ный припадокъ смѣха. Онѣ смѣются, слегка вскрикивая, сгибаясь отъ смѣха, смѣются до слезъ, до боли.
Лицо у городового расплывается. Баба, везущая телѣжку съ товаромъ, пріостанавливается и тоже начинаетъ смѣяться.
— Ой, больше не могу! — вскрикиваетъ одна изъ дѣвушекъ, съ, трудомъ оправляясь, наконецъ, отъ смѣха: — Уморилъ! — Въ глазахъ у нея еще слезы. — Ну, и статуя! — Три четверти года подъ рогожей. Нѣтъ, это почище еще казанской исторіи. Ну, ѣдемъ дальше.
Обѣ киваютъ городовому.
— Ну, нахохоталась, я теперь на три года, — говоритъ та, которая пониже ростомъ.
Онѣ двинулись дальше въ своемъ смѣшливомъ настроеніи, подшучивали другъ надъ другомъ, переходили изъ улицы въ улицу, критиковали прохожихъ, читали вывѣски.
— «Магазинъ старой мебели»! «Магазинъ поддержаннаго платья»! Еще магазинъ поддержаннаго платья! Да что они здѣсь, въ новомъ что ли никогда не ходятъ? Поддержанные сапоги, старыя юбки! Не купите ли вы себѣ подержанныя брюки, Лидія Александровна? Ну, а тамъ что еще? — говоритъ барышня повыше и идетъ впередъ.
Другая отстаетъ, чтобы посмотрѣть что-то въ окнѣ.
Вдругъ высокая, которая впереди, смѣясь, поспѣшно зоветъ вторую. Она не въ силахъ отъ смѣха сказать что-нибудь, она только рукой показываетъ въ открытую дверь, въ лавку: прямо передъ, дверью, прислонены къ стѣнѣ, стоятъ въ ростъ открытые новенькіе гробы. Подлѣ каждаго цвѣтная крышка.
Вторая барышня смотритъ вопросительно на первую: въ чемъ дѣло?
— По-по-подержанные гробы продаются, ой! — сквозь смѣхъ, наконецъ, вскрикиваетъ та.
Вторая, понявъ остроту, такъ и упала головой на плечо другой. Въ теченіи нѣсколькихъ минутъ онѣ обѣ только вздрагиваютъ и чуть-чуть взвизгиваютъ отъ смѣха.
— Не купитъ ли кто-нибудь себѣ подержанный гробъ, ой!..
Подлѣ сосѣдней лавки стоитъ человѣкъ въ сѣромъ пальто и съ улыбкой наблюдаетъ эту сцену.
Барышни едва-едва, со вздохами, остановились. — Ой! вотъ насмѣшила-то! Ну, однако, такъ вѣдь онѣ во вѣки вѣковъ не доберутся до базара. Прошу, пана, до впередъ!
— Пожалуйста, — обратилась одна изъ нихъ къ приказчику въ сѣромъ пальто: — какъ ближе пройти къ базару?
— Къ базару?
Приказчикъ толково объяснилъ: базаръ вонъ тамъ-то, итти надо вотъ такъто и такъ-то.
Онѣ поблагодарили и ушли, исчезли за угломъ.
2.
«Сѣрое пальто» внимательно проводило глазами барышень, со скучающимъ лицомъ выкурило папиросу, бросило окурокъ на панель и вошло въ лавку.
За кассой онъ занялся дѣломъ: долго щелкалъ на счетахъ, долго что-то отмѣчалъ въ толстой книгѣ.
Потомъ онъ отпускалъ «молодцовъобѣдать, а когда тѣ пришли, самъ ушелъ и долго пропадалъ.
Вернувшись, онъ долго сидѣлъ на табуреткѣ и читалъ газету «Листокъ». Ноги онъ заложилъ одну на другую, А на ногахъ у него были высокіе сапоги съ голенищами, сапоги «гармоніей», лакированные.
Наконецъ онъ сложилъ газету, всталъ, зѣвнулъ, крѣпко потянулся и вышелъ на улицу; онъ всталъ у двери.
Сегодня опять скучный сѣрый день, — хорошъ май! Скучища, скучища! На улицѣ такъ же пусто, какъ въ лавкѣ — за весь день два покупателя.
Онъ прошелся взадъ-впередъ подлѣ дома. Когда онъ повернулся направо, изъ за угла показалась одна изъ тѣхъ барышень, что недавно здѣсь такъ смѣялись, барышня, которая поменьше ростомъ, которая ему больше понравилась.
Она шла опустивъ голову, смотря внизъ; на лицѣ ея и слѣда не было отъ прежняго смѣха, такъ оно было теперь серьезно и задумчиво.
Когда она поравнялась съ нимъ, онъ заговорилъ съ нею: «Ну что? Нашли онѣ базаръ»?
Барышня удивленно подняла голову, но сейчасъ же узнала его и чуть-чуть улыбнулась. Ахъ, такъ значитъ она шла по правильному пути разъ попала въ тѣ же мѣста! А то она ужъ думала, что запуталась. Базаръ? Базаръ, конечно, нашли. Только ужъ спасибо: близко, нечего сказать! Онъ имъ навралъ. Она устала, какъ не знаетъ кто!
Тогда «сѣрое пальто» взяло и пригласило ее зайти отдохнуть въ лавку.
— А хозяинъ что скажетъ?
Но онъ то самъ и есть владѣлецъ этого магазина, сказалъ онъ. Тогда она вошла и сразу сѣла, прямо упала на деревянный желтый ларь. И сейчасъ же заговорила. Господи, сколько у нихъ здѣсь всякой всячины! Что это — позументъ? А это — аграмантъ? Нѣтъ, до чего она уста-а-а-ла!
Не надо было такъ долго разгуливать по базару, — сказалъ онъ. — И что можно было тамъ покупать? И куда же она дѣла свою подругу?
— «Подругу»? Это совсѣмъ мнѣ не подруга.
И вотъ онъ узналъ, что это была просто ея спутница по пароходу. Она взяла извозчика и поѣхала на вокзалъ, поѣздъ 3 ч. 40 м. А вотъ ей, бѣднягѣ, придется ждать до вечера, она поѣдетъ на пароходѣ до Рыбинска. Тогда ужъ можно будетъ всѣмъ говорить, что она видѣла Волгу съ ногъ до головы. Вѣдь она доѣхала до Астрахани. Она просто каталась по Волгѣ, такъ просто, ради развлеченія. Только вездѣ одна и та же скука, ахъ! Да и весна, хороша! А позднѣе лѣтомъ ей нельзя бы было. Да. А теперь ей адски хочется пить. Потому надо итти и найти себѣ какой-нибудь влаги.
— Не знаю... если вы не побрезгуете... Онъ предложилъ ей чаю.
Она посмотрѣла-посмотрѣла на него, усмѣхнулась и согласилась: — Хорошо. Спасибо.
Лавочный мальчикъ сбѣгалъ и принесъ въ мѣдномъ чайникѣ кипятку.
И вотъ она сидѣла и пила чай. «Сѣрое пальто» стояло передъ нею со своимъ стаканомъ. Въ чаю у него плавалъ круг
лый кусокъ апельсина. «Пальто» дуло на чай и уговоривало ее осмотрѣть зарѣчную часть города, мѣста ихъ знаменитой Макарьевской ярмарки. Если она ничего не имѣетъ противъ его персоны, онъ покажетъ ей все, у него тамъ въ рядахъ кладовыя.
Она подумала, подумала и согласилась: — Хорошо. Согласна. Все равно до вечера надо какъ-нибудь убить время.
Но когда она собралась выйти изъ лавки, онъ понизилъ голосъ и попросилъ; ее выйти одной, подождать его за угломъ на бульварѣ; онъ — сейчасъ.
Барышня прошла на бульваръ и подождала его на круглой скамейкѣ. Вскорѣ она увидѣла его бѣлую фуражку и высокіе блестящіе сапоги.
Онъ подошелъ и извинился. — Но передъ приказчиками, знаете ли, неловко было выйти вмѣстѣ: вѣдь, какъ ни какъ, онъ, такъ сказать, на положеніи серьезнаго человѣка — жена, дѣти и тому подобное.
Они спустились внизъ, на пароходикѣ переѣхали Волгу и очутились въ ярмарочной части. Здѣсь было пока пусто и безлюдно, все закрыто и заколочено.
— Это что за колесо тамъ на крышѣ? Онъ объяснилъ: это павильонъ машиннаго отдѣла. Тамъ дальше была выставка. Помнитъ она три года тому назадъ у нихъвъ Нижнемъ была Всероссійская Выставка? Многіе павильоны, зданія остались стоять. А вонъ тамъ на площадкѣ сидѣли на колѣняхъ смуглыя сартки и бухарки, или какъ ихъ тамъ! — и ткали свои разноцвѣтные ковры. Ну, а вотъ здѣсь начинается собственно ярмарка. Теперь все заколочено, а пріѣхала бы она сюда въ августѣ!.. Пріѣзжайте-ка къ намъ въ концѣ іюля! Нѣтъ, не пріѣдете? Какъ интересно вы мотаете головой! А вотъ ресторанъ «Нью-Іоркъ». Здѣсь во время ярмарки собираются они купцы и кутятъ такъ, что помнятъ потомъ цѣлый годъ. Какія дамы бываютъ съ ними! Разныхъ цвѣтовъ и окрасокъ, ха-ха-ха.
— Ну, это мнѣ совсѣмъ не интересно. Или вы воображаете... Ну, какъ вы думаете — кто я?
— Кто вы? — онъ посмотрѣлъ на нее. — Вы что-нибудь въ родѣ учительницы... Курсистка, можетъ-быть?
Барышня улыбнулась. Нѣтъ, онъ сильно ошибается, она — артистка, пѣвица изъ загороднаго сада въ Саратовѣ.
Онъ посмѣялся. Нѣтъ, это неправда. У нихъ совсѣмъ другой видъ. Нѣтъ, женщинъ онъ прекрасно умѣетъ различать, его не проведешь. Если бъ она знала, сколько такихъ пѣвичекъ наѣзжаетъ сюда во время ярмарки! Только все это не интересно. Что дешево — то вѣдь не цѣнится. «Дороги — настоящія. Нѣтъ, все это онъ прекрасно умѣетъ различать.
Пѣвица изъ Саратова остановила его: — Довольно этихъ темъ. И главное семейный человѣкъ...
— Да, да, — семейный человѣкъ. Ахъ, Боже мой, еслибъ этого ничего не было бы!
— А вотъ это не хорошо. Тогда не надо было жениться.
Тогда онъ вдругъ разоткровенничался. А знаетъ она, какъ женятся въ ихъ сословіи? Девятнадцати лѣтъ взяли и женили, не спросивъ ни того, ни другого. Только два раза другъ друга и показали.