322 

1904 

НИВА 

На окраинѣ. 

Повѣсть въ двухъ частяхъ 

П. П. Гнѣдича. 

(Окончаніе). 

Вошли двѣ женщины. Впереди шла стройная, небольшого роста дѣвушка съ задумчивыми грустными глазами; сзади виднѣлась фигура высокой дамы въ шляпѣ съ огромнымъ кустомъ незабудокъ. 

Простите,-начала дѣвушка и, взглянувъ на лицо Людмилы, внезапно прибавила:-о, какъ вы устали. 

Да, я устала,-спокойно отвѣтила она.-Что вамъ угодно? Я такъ измучена... Мнѣ такъ тяжело... 

1904 

No 17. 

карство, ѣздить, хлопотать. Если нужно, я могу дать денегъ. У меня много денегъ... 

Лодмила смотрѣла на нервное оживленіе дѣвушки. Ея сочныя маленькія губы показывали ряды крохотныхъ зубовъ, бѣленькихъ и круглыхъ. Лицо, подернутое южнымъ загаромъ, было нѣжно. Глаза смотрѣли-и грустно, и оживленно. 

Знаю, знаю. И мнѣ неловко, мнѣ ужасно неловко,что я прихожу къ вамъ. Но это необходимо, необходимо надо было сдѣлать... 

Она тяжело переводила дыханіе и воспаленными глазами смотрѣла на Людмилу. 

Я весной прислала вамъ телеграмму, помните? заговорила она.-Я подписалась Бетси. У васъ умеръ мужъ. Мы живемъ въ домѣ вашего отца. У насъ тогда упала штукатурка. Онъ пришелъ и сказалъ, что у васъ такая потеря. Я теперь не помню, почему онъ сказалъ намъ объ этомъ, но, очевидно, необходимо было, чтобъ онъ это сказалъ. И я тогда сейчасъ же отправила телеграмму. Вы не разсердились? 

Холодная усталость, которая, какъ маска, легла на лицо Людмилы, вдругъ смѣнилась оживленіемъ. 

-- Это вы были? Вы Бетси? 

Она протянула ей обѣ руки. Дѣвочка схватила ихъ и вдругъ упала головой на грудь Людмилы. 

- Вы вѣдь не разсердились? 

Что вы, что вы,- сказала она.- Успокойтесь, сядьте. Мнѣ было такъ дорого ваше участіе. Спасибо вамъ, можно васъ поцѣловать? 

- Да... да я сама. А это вотъ мой лучшій другъ, миссъ Спарклэръ. Она и одобрила тогда мою мысль послать телеграмму. Я нарочно не подписала своей фамиліи. Что вамъ моя фамилія? Все равно вы меня не знали. Но вамъ пріятно было, да, да?.. 

- Да,- подтвердила Людмила.- Мнѣ казалось, что это прислалъ кто-нибудь изъ очень мнѣ близкихъ... Но не могла сообразить, кто. Но мнѣ было очень дорого это участіе. 

- Ну, какъ я рада. Слышите, дорогой мой другъ? 

Слышу, Бетси,-спокойно подтвердила миссъ Спарклэръ.-Я бы удивилась, если бы было иначе. Такой искренній порывъ сердца долженъ былъ дать свои плоды. 

И вотъ теперь я узнала, продолжала Бетси:гдѣ вы живете, и пріѣхала къ вамъ. Мнѣ сказали, что вы здѣсь, потому что у васъ отецъ боленъ. Это меня почти обрадовало. То-есть, я совсѣмъ не то говорю. Я не это хотѣла сказать. Я хотѣла сказать, что я виновата передъ вашимъ отцомъ. Я очень нервна. Иногда у меня бываютъ порывы, я сама собой не владѣю. И вдругъ тогда упала штукатурка въ ваннѣ. Я испугалась и разсердилась. Я позвала его и стала кричать. Мнѣ потомъ сдѣлалось стыдно. Я хотѣла поцѣловать его руку. Но и это было стыдно. И я не знала, чѣмъ я искуплю свой грѣхъ. Теперь, когда я узнала, что онъ боленъ. Вѣдь онъ боленъ? 

- Да, очень. 

- Когда я это узнала, я сказала моему другу: я должна быть возлѣ него. Я должна искупить мой грѣхъ. Миссъ Спарклэръ сказала, что это хорошо. Вы вѣдь сказали это, миссъ Спарклэръ? 

- Да, я сказала это,-подтвердила она. 

- Я рѣшила, что такъ или иначе, но я должна помочь бѣдному больному. Дѣлайте со мной, что хотите. Я могу не спать, могу ухаживать за нимъ, давать лѣ

Какая вы чудесная!-вырвалось у Людмилы. 

Это ангеть!-подтвердила миссъ Спарклэръ. 

- Не говорите мнѣ, что я ангелъ, не то я превращусь въ чертенка!- крикнула Бетси.- Я вамъ запретила называть меня такъ. 

Миссъ скрестила руки на груди. 

Вы можете говорить, Бетси, все, что вамъ угодно, сказала она:-я останусь при своемъ мнѣніи. 

- Я вѣдь питала такую ненависть къ вашему отцу,заговорила дѣвочка. — Я лежала ночью въ постели и придумызала разныя гадости, какія я ему могу сдѣлать. Онъ не любилъ кошекъ и гналъ ихъ изъ дома, и я его не любила за это. Онъ гналъ тѣхъ жильцовъ, что не платили ему за квартиру и жили гдѣ-то подъ крышей... 

Людмила сдвинула брови и сжала зубы. 

Онъ очень боленъ,-повторила она. 

- Нѣтъ, вы не сердитесь, что я говорю. Я хочу вамъ все сказать. Меня мой отецъ училъ всегда и все говорить вслухъ. Разъ у него въ гостяхъ была одна фрейлина, вся набѣленная и нарумяненная; я тихо сказала папь: она старуха, зачѣмъ же она бѣлится? Тогда онъ сказалъ мнѣ громко: не надо говорить украдкой, спроси у тети вслухъ, что хочешь спросить у меня. И я спросила. Старуха очень разсердилась, не столько на меня, сколько на папу, и уѣхала. Но я съ этихъ поръ все говорю вслухъ. И я тѣмъ болѣе могу теперь говорить о тѣхъ чувствахъ, что у меня были къ вашему отцу, что ихъ ужъ нѣтъ больше у меня. Съ того дня, какъ я его оскорбила,—мнѣ стало стыдно. Я подумала: ему немного осталось жить, зачѣмъ же я буду отравлять его послѣдніе дни? Теперь мы поѣхали на Кавказъ съ моимъ опекуномъ. Онъ совѣтовался съ докторами, и доктора нашли, что мнѣ необходимо быть именно на Кавказѣ, чтобъ успокоить нервы. Мы были въ Тифлисѣ, проѣхали по военно-грузинской дорогѣ. Въ Мцхетѣ онъ ушибъ ногу, и мы заѣхали сюда, пока нога не поправится. У меня былъ валъ адресъ, и я непремѣнно хотѣла васъ видѣть. И я такъ рада, что увидала васъ и все сказала. Пустите меня къ вашему отцу, умоляю васъ. Мнѣ такъ хочется чѣмъ-нибудь ему услужить и все загладить. 

- Хорошо,- сказала Людмила.- Но вамъ будетъ скучно. Онъ почти безъ памяти. 

- Я буду тихо сидѣть возлѣ него. Вѣдь вамъ же нуженъ отдыхъ. Я всегда мечтала пойти въ сестры милосердія. Вѣдь вы не оттолкнете меня, да? 

Она смотрѣла на нее своими большими задумчивыми глазами съ такою неотступною мольбою. 

- Да я очень рада, если у васъ хватитъ силъ,сказала Людмила. 

- О, силъ хватитъ! 

И силъ у нея, въ самомъ дѣлѣ, хватало. Она сидѣла всю ночь, склонившись надъ книгой въ далекомъ углу комнаты, и прислушивалась, какъ дышитъ больной. Ей казалось, она чувствовала всѣмъ своимъ существомъ, что она дѣлаетъ теперь дѣло самое настоящее, какого еще не дѣлала никогда. Ей казалось, что именно такъ и должно быть: такъ и должна сидѣть молоденькая дѣ