No 13. 

1904 

НИВА 

Къ утру буря стихла. Тучи умчало. Опять ясное темное небо засіяло надъ ними. Опять бѣлые кратеры Эльбруса ослѣпительно загорѣлись на солнцѣ. Они теперь казались такими близкими, какъ будто до нихъ оставалось всего нѣсколько часовъ ходу. 

Криптовъ былъ сумраченъ. У него пропали всѣ припасы. Онъ утверждалъ, что его проводникъ укралъ и сбѣжалъ съ ними. 

Теперь я въ вашей власти,- сказалъ онъ Дамбіеву. Вы меня можете спасти и можете уморить голодной смертью. 

Пейте чай,-лаконически отвѣтилъ ему Дамбіевъ. 

Подъемы, чѣмъ дальше, тѣмъ были круче, пришлось обвязаться веревками и образовать непрерывную, связанную цѣпь. Бечева была крѣпкая, заранѣе выбранная Дамбіевымъ. Криптовъ тоже попалъ къ нимъ въ вереницу, и шелъ какъ разъ въ нѣсколькихъ аршинахъ передъ Дамбіевымъ, тяжело опираясь на палку. Онъ ушибъ вчера себѣ ногу и слегка прихрамывалъ. 

Они поднимались все выше. Чтобъ уменьшить крутизну, они шли зигзагами, что и удлинняло, и облегчало ихъ путь. Воздухъ былъ рѣдокъ. Въ ушахъ стоялъ шумъ, противная тошнота подступала къ горлу. Спина ныла отъ усиленной ходьбы и тяжелой одежды. 

На крутомъ поворотѣ Дамбіевъ вдругъ поскользнулся. Онъ грохнулся всѣмъ тѣломъ на оледенѣлый скатъ и покатился къ краю обрыва. Онъ потащилъ за собою и Криптова, и старика, что шелъ сзади него. 

- Куда вы тянете меня?-съ искривившимся лицомъ крикнулъ Криптовъ и, выхвативъ кинжалъ, въ два удара перерѣзалъ веревку. 

Дамбіевъ соскользнулъ за край и повисъ на другомъ концѣ; мощный старикъ уцѣпился за выступъ камня и держалъ на своемъ поясѣ всю его тяжесть. 

Вспоминая потомъ этотъ эпизодъ, Дамбіевъ никакъ не могъ отдать себѣ отчета въ тѣхъ ощущеніяхъ, что охватили его въ ту минуту. Когда онъ поскользнулся и почувствовалъ, что падаетъ, страхъ нахлынулъ на него и въ тотъ же мигъ отхлынулъ. Онъ помнитъ, какъ соскользнулъ всѣмъ тѣломъ по оледенѣлому камню, какъ больно стянуло его что-то въ бокахъ, какъ онъ ударился еще больнѣе обо что-то плечомъ и ссадилъ щеку! Его точно оглушило, и онъ потерялъ всякое представленіе,- лежитъ ли онъ, сидитъ, или виситъ надъ бездной. 

Когда онъ пришелъ въ себя, онъ увидѣлъ Криптова, съ искаженнымъ лицомъ сидѣвшаго на камнѣ. По его щекѣ струями текла кровь, и отъ нея шелъ паръ въ морозномъ воздухѣ. Руки его были заложены за спину, и онъ ни разу ихъ не вынулъ оттуда. 

Коньяку хочешь?-участливо спрашивалъ Туга.Фляжка не выскочила изъ кармана, такая умная. 

Дамбіевъ глотнулъ коньяку. 

- Зачѣмъ онъ связанъ?- спросилъ онъ, остановившись взглядомъ на Криптовѣ. 

- Кинжаломъ махалъ. Веревку перерѣзалъ и махалъ. Вотъ когда его къ мировому можно было свести. 

Кажется, Туга первый разъ въ жизни одобрилъ существованіе мировыхъ. 

- А кровь у него отъ чего?-спросилъ Дамбіевъ. 

- Упалъ, очки разбилъ, стекла въ щеку влѣзли. 

Дамбіевъ понялъ, отчего упалъ Криптовъ, но никакого упрека по адресу Туги не выразилъ. 

Что-жъ, пойдемъ дальше? сказалъ онъ, потирая ушибленную ногу. 

Сперва чаю напьемся. Голова у всѣхъ болитъ, надо горячаго выпить. 

Онъ отвелъ Криптова въ сторону, оглянулся и, видя, что Дамбіевъ наклонился надъ очагомъ, быстро обшарилъ карманъ его и вынулъ револьверъ. 

- Это ужъ грабежъ,-замѣтилъ Криптовъ. 

- Зачѣмъ тебѣ револьверъ, зачѣмъ тебѣ кинжалъ?

1904 

243 

усмѣхаясь, сказалъ Туга. - Здѣсь ни звѣря нѣтъ, ни человѣка. Мы тебя внизъ проводимъ, тамъ и отдадимъ... въ Кисловодскѣ. 

Онъ заговорилъ на горскомъ нарѣчіи съ проводникомъ Криптова. Тотъ немного поломался, но, увидя сдвинутыя брови Туги, отдалъ ему свое оружіе. 

- Такъ очень хорошо,-сказалъ Туга. 

Когда черезъ полчаса, подкрѣпленная горячимъ крѣпкимъ чаемъ, партія тронулась въ путь, на мѣстѣ ихъ стоянки остались Криптовъ и его спутникъ. Имъ предложили дожидаться ихъ возвращенія. Криптовъ рѣзко отказывался, но его проводникъ ему замѣтилъ: 

- Съ нами ночью они скверно сдѣлаютъ. Лучше останемся. 

И они остались. 

Боль въ ногѣ отзывалась у Дамбіева при каждомъ шагѣ. Но онъ ее пересиливалъ и все шелъ впередъ. Погода была ясная, вершина казалась близкой. Теперь онъ шелъ увѣреннѣе и осторожнѣе. Точно онъ принялъ полярное крещеніе своимъ паденіемъ. Онъ чувствовалъ себя какимъ-то горнымъ духомъ, плавно взлетавшимъ на высонайшую точку Кавказа. 

Круговоръ все росъ. Снѣжная цѣпь была внизу, ниже ихъ, слегка кое-гдѣ утопавшая въ туманѣ облаковъ. Земля, плоская, жалкая земля была гдѣ-то далеко. Она проступала сѣроватыми, туманными пятнами. На западѣ синѣла дымчатая туча и подымалась вровень съ ихъ горизонтомъ-это было Черное море. 

Снѣгъ ослѣпительно горѣлъ на солнцѣ. Если бы не синія стекла, никакіе глаза не вынесли бы такого блеска. Испаренія дѣвственнаго нетронутаго снѣга и раздражали, и возбуждали вмѣстѣ. Если-бъ они поднялись по дорогѣ на Монбланъ, этотъ швейцарскій колоссъ давно уже остался бы внизу и казался бы снѣжнымъ бугромъ. 

Все выше, выше. Все меньше и меньше физическихъ силъ, и все бодрѣе духъ. 

Дамбіевъ бросилъ своихъ спутниковъ, онъ, задыхаясь, идетъ впередъ. Здоровыя ноги кабардинцевъ не поспѣваютъ за его больными ногами. Онъ подпирается палкой, текело дышитъ, перепрыгиваетъ съ камня на камень. 

- Восемнадцать тысячъ футовъ!-радостно улыбаясь, лепечутъ его побѣлѣвшія губы. 

Ето влечетъ къ западной вершинѣ, которая кажется ему выше. Вотъ еще немного усилій, еще... 

Его нашли на краю снѣжнаго кратера, безъ чувствъ лежащимъ на буркѣ. Погасшій вулканъ безучастно зіялъ подъ ними. Его жерло давно застыло, и лава давно была погребена подъ вѣчными снѣгами. Гдѣ нѣкогда кипѣлъ цѣлый раскаленный адъ, теперь тамъ бушевали вѣчныя снѣжныя вьюги, и никогда жгучее солнце не могло растопить ледяной коры этой гигантской снѣжной шапки. 

XIII. 

На другой день Дамбіевъ, съ распухшей ногой, опираясь на мощнаго старика, подходилъ къ тому мѣсту, гдѣ они вчера оставили Криптова съ кабардинцемъ. Онъ былъ почти увѣренъ, что ихъ нѣтъ тамъ. Но, къ крайнему изумленію, онъ увидѣлъ чернѣвшійся шалашикъ изъ бурокъ, наполовину заметенный снѣгомъ. 

Оба были едва живы. Ночью вокругъ нихъ поднялась вьюга, и страшный холодъ леденилъ ихъ насквозь. Криптовъ, должно-быть, отморозилъ ноги. Онъ потерялъ способность говорить, и только слабо стоналъ. 

- Ничего у него не болитъ!- сомнѣвался Туга.Просто идти не хочетъ, думаетъ, что его понесутъ. 

Смастерили что-то въ родѣ санокъ и повезли. Везли до сумерекь, когда, усталые и изморенные, они заснули въ повалку другъ возлѣ друга, безо всякой стражи, все забывъ, стараясь только согрѣться и поддержать тепломъ остатки едва теплившейся жизни. 

Дамбіевъ чувствовалъ, какъ трясла его лихорадка.