ЗЮЛИ-ХАНУМЪ.
Въ узкой долинѣ, забѣгающей едва уловимыми тропами въ тѣсныя ущелья, между двумя островерхими кряжами горъ, шумно и быстро, прыгая съ камня на камень, мчится потокъ. Надъ нимъ, начинаясь съ полугоръ, и лѣпясь по карнизамъ, раскинулся курдскій поселокъ.
Изъ-за высокихъ каменныхъ оградъ, окружающихъ каждую усадьбу, видны плоскія крыши домовъ, верхушки стройныхъ чинаръ, вѣтвистыя яблони и прямые, какъ стрѣла, тополя.
У самой воды, такъ, что мелкія брызги потока долетаютъ до середины ограды, прилѣпилась усадьба Мухтара. Ея стѣны выше другихъ и даже крыши его дома невидно снаружи, но и русскіе знаютъ, что юная дочь Мухтара — Зюли, красивѣе всѣхъ женщинъ округи.
Они не разъ бывали въ аулѣ и курды подолгу, молча, съ любопытствомъ разсматривали ихъ низкорослыхъ, лохматыхъ лошадей, не уступающихъ благородному Карабаху въ вѣрной поступи надъ горной стремниной; смѣялись надъ ихъ бѣдными шашками, безъ дорогого чеканнаго убора; дивились ихъ желтымъ широкимъ лампасамъ и скуластымъ лицамъ, съ раскосыми глазами и длинными чубами непокорныхъ волосъ, выбивающихся изъ-подъ высокихъ, мохнатыхъ папахъ.
Не одни только курды пытливо разглядывали сѣверныхъ пришельцевъ. Спадетъ солнечный зной, лягутъ на горы предзакатныя тѣни и по узкимъ, извилистымъ улицамъ, закрываясь отъ нескромнаго взора мужчинъ, идутъ къ потоку стройныя курдскія женщины, неся на плечѣ
глиняные кувшины. Рѣдкая изъ нихъ не приподниметъ чадры, чтобы хоть мелькомъ взглянуть на гяура, волей Аллаха явившагося въ горы хозяиномъ и владыкой...
И долго потомъ не смолкаетъ въ гаремной тиши сдержанный говоръ прелестныхъ затворницъ. Гяуры не тронутъ, конечно, ихъ сердца: они не красивы, но въ дѣвичьихъ думахъ Зюли они храбрецы и джигиты. Не даромъ турецкіе сувари 1), порой могущіе справиться съ курдами, въ такомъ безпорядкѣ бѣжали отъ нихъ.
Высоко надъ домомъ Мухтара рѣетъ сотенный значокъ, — въ его домѣ поселился командиръ. Старый курдъ, въ былые годы не брезговавшій хорошей добычей на караванномъ пути, принялъ его очень радушно. Онъ
устлалъ его горницу яркими, хоросаискими коврами, далъ отличныхъ подушекъ ему на постель, самъ принесъ на деревянномъ блюдѣ, густо выложенномъ виноградными листьями, цѣлую груду сладкой сабзы 2) съ низкимъ поклономъ подалъ его гостю, у котораго зоркій глазъ курда сразу же замѣтилъ большой запасъ вкуснаго чая и отличнаго русскаго сахара.
Гость оказался привѣтливымъ и вечеромъ, когда солнце сѣло, онъ, принимаясь за чай, послалъ деньщика за Мухтаромъ и долго потчевалъ его горячимъ, ароматнымъ напиткомъ, раз
1) Сувари — солдатъ турецкой регулярной кавалеріи.
2) Сортъ винограда, извѣстный подъ названіемъ кишмиша.
ливавшимъ тепло по всему его старому тѣлу.
— Якши, Якши,.. все время приговаривалъ Мухтаръ, крѣпко зажимая въ ладоняхъ горячій стаканъ, грѣя имъ тонкія, жилистыя руки съ желто-багровыми крашенными ногтями.
На утро Мухтаръ зарѣзалъ молодого барашка, самъ освѣжевалъ его, раздѣлилъ и приготовилъ для гостя такой кале-кебабъ, какой ѣстъ развѣ самъ валіагдъ 1). Потомъ опять пили горячій чай и даже пробовали завести разговоръ, но не даромъ самъ Аллахъ смѣшалъ языки: смертнымъ такъ трудно понять другъ друга, если они по разному чтутъ Его имя. Все-таки, нѣсколько словъ, которыя Мухтаръ успѣлъ, за время войны, выучить порусски, да десятокъ курдскихъ фразъ, запомнившихся есаулу, позволяли имъ кое-какъ объясняться о погодѣ, о здоровьѣ другъ друга, о скотѣ, о дорогахъ,.. но не объ этомъ хотѣлось бы учтивому гостю поговорить со счастливымъ отцомъ.
— А что, ваше в-іе, долго ли тутъ жить будемъ? — спрашивалъ вахмистръ у командира, послѣ вечерняго рапорта о томъ, что въ сотнѣ все благополучно.
— Не знаю, а что тебѣ?
— Поохотиться бы. Ребята сказываютъ козъ здѣсь страсть сколько кругомъ.
— Ну, такъ что?
— Пустить бы человѣчекъ троихъ... На всю бы сотню набили.
1) Наслѣдникъ престола.
Въ узкой долинѣ, забѣгающей едва уловимыми тропами въ тѣсныя ущелья, между двумя островерхими кряжами горъ, шумно и быстро, прыгая съ камня на камень, мчится потокъ. Надъ нимъ, начинаясь съ полугоръ, и лѣпясь по карнизамъ, раскинулся курдскій поселокъ.
Изъ-за высокихъ каменныхъ оградъ, окружающихъ каждую усадьбу, видны плоскія крыши домовъ, верхушки стройныхъ чинаръ, вѣтвистыя яблони и прямые, какъ стрѣла, тополя.
У самой воды, такъ, что мелкія брызги потока долетаютъ до середины ограды, прилѣпилась усадьба Мухтара. Ея стѣны выше другихъ и даже крыши его дома невидно снаружи, но и русскіе знаютъ, что юная дочь Мухтара — Зюли, красивѣе всѣхъ женщинъ округи.
Они не разъ бывали въ аулѣ и курды подолгу, молча, съ любопытствомъ разсматривали ихъ низкорослыхъ, лохматыхъ лошадей, не уступающихъ благородному Карабаху въ вѣрной поступи надъ горной стремниной; смѣялись надъ ихъ бѣдными шашками, безъ дорогого чеканнаго убора; дивились ихъ желтымъ широкимъ лампасамъ и скуластымъ лицамъ, съ раскосыми глазами и длинными чубами непокорныхъ волосъ, выбивающихся изъ-подъ высокихъ, мохнатыхъ папахъ.
Не одни только курды пытливо разглядывали сѣверныхъ пришельцевъ. Спадетъ солнечный зной, лягутъ на горы предзакатныя тѣни и по узкимъ, извилистымъ улицамъ, закрываясь отъ нескромнаго взора мужчинъ, идутъ къ потоку стройныя курдскія женщины, неся на плечѣ
глиняные кувшины. Рѣдкая изъ нихъ не приподниметъ чадры, чтобы хоть мелькомъ взглянуть на гяура, волей Аллаха явившагося въ горы хозяиномъ и владыкой...
И долго потомъ не смолкаетъ въ гаремной тиши сдержанный говоръ прелестныхъ затворницъ. Гяуры не тронутъ, конечно, ихъ сердца: они не красивы, но въ дѣвичьихъ думахъ Зюли они храбрецы и джигиты. Не даромъ турецкіе сувари 1), порой могущіе справиться съ курдами, въ такомъ безпорядкѣ бѣжали отъ нихъ.
Высоко надъ домомъ Мухтара рѣетъ сотенный значокъ, — въ его домѣ поселился командиръ. Старый курдъ, въ былые годы не брезговавшій хорошей добычей на караванномъ пути, принялъ его очень радушно. Онъ
устлалъ его горницу яркими, хоросаискими коврами, далъ отличныхъ подушекъ ему на постель, самъ принесъ на деревянномъ блюдѣ, густо выложенномъ виноградными листьями, цѣлую груду сладкой сабзы 2) съ низкимъ поклономъ подалъ его гостю, у котораго зоркій глазъ курда сразу же замѣтилъ большой запасъ вкуснаго чая и отличнаго русскаго сахара.
Гость оказался привѣтливымъ и вечеромъ, когда солнце сѣло, онъ, принимаясь за чай, послалъ деньщика за Мухтаромъ и долго потчевалъ его горячимъ, ароматнымъ напиткомъ, раз
1) Сувари — солдатъ турецкой регулярной кавалеріи.
2) Сортъ винограда, извѣстный подъ названіемъ кишмиша.
ливавшимъ тепло по всему его старому тѣлу.
— Якши, Якши,.. все время приговаривалъ Мухтаръ, крѣпко зажимая въ ладоняхъ горячій стаканъ, грѣя имъ тонкія, жилистыя руки съ желто-багровыми крашенными ногтями.
На утро Мухтаръ зарѣзалъ молодого барашка, самъ освѣжевалъ его, раздѣлилъ и приготовилъ для гостя такой кале-кебабъ, какой ѣстъ развѣ самъ валіагдъ 1). Потомъ опять пили горячій чай и даже пробовали завести разговоръ, но не даромъ самъ Аллахъ смѣшалъ языки: смертнымъ такъ трудно понять другъ друга, если они по разному чтутъ Его имя. Все-таки, нѣсколько словъ, которыя Мухтаръ успѣлъ, за время войны, выучить порусски, да десятокъ курдскихъ фразъ, запомнившихся есаулу, позволяли имъ кое-какъ объясняться о погодѣ, о здоровьѣ другъ друга, о скотѣ, о дорогахъ,.. но не объ этомъ хотѣлось бы учтивому гостю поговорить со счастливымъ отцомъ.
— А что, ваше в-іе, долго ли тутъ жить будемъ? — спрашивалъ вахмистръ у командира, послѣ вечерняго рапорта о томъ, что въ сотнѣ все благополучно.
— Не знаю, а что тебѣ?
— Поохотиться бы. Ребята сказываютъ козъ здѣсь страсть сколько кругомъ.
— Ну, такъ что?
— Пустить бы человѣчекъ троихъ... На всю бы сотню набили.
1) Наслѣдникъ престола.