46
1904
Она, можетъ-быть, плачетъ?
НИВА
На лицѣ дѣвочки разлилась тревожная грусть. Ея рѣсницы дрожали, губы были полуоткрыты.
- Смѣшная вы, барышня!- не выдержавъ, сказалъ старикъ, искривляя ротъ въ улыбку. Ну, чѣмъ вы можете помочь ей? Сочувствіемъ. Да какое сочувствіе мѣднаго гроша стоитъ? Что изъ вашего сочувствія ейшубу шить? Никогда никому никакихъ сочувствій не надо. Надо всегда во всемъ быть одному. Это вамъ старый-старый старикъ говоритъ. Нѣтъ глупѣе пословицы «одинъ въ полѣ не воинъ». Каждый силенъ только однимъ собою. Кто на другого надѣется, тотъ мозглякъ. Когда думаютъ, что трое сильнѣе одного,-ошибаются. Стоитъ только ихъ разбить на три части, а потомъ бить по одиночкѣ. На себя надѣяться надо, только на себя...
Бетси была спокойна. Видно, что ея вспышка прошла, и теперь ее трудно было вывести изъ себя.
- Не понимаю, о чемъ вы,-начала она.-Мы не о битвѣ говоримъ.
- Жизнь, барышня,-битва... кровопролитная.
Она покачала съ улыбкой головой.
Не вѣрю.
- Напрасно. Въ жизни всѣ грызутся. Ха-ха! Людитѣ же звѣри. За ноги, за бока, за горло, такъ зубами и рвутъ. Или вы грызете, или васъ грызутъ...
- Неправда.
- Правда. Жизнь даже не битва, а бойня: кровь такъ и льется, и течетъ струями. Либо мясникъ, либо теленокъ,-промежутка нѣтъ.
- Что вы молчите, миссъ?-сказала дѣвочка своей компаньонкѣ.
- Мнѣ трудно говорить, дорогая Бетси,-сказала она, подымая глаза къ потолку:-потому что то, что говоритъ нашъ домохозяинъ,-это сплошь идетъ съ той сторонысо стороны мрака и дьявольскаго самомнѣнія. Какъ по-русски сказать: себямнѣнія или самомнѣнія? Я нѣсколько путаюсь въ этомъ. Во мнѣ слишкомъ мало прозрачной кристальной правды, чтобъ я могла отразить его мрачныя черныя нападки. И я ухожу въ уголъ. Вы своей чистотой однѣ можете противустать ему.
Старикъ повелъ на нее глазами.
Откуда такую достали?-пробурчалъ онъ.-Порченая какая-то, не то кликуша, не то истеричка.
Бетси сѣла на стулъ, возлѣ самаго Медунцова, и смотрѣла снизу на его хищный профиль, чувствуя запахъ одеколона, которымъ онъ былъ пропитанъ.
- Какъ бы я хотѣла полюбить васъ!-вырвалось у нея.
- Полю-бить, меня!-удивился старикъ.-Да мнѣ это ни на что не нужно, а вамъ тѣмъ больше.
-- Нѣтъ, это было бы хорошо для насъ обоихъ. Если бы я могла полюбить васъ, такого, какъ вы есть, со всѣми вашими недостатками, я была бы счастлива.
- Не думаю,-иронически замѣтилъ старикъ.
- Я была бы близка къ Богу. Вѣдь Богъ васъ любитъ.
- Богъ? Не знаю...
Онъ задумался.
- Я не знаю, любитъ ли меня Богъ.
Навѣрно, любитъ.
- Онъ ждетъ,- торжественно сказала миссъ.-Онъ ждетъ, что вы придете къ Нему.
- А вы Бога любите?..-спросила Бетси.
- Оставьте, пожалуйста эти допросы!-сказалъ старикъ.-Я положительно чувствую какое-то головокруженіе среди васъ. Ха-ха! Мнѣ кажется, что я силю. На яву такихъ не бываетъ странныхъ женщинъ. По крайней мѣрѣ, въ здравомъ умѣ и твердой памяти...
Миссъ Спарклэръ печально покачала головой.
- Этотъ бѣдный, заблудшій старецъ серьезно думаетъ, что попалъ въ сумасшедшій домъ. Это всегда такъ бываетъ, Бетси. Когда безумный выходитъ на свободу, ему другіе кажутся сумасшедшими, а самъ онъ пред
1904
No 3.
ставляется себѣ нормальнымъ. Посмотрите, какъ ему дикимъ кажется, что у него же въ домѣ его же жильцы говорятъ о какихъ-то этическихъ задачахъ. Да, его любитъ Богъ, но онъ забылъ про Него. И онъ жилъ, какъ камень въ лѣсу, и весь обросъ мохомъ. Человѣческіе помыслы ему уже недоступны, Бетси.
Миссъ говорила это спокойно, глядя куда-то вдаль,точно тотъ, о комъ шла рѣчь, былъ далеко отсюда и не слышалъ ея словъ.
- Напрасно вы меня сожалѣете,- сказалъ Медунцовъ.-Я не люблю, чтобъ меня жалѣли. Если Богъ меня забылъ, что же дѣлать! Но я желаю, чтобъ и вы меня оставили въ покоѣ.
Дѣвочка взяла съ маленькаго письменнаго столика блокъ-нотъ и подала его съ карандашомъ Медунцову.
Запишите адресъ вашей дочери,-сказала она.
Онъ пожалъ плечами.
- Если хотите...
Онъ началъ царапать, выводя крупныя буквы, скакавшія во всѣ стороны.
Вы дѣйствительно ея адресъ дали? спросила Бетси, прочтя написанное.
Старикъ сдвинулъ брови.
Я не привыкъ шутить, ваше высокопревосходительство,-сказалъ онъ:-и если что дѣлаю или говорю, то съ полнымъ убѣжденіемъ и безъ фиглярства. А фиглярствомъ... ка-ха!... я предоставляю другимъ заниматься.
Онъ поклонился и пошелъ къ дверямъ.
На этотъ разъ его не остановили. Безмолвный лакей ждалъ его въ прихожей. Осторожно и ловко подалъ онъ ему шубу, безшумно отворилъ дверь и пропустилъ его передъ собой.
«Зачѣмъ живетъ такая плѣсень?-бормоталъ старикъ, спускансь по лѣстницѣ.-И эта англичанка, и эта худосочная дѣвчонка,—одинаково плѣсень. Какую пользу они кому принесутъ? Развѣ подвернется какой-нибудь офицерикъ и оберетъ эту дуру, женившись на приданомъ».
А наверху въ это время Бетси составляла телеграмму.
«Я не знаю васъ,- писала она:-но узнала отъ вашего отца, что у васъ горе. Примите мое сочувствіе. Я сама только-что перенесла такую же потерю. Я не могу не сказать вамъ этого. Не сердитесь на меня. Обнимаю васъ. Это не шутка, клянусь вамъ. Будьте тверды. Бетси.»
Миссъ Спарклэръ въ общемъ одобрила телеграмму, но была противъ такой подписи:
- Надо поставить: «дочь дѣйствительнаго тайнаго совѣтника».
Въ отвѣтъ Бетси позвонила слугу.
- Снести на телеграфъ,-сказала она.
- Мнѣ нравится ваша самостоятельность,-замѣтила миссъ.
- А вы мнѣ начинаете надоѣдать,-возразила ей дѣвушка.
Миссъ Спарклэръ потупила глаза и ничего не отвѣтила, только изобразила на лицѣ тихую меланхолію.
X.
Никакихъ дальнѣйшихъ разъясненій Людмила не прислала. Пришла телеграмма черезъ два дня: «Сегодня похороны», и больше ничего. Медунцовъ написалъ огромное письмо на восьми страницахъ, но не послалъ его, послѣ того, какъ прочелъ раза четыре.
- Лучше пріѣду внезапно, внезапно!-говорилъ онъ.
И онъ мечталъ, какъ пріѣдетъ внезапно и что-то такое накроетъ. Онъ написалъ Людмилѣ только нѣсколько словъ:
«Конечно, тебѣ, Людмила, тяжело. Я получилъ твое извѣстіе. Быть-можетъ, тебѣ это послужитъ урокомъ, и ты исправишься. Помни, у тебя дѣти, и нѣтъ ничего больше въ жизни. Понимаешь, больше ничего нѣтъ. О себѣ забудь, спрячь себя, какъ будто тебя нѣтъ. Одни только