на мѣстѣ, усиленно вспоминая, и вдругъ вспомнилъ:
- Да, Тулубѣевъ не платитъ. Надо пойти къ Тулубѣеву.
Онъ поднялся на нѣсколько ступенекъ, черезъ подъѣздъ, выходившій во дворъ, какъ разъ противъ его подъѣзда, и подавилъ пуговку звонка. Отворилъ рыжій малый въ курткѣ и передникѣ.
Лакея держитъ, а денегъ за квартиры не платитъ,-буркнулъ Медунцовъ про себя.
- Встали-съ,- сказалъ рыжій, узнавъ домохозяина.
«По лицу этого хама вижу, что денегъ нѣтъ. Ишь, какъ усердно шубу тащитъ».
Тулубѣевъ былъ высокій, сухощавый джентльменъ съ сѣдой расчесанной бородой, тонкимъ проборомъ и съ отлично вылощенными ногтями. У него вся родня занимала видныя административныя мѣста, а онъ самъ прожилъ два большихъ состоянія и заслужилъ репутацію самаго безпутнаго малаго. Теперь онъ жилъ неизвѣстно