806 

1904 

НИВА 

«Ахъ, бѣдный человѣкъ: у тебя явилась иронія только тогда, когда ты надѣлъ вицъ-мундиръ архиваріуса»,подумалъ Матюшинъ, явственно почувствовавъ въ тонѣ Корнилова новый оттѣнокъ. 

Но эта перемѣна мало тревожила его. Его гораздо больше занимала перемѣна, которая на его глазахъ произошла съ Наташей. Она явилась и сейчасъ же заняла первенствующее положеніе. Между ними завязался разговоръ о чемъ-то совсѣмъ обыденномъ, но каждый изъ нихъ какъ бы читалъ между строкъ неясные намеки на что-то, извѣстное только имъ двоимъ. 

Они сидѣли другъ противъ друга, и казалось, что это въ самомъ дѣлѣ кровные враги только давшіе себѣ слово превзойти другъ друга въ любезности. 

«Ну, говори, говори,- какъ бы хотѣла сказать Наташа своимъ взглядомъ и тономъ:- когда-нибудь я узнаю, чего ты отъ меня хочешь?» 

А Матюшинъ думалъ въ это время:-«Неужели же ты, слабое, хрупкое существо, окажешься сильнѣе меня, согнувшаго уже многихъ, болѣе сильныхъ, чѣмъ ты?». 

III. 

Въ этотъ вечеръ Наташа не была занята въ театрѣ, и Матюшинъ упорно остался сидѣть у Корниловыхъ. Къ присутствію его мало-по-малу привыкли, и у самого Александра Васильевича сгладилось то острое новое чувство чуждости, которое явилось у него при первой встрѣчѣ. 

Дарья Николаевна до такой степени освоилась съ нимъ, что даже согласилась сыграть на фортепіано. Она теперь играла уже увѣренно и явно, ни передъ кѣмъ не дѣлая тайны изъ этого. 

Уроки ея очень привились. Старый профессоръ до того интересовался ею, что нѣсколько разъ приходилъ къ ней, когда она давала у себя на дому урокъ. Было также нѣсколько случаевъ, что онъ принялъ къ себѣ въ консерваторію ея учениковъ. Въ ея преподаваніи онъ открылъ одну важную черту, какой недоставало многимъ другимъ преподавателямъ. 

-- Вы много потратили усилій и искусства на то, чтобы поправить свои собственные пальцы, и потому вы знаете хорошо всѣ особенности пальцевъ. Вы знаете ихъ съ самой дурной ихъ стороны, а это чрезвычайно важно. 

И онъ находилъ у ея ученицъ идеальную постановку пальцевъ. Поэтому онъ охотно рекомендовалъ ей учениковъ, особенно такихъ, которые являлись къ нему отъ плохихъ учителей съ испорченной постановкой. 

- Идите къ госпожѣ Корниловой на исправленіе. Она отлично это дѣлаетъ,- говорилъ старый профессоръ такимъ ученикамъ. 

И теперь, въ зимнее время, у Дарьи Николаевны было даже слишкомъ много учениковъ. Когда къ ней приходили новые, она не считала себя въ правѣ отказываться. Денегъ нужно было такъ много: она радовалась всякій разъ, когда могла удовлетворить какую-нибудь насущную потребность Наташи, вызванную ея службой на сценѣ. Поэтому она хваталась за всякій новый урокъ, а силъ было немного, и она надрывалась. Она замѣтно постарѣла за эти послѣднія зимы. 

Дарья Николаевна еще играла, какъ вдругъ въ передней раздался звонокъ. Александръ Васильевичъ сдѣлалъ ей знакъ, чтобы она не обращала вниманія, а самъ вышелъ и взглянулъ. Явился человѣкъ крупнаго сложенія, съ огромнымъ лбомъ, съ остатками шелковистыхъ наполовину сѣдыхъ волосъ, которые, несмотря на свою рѣдкость, смѣло и гордо торчали кверху. Впереди себя онъ несъ замѣтное брюшко и по виду походилъ на коммерсанта. Лицо его сильно обросло, но, несмотря на это, въ немъ еще проглядывали слѣды нрежней красоты и прежняго хорошаго ухода. Корниловъ увидѣлъ его изъ столовой и сейчасъ же побѣжалъ въ переднюю. 

- Это ты, Алексѣй Сергѣевичъ... Я очень радъ тебѣ, но долженъ предупредить тебя: у насъ Матюшинъ. 

1904 

No 41 

О, дружище! Я теперь переживаю такое состояніе, что меня не можетъ испугать самъ Вельзевулъ, а не то что твой Матюшинъ,-отвѣтилъ гость:-- но во всякомъ случаѣ входъ не воспрещается? 

- Но, разумѣется, нѣтъ, мы тебѣ рады. 

А ты лучше поди-ка, Александръ Васильевичъ, спроси ето, можетъ ли онъ выносить мое присутствіе?.. Не вышто бы какой-нибудь неожиданной сцены. 

- А, это правда... 

Корниловъ отправился въ гостиную и подошелъ къ Матюшину. 

- Это Родичевъ пришелъ,-тихонько сказалъ онъ.Ты ничего не имѣешь? А не то я провожу его въ свою комнату. 

- Что я могу имѣть? Увѣряю тебя, что противъ Родичева я достаточно хорошо вооруженъ; онъ даже меня интересуетъ. 

Дарья Николаевна, замѣтивъ эти переговоры, закончила свою игру аккордомъ и встала изъ-за рояля. 

И Родичевъ вошелъ. 

- Какой у васъ рѣдкостный гость,- сказалъ онъ, здороваясь со всѣми и совершенно также съ Матюшинымъ.- О, господа! Я къ вамъ подъ защиту... Искать отрады и успокоенія пришелъ. Въ настоящій моментъ я весь со всѣмъ своимъ будущимъ завишу отъ стихійной силы... Можете себѣ представить, сегодня я обратилъ весь свой капиталъ, нажитый, можно сказать, потомъ и кровью,—въ акціи одного предпріятія, которое, до нынѣшняго дня, было только сомнительнымъ, и теперь моя судьба зависитъ отъ того, поднимутся мои акціи или совсѣмъ упадутъ. 

- А какъ великъ капиталъ?- спросилъ Матюшинъ. 

-- Сто тридцать тысячъ. 

- А-а! Это ты сдѣлалъ изъ двадцати? Талантливо! 

- Ну, господинъ Матюшинъ, я знаю людей, которые изъ полутора рубля сдѣлали нѣсколько милліоновъ,сказалъ Родичевъ. 

- Ну, такъ это ужъ геніально,- отозвался Матюшинъ. 

-- Не смѣю спорить; но фактъ тотъ, что мнѣ надоѣло копить по рублю, и я рѣшилъ: панъ или пропалъ! По-моему, всю жизнь заниматься копленіемъ, это черезчуръ ужъ по-мѣщански. Надо когда-нибудь и жить. 

- Ну, и если не панъ?-спросила Наташа. 

- Тогда пропалъ,-отвѣтилъ Родичевъ. 

- Что-жъ вы тогда будете дѣлать? 

- А тогда я поступлю на казенную службу. Буду получать сто рублей въ мѣсяцъ, жить въ меблированной комнатѣ и обѣдать въ скверной кухмистерской. Но, понимаете ли, такъ соблазнительно! Чиновничекъ у меня знакомый есть въ одномъ дѣловитомъ министерствѣ. Однажды я ему далъ взаймы сто рублей и, такъ какъ онъ до сихъ поръ не отдалъ ихъ мнѣ, то считаетъ себя обязаннымъ мнѣ. И вотъ сей благородный чиновничекъ сообщилъ мнѣ достовѣрныя свѣдѣнія, будто заводъ, коему принадлежатъ упомянутыя акціи, на этихъ дняхъ получитъ огромный казенный заказъ, будто ужъ объ этомъ состоялось рѣшеніе и остаются только какія-то пустячныя формальности. А акціи стоятъ грошъ. Ихъ я накупилъ тьму- тьмущую. Вы понимаете, что, если облагодѣтельствованный мною чиновничекъ не совралъ, а совратъ умышленно онъ не могъ, ибо у него, какъ видно изъ предыдущаго, благородное сердце, то я вмѣсто моихъ ста тридцати тысячъ могу получить добрыхъ пятьсотъ... Ну, какъ тутъ не рискнуть? 

Благоразумные люди рискуютъ обыкновенно половиной!-сказалъ Матюшинъ. 

- Да, благоразумные люди... А я вѣдь только кандидатъ на благоразуміе. Какъ ни заставлялъ себя, никакъ не могу дѣйствовать на половину, и сколько я на этомъ потерялъ!.. Да, чортъ возьми, во мнѣ еще остались дворянскіе пороки.