No 11.
1905
НИВА
его вставные зубы, а на маленькомъ фарфоровомъ болванчикѣ былъ надѣтъ его хорошенькій кудрявый паричокъ. Разныя баночки съ красками и притираніями были разставлены на столѣ, и онъ то и дѣло ошибался и попадалъ пальцемъ не въ ту, въ которую нужно. А самъ все твердилъ.
- Me voila! Можете себѣ представить, что же дѣлать теперь?
Отставной маіоръ Курманаевъ, помѣстившійся въ сосѣднемъ номерѣ, ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ, прихлебывалъ изъ стакана чай, курилъ толстѣйшія крученыя папиросы и тоже соображалъ, какъ поступить.
- Первымъ дѣломъ, заявить сыскной полиціи,-вертѣлось въ его гладкоостриженной головѣ, а длинные его сѣрые усы шевелились, какъ тараканы.
А въ слѣдующемъ номерѣ Николай Васильевичъ Тополевъ возился съ совершенно расхворавшимся докторомъ Лыкошинымъ и тоже думалъ о Константинѣ Федоровичѣ.
«Гдѣ же это онъ можетъ вторую ночь пропадать?» соображалъ онъ про себя и посматривалъ на лежавшаго на диванѣ больного.
- Юрій Андреевичъ! Ну, а какъ съ вами-то поступить?-спрашивалъ онъ его.
Никакъ. Отлежусь,-съ трудомъ отвѣтилъ докторъ.
А черезъ минуту, спросилъ:
- Ну, что же Воротниковъ-то?
- Да пропалъ! Вторую ночь въ гостиницѣ не ночуетъ. А знаете, я все-таки пошлю за какимъ-нибудь докторомъ.
- Хорошо. Тогда за Струмиловымъ, онъ мой товарищъ.
Въ это время въ ихъ номеръ вошелъ Никеша Слюзинъ. Увидавъ Лыкошина, онъ замеръ на мѣстѣ и поблѣднѣлъ.
- Что съ нимъ?-шопотомъ спросилъ онъ Тополева.
- Да видите, расхворался совсѣмъ,-отвѣтилъ тотъ.
- Никеша, это вы?-тихо спросилъ больной.
Я, Юрій Андреевичъ. Что съ вами?-на цыпочкахъ подходя къ больному, проговорилъ Никеша.
- Кранкенъ,-отвѣтилъ Лыкошинъ и, протянувъ ему руку, тихо сказалъ.- Спасибо за письмо! Теперь не умру!
И сейчасъ же закрылъ глаза.
- Голубчикъ, Никифоръ Ивановичъ!-обратился къ Никешѣ Тополевъ.- Бѣгите-ка вы сейчасъ за докторомъ. Разыщите Струмилова и тащите его сюда.
- Сейчасъ, Николай Васильевичъ,-отвѣтилъ Никеша и бросился изъ номера.
Тополеву, въ это время, подали телеграмму. Это кузина его жены извѣщала его, что она пріѣдетъ только завтра.
«И отлично!»-подумалъ Николай Васильевичъ, предвидя на сегодня не мало хлопотъ съ больнымъ Лыкошинымъ.
Черезъ полчаса пріѣхалъ докторъ Струмиловъ. - Salve, collega!-проговорилъ онъ, подходя къ постели больного.
Но тотъ уже былъ въ забытьи.
Ну, что?-спросилъ Тополевъ доктора.
- Да что? Ничего. Что-жъ теперь можно сказать. Боленъ-—вотъ и все,—отвѣчалъ тотъ, всматриваясь въ исхудавшее лицо товарища.-Во всякомъ случаѣ,-продолжалъ онъ:-здѣсь, въ гостиницѣ, его оставлять нельзя.
- Куда же мы дѣнемъ его?-спросилъ Тополевъ.
Гм! Куда? Надо будетъ ко мнѣ перевезти. Хоть и тѣсно у меня, да что дѣлать! Все-таки лучше, чѣмъ здѣсь, въ номерѣ. Ребятишекъ своихъ, чтобъ не шумѣли, удалю куда-нибудь...
- А у васъ дѣти?
Лапша! Четверо: малъ-мала меньше! Къ тещѣ ихъ отправлю,-говорилъ докторъ, продолжая всматриваться въ лицо больного.
- Это стѣснитъ васъ!
1905
203
- Ну, конечно, стѣснитъ; да объ этомъ думать нечего. Когда нужно, такъ и потѣснится слѣдуетъ.
перевезти-то его можно?
А - Можно.
- Это вы меня перевозить хотите?-вдругъ спросилъ больной, не раскрывая глазъ.
- Да, тебя,-отвѣтилъ Струмиловъ
Да вотъ соображаемъ только, куда лучше!-добавилъ Тополевъ.
Катай прямо въ больницу,-прошепталъ больной и опять забылся.
Въ дверь въ это время кто-то тихо постучалъ. Тополевъ выглянулъ: передъ нимъ стоялъ Ларіонъ Семеновичъ Полтининъ.
Юрій Андреевичъ Лыкошинъ здѣсь?-спросилъ онъ.
- Здѣсь-то здѣсь, да онъ боленъ совсѣмъ,-отвѣтилъ Тополевь, не знавшій Полтинина въ лицо.
- Это намъ извѣстно. Сейчасъ ѣхалъ я съ дочерью, а намь навстрѣчу купца Слюзина сынъ. Ну, и говоритъ, что Юрій Андреевичъ пріѣхалъ и совсѣмъ больной. Мы вотъ и сюда.
И Тополевъ только тутъ замѣтилъ, что на поворотѣ коридора стояла высокая, статная дѣвушка, одѣтая въ элегатный городской костюмъ. И онъ поклонился ей.
Та сдѣлала къ нему два шага и протянула руку.
- Можно видѣть его?-спросила она.
- Право, не знаю. Что докторъ скажетъ.
- А докторъ ужъ тутъ?
- Тутъ.
- Струмиловъ?
-- Да, онъ. Я сейчасъ вызову его къ вамъ.
И Тополевъ вернулся въ номеръ. А черезъ минуту оттуда вышелъ докторъ. Людмила такъ и бросилась къ нему:
- Скажите, опасенъ?-спросила она.
- Не знаю, право. Еще я его не изслѣдовалъ. Во всякомъ случаѣ, серьезное что-то. Вотъ хочу перевезти его къ себѣ на квартиру. Одна бѣда—тѣснота страшная!-говорилъ докторъ.
- Послушайте! Зачѣмъ его къ вамъ перевозить? Лучше къ намъ, на дачу. У насъ и просторно, и воздухъ, и уходъ будетъ хорошій. Такъ вѣдь, отецъ? Можно?-обратилась она къ Ларіону Семеновичу.
Тотъ только утвердительно закивалъ своей лысой головой и проговорилъ:
Дѣлай, дѣлай!
А онъ, докторъ, ничего? Перенесетъ перевозку? Я сейчасъ карету пришлю, на шинахъ,-спрашивала Людмила.
- Конечно, перенесетъ. Я самъ съ нимъ поѣду.
Въ это время по лѣстницѣ поднялся Никеша Слюзинъ. Въ рукахъ у него былъ свертокъ.
- Вотъ, докторъ, принесъ,-проговорилъ онъ, подавая его Струмилову.
- Тутъ и пузырь, и термометръ, и все, что вы говорили.
- Ну, и отлично,-сказалъ тотъ и, обращаясь къ Людмилѣ, проговорилъ:
- Ну, такъ присылайте же сейчасъ карету. Мы его и перевеземъ.
Людмила крѣпко пожала ему руку и, сказавъ Полтинину:
- Ѣдемъ, отецъ!-быстро пошла внизъ по лѣстницѣ.
А докторъ съ Никешей вошли въ номеръ. - Такъ гдѣ же Воротниковъ?- вдругъ спросилъ больной, раскрывъ глаза и даже слегка приподпявшись на диванѣ.
Но ему на это никто ничего не отвѣтилъ, только Струмиловъ, подойдя къ нему, сказалъ:
- Вотъ что, милый! Мы тебя сейчасъ перевеземъ въ хорошее мѣсто, такъ ты подбодрись малость!