826
1904
НИВА
мелкихъ неудачъ, сколько душевныхъ силъ отдаетъ она заботѣ о томъ, чтобы для какой-нибудь незначительной роли у нея было хоть сколько-нибудь приличное платье, сколько драгоцѣнной энергіи уходитъ на безпокойство о какой-нибудь грошевой лентѣ, лишней парѣ перчатокъ! И всѣ эти мелочи раздражаютъ ее, озлобляютъ, сушатъ ея богатую душу и, надо сказать и это обкрадываютъ ея талантъ и, можетъ-быть, даже незамѣтно потихоньку подтачиваютъ его... А годы идутъ и все въ безплодной борьбѣ, и вдругъ незамѣтно подкрадывается время, когда самый важный шансъ ея молодость, свѣжесть, ускользаютъ отъ нея, и она протягиваетъ къ нимъ руки, стараясь ухватиться за нихъ, удержать ихъ, но этого нельзя сдѣлать, это еще никому не удавалось. И тогда нѣтъ болѣе жалкаго существа на землѣ, чѣмъ эта дѣвушка. Въ отчаяніи, она ломаетъ руки и рыдаетъ, оплакивая свою лучшую пору жизни, ушедшую на борьбу изъ-за куска хлѣба. Кусокъ хлѣба-ей, обладавшей всѣмъ для того, чтобы повелѣвать другими! кусокъ хлѣба-той. которая могла одной улыбкой сдѣлать счастливыми тысячи людей, наполнявшихъ театральный залъ. Развѣ это не самое большое несчастье, какое можетъ случиться съ человѣкомъ?... Вотъ вамъ и жизнь, Наталья Александровна. Вотъ передъ вами и дилемма: сказка или жизнь...
Да, сказка... задумчиво промолвила Наталья Александровна, вдругъ потерявъ свое шутливое настроеніе:—сказка...-она прекрасна, она заманчива. Но она сочиняется всегда для того, чтобы ее разсказывать... А жизнь для того, чтобы ее терпѣть...
- Неправда. Для васъ это неправда,-горячо возразилъ Петръ Егоровичъ.- Терпѣть не надо. Терпѣть должны ослы, которые и созданы для этой роли. Мы, инженеры, раскапываемъ богатства, которыя лежатъ въ землѣ. Они для того и вложены туда, чтобы ихъ добывать для пользы людей, создавать изъ нихъ дома, машины, фабрики, желѣзныя дороги. Въ вашей богатой душѣ, какъ въ землѣ, заложены прекрасные дары, и вы должны извлечь ихъ всѣ безъ остатка, разработать ихъ и примѣнить къ жизни. Это вашъ долгъ передъ природой, которая такъ щедро одарила васъ. Терпѣніе-оставимте на долю жалкихъ посредственностей, которыя ничего не могутъ извлечь изъ своей души и принуждены жить крохами, падающими отъ стола избранниковъ...
Но гдѣ же, гдѣ же тотъ мѣшокъ, наполненный золотомъ, мѣшокъ, который падаетъ съ неба?-съ какимъто стономъ воскликнула Наталья Александровна.-Зачѣмъ вы говорите мнѣ о несбыточныхъ мечтахъ? Перестаньте, не продолжайте. Достаточно дразнитъ меня жизнь,-къ чему еще вамъ понадобилось дразнить меня?
Я не буду продолжать, Наталья Александровна. Но это хорошо, когда жизнь дразнитъ. Это полезно, это пробуждаетъ въ насъ желанье и силу, вызываетъ на борьбу... Меня дразнила жизнь, о, какъ она дразнила!. Я больше ничего не скажу, я умолкаю.
И больше ничего не надо было ему говорить. Онъ былъ доволенъ и тѣмъ, что разбудилъ въ ней досаду и раздраженіе противъ ея жизни. Они уже много прошли и теперь были въ томъ мѣстѣ, откуда было недалеко до квартиры Корниловыхъ. Они свернули къ ней.
Матюшинъ, словно въ самомъ дѣлѣ исчерпавъ всю свою тему безъ остатка, началъ говорить о чемъ-то постороннемъ, но онъ очень хорошо видѣлъ, что Наташа не слушаетъ его. Онъ довелъ ее до дому и здѣсь простился.
Вы позволите мнѣ сегодня вечеромъ заглянуть въ вашу уборную?-спросилъ онъ.
Наташа очнулась отъ своихъ мыслей.
Въ уборную жалкой актрисы, играющей вторую роль?-промолвила она съ саркастической усмѣшкой.
Которой стоитъ только взглянуть на небо и искренно пожелать, чтобы мѣшокъ, наполненный золотомъ, упалъ къ ея ногамъ...
1904
No 42.
Наташа вдругъ, сама не зная почему, почувствовала дрожь и нервно сдвинула плечами.
Вы мнѣ кажетесь сегодня сумасшедшимъ,-сказала она и какимъ-то туманнымъ взглядомъ посмотрѣла на него.
Только сегодня?-спросилъ, усмѣхаясь, Петръ Егоровичъ:-а я думалъ, что вы знали это раньше.
- До свиданія!- рѣзко обрывая его рѣчь, сказала Наташа.
- До вечера,- промолвилъ Матюшинъ и, пожавъ протянутую ему руку, ушелъ, а она вошла во дворъ и оттуда вь свою квартиру.
Вотъ почему у Наташи было такое разсѣянное лицо и такiе невнимательные глаза. Матюшинъ своей сказкой не сказалъ ей ничего новаго. О, сколько она слышала такихъ сказокъ о царицахъ, которыя одной улыбкой дѣлаютъ счастливыми тысячи людей! И не это ее заставило задуматься, а то, что говорилъ это онъ.
Почему этотъ дѣловой человѣкъ, «весь состоящій изъ дѣлъ», какъ онъ самъ говоритъ о себѣ, создающій желѣзнодорожныя компаніи, раскапывающій нѣдра земли, ощій какіе-то необыкновенные пласты глины, вдругъ такъ занялся искусствомъ, и съ такимъ горячимъ увлеченіемъ рисуетъ планъ постройки новаго храма для новаго божества?
Наташа никогда еще не называла словами тотъ странный оттѣнокъ, который чувствовался ей въ словахъ и во взглядахъ этого человѣка. Она и теперь не назвала, потому ли, что еще не умѣла, потому ли, что это было еще не ясно, или потому, что боялась этого. Но она объ этомъ думала, и какая-то необъяснимая злоба поднималась вь ея душѣ противъ этого человѣка. Злобу эту она не могла побѣдить ничѣмъ.
Онъ все дѣлалъ для того, чтобы заслужить ея благодарность и дружбу, а въ ней вырастала вражда, и до того это доходило, что иногда она не могла выносить его присутствіе.
Почему? Она сама этого еще не могла объяснить.
Но сильнѣе сказки повліяла на нее другая картина: жизнь, какова она есть. Тутъ уже совсѣмъ не было него новаго. Вся та жалкая борьба, которую онъ изобразилъ — вѣдь она сама ведетъ ее, изнывая надъ ежедневными маленькими помѣхами, которыя портятъ ей жизнь. Но она чувствовала каждое такое явленіе отдѣльно, а онъ собралъ все въ одну картину и сказалъ ей: смотрите, вотъ ваша жизнь, на которую вы тратите ваши драгоцѣнныя душевныя силы!
Да, она растрачиваетъ ихъ, эти драгоцѣнныя силы, на борьбу изъ-за пары перчатокъ, изъ-за кофточки, изъ-за гребенки, ленты, пары туфлей... Иногда ощущеніе этой траты у нея такъ явственно, что она осязаетъ, какъ убываютъ ея душевныя силы... Вернутся ли онѣ? Богъ знаетъ.
И какъ это страшно: настанетъ пора, когда оглянешься назадъ и увидишь уходящую отъ тебя молодость. О, тогда уже придется сложить оружіе. Безъ молодости борьба напрасна.
«Взглянуть на небо и искренно пожелать...» Но гдѣ это небо? Гдѣ есть такое небо, которое исполняетъ желанія избранниковъ? Оно существуетъ въ сказкѣ, только въ сказкѣ.
На спектаклѣ въ этотъ вечеръ повторились обычныя оваціи. Опять нанесли Корниловой много цвѣтовъ.
Матюшинъ, воспользовавшись разрѣшеніемъ, зашелъ въ убо Наташи, но просидѣлъ тамъ всего минутъ пять и не сказалъ ничего существеннаго. Онъ даже ни однимъ словомъ не вспомнилъ утренняго разговора.
Наташа удивлялась, что Дарья Николаевна, которая вмѣстѣ съ нею пріѣзжала въ театръ, зашла къ ней только послѣ перваго акта и больше не являлась.
«Кого-нибудь встрѣтила и заболталась»,-рѣшила она.
Но когда спектакль кончился и она снимала гримъ и