1042 

живкишъ. 

1904 

НИВА 

с 

1904 

No 52. 

Гордость. 

Рождественскій 

разсказъ 

И. Н. Потапенко. 

проходило дня, чтобы Ивасекъ не слышалъ эти разговоры. 

Собственно заговаривала Олена, его мать. Олена была женщина добрая, голосъ у нея былъ мягкій, жалостливый, и она всегда говорила, что ничего такъ на свѣтѣ не хотѣла бы, какъ только, чтобы всегда и всѣ рѣшительно жили въ мирѣ и согласіи. 

Неизвѣстно, зачѣмъ ей это было нужно и зачѣмъ она такъ широко ставила вопросъ. Можетъ-быть, довольно было бы и того, если бы жители села Безхатаго жили въ согласіи, потому что въ дѣйствительности они постоянно ссорились и дрались, и ближайшіе сосѣди вѣчно подставляли другъ другу ножку. Но такое ужъ у Олены было доброе и помѣстительное сердце. 

И вотъ уже съ полгода, какъ она хоть разъ въ недѣлю, а непремѣнно скажетъ мужу своему, Каленику: 

- А ей же ей, Каленикъ, хорошо ты сдѣлалъ бы, если бы помирился съ батькомъ. Ей же ей,-хорошо. 

Ну, что это за жизнь такая? Мы тутъ живемъ на селѣ, а батько твой одинъ, какъ перстъ, на мельницѣ жизнь свою доживаетъ. Виданое ли это дѣло? - А ты ступай на мельницу, да поклонись ему въ ноги... 

Онъ это любитъ... Онъ тебѣ за это всю свою кешеню отдастъ. Ну, а я не пойду. Кланяться не стану. 

- Э, кланяться. Да вѣдь онъ же тебѣ батько! 

А хотя бы и батько. А когда у меня свой гоноръ есть. У него свой, а у меня свой. 

Пойди, Каленикъ... Пусть будетъ по-христіански, настойчиво говорила Олена. 

- А не пойду. Сказалъ: не пойду, и не пойду. 

Такъ отвѣчалъ своей женѣ Каленикъ. Суровый человѣкъ былъ Каленикъ. Весь онъ пошелъ въ своего батька. И по виду очень походилъ на него. 

Такой же высокій, плотный и плечистый... Такія же у него были большія мозолистыя рабочія руки, и такъ же онъ былъ охочъ до работы. 

Ужъ про него, дѣйствительно, можно было сказать, что онъ, хозяинъ, всякаго работника переработаетъ. Оттого и хозяйство у него шло такъ, что и помѣщику въ пору. Все у него было: и пшеница, и полдесятка коровъ, и свиньи съ поросятами, и тройка лошадей, и паръ пять воловъ, и птицы домашней вдоволь, и изрядный «шматокъ овецъ». 

А батько его, Охримъ, жилъ на мельницѣ. Мельница стояла за селомъ на высокомъ холмѣ и молола муку для всей деревни. Она была въ общемъ владѣніи Охрима съ 

сыномъ и даже собственно принадлежала сыну, потому что Охримъ еще тогда, когда Каленикъ женился на Оленѣ, будучи въ добромъ расположеніи духа, сказалъ: 

- А мельницу я тебѣ, Каленикъ, дарю; ну, вотъ просто такъ дарю... На что мнѣ она? Мнѣ она все свое уже вымолола. А кормить меня будешь ты. 

Но, сказавъ это, Охримъ и не думалъ передавать сыну мельницу и попрежнему исполнялъ всѣ обязанности мельника-принималъ зерно, превращалъ его въ муку и обращалъ въ свою пользу часть муки, которая слѣдовала за помолъ, или полученныя деньги, когда платили деньгами. 

Значитъ, ничто не измѣнилось. И такъ прошло уже много лѣтъ. А Каленику это было обидно, и однажды онъ не вытерпѣлъ и сказалъ старику: 

- Что же у васъ тамъ, батько, дѣлается на мельницѣ? Я такъ ничего и не знаю. 

- Да зачѣмъ же тебѣ знать, коли я знаю?- возра