66
1905
- Она за меня не пойдетъ!
НИВА
Не пойдетъ, вы думаете?-остановившись передъ нимъ, совсѣмъ серьезно спросилъ докторъ.
- Нѣтъ, не пойдетъ? Она- хорошая, но большая очень! Понимаете, душой очень большая! Сильная!.. Она за меня не пойдетъ!
- А я думаю, что пойдетъ!-раздумчиво заговорилъ докторъ.-За васъ, можетъ-быть, Никеша, и пойдетъ. Вотъ за него-и онъ ткнулъ пальцемъ на Воротникова-она навѣрное не пойдетъ! А за васъ-не знаю! Возможно, что и пойдетъ! Она на вашей душѣ писать станетъ. Понимаете?
- Понимаю,-убѣжденно отвѣтилъ Никеша.
А Воротниковъ не понялъ и спросилъ доктора:
- Т. е. какъ это на душѣ писать?
- Ага! Вотъ вы не понимаете!-разсмѣялся Лыкошинъ:-а онъ вотъ понялъ. И вы поймете, только послѣ того, какъ она вамъ душу наизнанку вывернетъ, а то, повторяю, она у васъ снаружи-то обвѣтрилась очень.
Да! Она хорошая!-опять заговорилъ Никеша, все еще продолжавшій разсматривать портретъ.- Только... только... мнѣ кажется, что она ужъ любитъ кого-то.
- Почему это вамъ такъ кажется?-спросилъ докторъ и, подойдя къ Никешѣ, сталъ вмѣстѣ съ нимъ разсматривать карточку.
- А вотъ, посмотрите-ка! Глаза... въ нихъ кто-то есть! Она не наружу смотритъ и не на себя, а на кого-то, кого въ мысляхъ своихъ видитъ... Нѣтъ! Она навѣрное любитъ ужъ кого-нибудь!-заключилъ Никеша и передалъ портретъ доктору.
А тотъ, прижавъ одну ладонь къ виску, сталъ пристально-пристально всматриваться въ глаза молодой дѣвушки.
Воротникову вся эта сцена показалась странной, почти дикой. Этотъ глупенькій,- какимъ онъ его всегда считалъ,-Никеша говоритъ разныя несвязныя слова, а этотъ умный Лыкошинъ слушаетъ его-и они какъ будто другъ друга понимаютъ.
Но когда Лыкошинъ положилъ карточку на столъ, Воротниковъ взялъ ее оттуда и самъ, въ свою очередь, сталъ разсматривать это красивое, какъ ему казалось, задорное лицо. Но какъ онъ ни напрягалъ своего вниманія, ничего, кромѣ чего-то вызывающаго, въ этихъ глазахъ онъ разсмотрѣть не могъ.
«А хороша! Дѣйствительно, хороша! Даже удивительно хороша!-думалъ онъ, вглядываясь въ лицо Людмилы.И ужъ, конечно, за такого михрютку, какъ этотъ Никеша Слюзинъ, такая не пойдетъ! Это даже и его тятенька чувствуетъ и, всегда самоувѣренный, на этотъ разъ не безъ колебанія ѣдетъ сватать своему птенцу невѣсту. А что докторъ говоритъ, такъ это прямо съ похмелья и ничего больше!»
И рѣшивъ такъ, Константинъ Федоровичъ взялся за фуражку и сталъ прощаться съ хозяиномъ.
Такъ поѣдете въ губернскій-то городъ?-спросилъ тотъ, пожимая Воротникову руку.
-- Ну, конечно, нѣтъ! Что за глупости!-отвѣчалъ онъ, криво улыбаясь.
- А я такъ вотъ думаю, что не глупости и что слѣдовало бы вамъ! Очень слѣдовало душу-то наизнанку вывернуть!
Ну, ужъ вы мою душу оставьте въ покоѣ, кстати, вѣдь вы и не по душевнымъ болѣзнямъ!-почти сердито сказалъ Воротниковъ и вышелъ изъ квартиры доктора.
А Лыкошинъ, оставшись вдвоемъ съ Никешей, опять принялся ходить взадъ и впередъ по комнатѣ.
Знаете что, голубчикъ?-началъ было онъ, останавливаясь передъ молодымъ Слюзинымъ.
Но постоявъ немного, махнулъ рукой и опять принялся шагать.
Впрочемъ, нѣтъ! Вамъ можно!-заговорилъ онъ снова.-Только скажите мнѣ: можете ли вы хоть одну тайну удержать про себя?
1905
No 4.
- Не знаю. Боюсь вамъ сказать. Забуду, что тайна, и... скажу. Я вообще не знаю, зачѣмъ тайны? Т. е. не понимаю зачѣмъ,-несвязно проговорилъ Никеша.
- Ну, да ладно! Все равно! Но вамъ я скажу! Вотъ эту дѣвушку я самъ люблю! Люблю восемь лѣтъ! И, представьте себѣ, былъ бы радъ, если-бъ она за васъ замужъ вышла.
- Почему же это такъ?-почти испуганно спросилъ Никеша.
А потому что, видите ли, я и вашу душу знаю, и ея душу знаю. И по моей теоріи...
Лыкошинъ опять остановился.
- Ну, да однимъ словомъ, такъ по моей теоріи выходитъ,-почти раздраженно закончилъ онъ и, чтобъ прекратить разговоръ, сталъ отбирать книги, привезенныя имъ изъ губернскаго города для Никети.
А когда тотъ, черезъ пять минутъ вышелъ отъ него съ большой связкой книгъ, Лыкошинъ опять завалился на свой продавленный диванъ и закинулъ руки за голову.
Василиса!-закричалъ онъ черезъ минуту.-Василиса! Дай еще квасу!..
А Никеша задумчиво шелъ по пыльной улицѣ города, таща тяжелыя книги.
И онъ думалъ и объ этой красивой дѣвушкѣ, портретъ которой онъ только что сейчасъ видѣлъ, и о докторѣ Лыкошинѣ, котораго любилъ всѣмъ своимъ нѣжнымъ сердцемь, и не могъ понять: почему это по какой-то теоріи слѣдуетъ ему, а не доктору Лыкошину, жениться на Людмилѣ Полтининой.
- Она на вашей душѣ писать будетъ,-вспомнились ему слова доктора, и онъ посмотрѣлъ на книги, и вспомнились ему другія слова, раньше еще сказанныя тѣмъ же докторомъ:
«Пока книга вліяетъ на душу человѣка, человѣкъ еще не живетъ! Но когда живая рука напишетъ тамъ хоть одну строку, тогда только человѣкъ живетъ».
На подъѣздѣ дома онъ встрѣтился съ отцомъ, возвращавшимся изъ лавокъ къ обѣду.
- Что? Книжки опять? Докторъ, поди, привезъ? спросилъ онъ его.
-- Да, папаша! Докторъ!
- То-то! Читай, читай себѣ, да только смотри, не зачитывайся! Смотри, какъ бы умъ за разумъ не зашелъ! заключилъ старикъ Слюзинъ, трепля сына по плечу, но на этотъ разъ не заливаясь своимъ обычнымъ мелкимъ смѣхомъ.
X.
Прежде, чѣмъ вернуться къ себѣ домой, Воротниковъ сдѣлалъ еще одинъ визитъ въ городѣ. - Къ Чибисову!-приказалъ онъ кучеру.
И тройка, свернувъ съ главной улицы городка, проѣхала довольно длинный и мало застроенный переулокъ, и затѣмъ уже тарантасъ вкатился прямо въ большой, тѣнистый и хорошо содержимый садъ.
Въ глубинѣ этого сада стоялъ опрятный и кокетливо хорошенькій домикъ. Передъ крыльцомъ была разбита большая клумба цвѣтовъ.
Когда, объѣхавъ эту клумбу, тарантасъ остановился прямо у подъѣзда, изъ внутреннихъ комнатъ дома на крыльцо сразу выбѣжали двѣ молоденькія и очень смазливенькія горличныя дѣвушки.
- Павелъ Ивановичъ дома?- привѣтливо улыбаясь, спросилъ ихъ Воротниковъ.
- Дома! Дома! Пожалуйте! Они въ паркѣ гуляютъ, воды свои пьютъ!-наперерывъ одна другой, весело защебетали дѣвушки.
- Такъ я прямо къ нему въ паркъ и пройду!-проговорилъ Коистантинъ Федоровичъ, вылѣзая изъ тарантаса.
И улыбнувшись еще разъ дѣвушкамъ, Воротниковъ обошелъ домъ съ правой стороны и вступилъ въ большой, тѣнистый паркъ.
А навстрѣчу къ нему, по аллеѣ, сѣменя коротенькими