226
1905
НИВА
сегодня вечеромъ домой ѣхать? Я бы сейчасъ телеграмму далъ насчетъ высылки твоихъ лошадей.
Хорошо, поѣдемъ!-согласился Константинъ Федоровичъ.
И Тополевъ, сказавъ ему, что онъ сейчасъ отправляется на вокзалъ встрѣчать кузину и послать телеграмму, оставилъ его одного.
Константинъ Федоровичъ выпилъ стаканъ чаю, потомъ дрожащими руками налилъ себѣ другой и прилегъ на диванъ.
Теперь уже онъ вспоминалъ минувшее, вспоминалъ съ ужасомъ и почти съ отвращеніемъ. Любовь къ Людмилѣ у него какъ-то сразу прошла и замѣнилась чуть не ненавистью, потому что именно ее считалъ онъ виновницей всего происшедшаго, а происшедшее ему казалось такимъ гадкимъ, что ему даже стало жаль самого себя.
«Домой! Работать!»-думалъ онъ.
Но къ маменькѣ ему тоже ѣхать не хотѣлось, и онъ даже соображалъ, не проѣхать ли ему прямо въ Малые Воротники и тамъ, въ полномъ одиночествѣ, усиленно работая, придти въ норму.
Ахъ, только бы въ норму придти!-шепталъ онъ.Только бы выйти изъ этого ужаснаго состоянія!
Но ему казалось, что никогда, никогда больше онъ не вернетъ своего прежняго настроенія духа, что теперь уже всегда онъ будетъ томиться въ этомъ страшномъ похмельѣ.
- Зачѣмъ? Зачѣмъ я это надѣлалъ? Боже мой! Боже мой! Боже мой!-раскаивался и мучился онъ.
Такъ прошло часа два. Самоваръ давно остылъ, но Константинъ Федоровичъ еще съ большимъ удовольствіемъ пилъ холодный чай.
Но вотъ въ коридорѣ послышался звонкій голосъ Тополева и шаги нѣсколькихъ человѣкъ.
«Это, вѣроятно, онъ съ кузиной съ вокзала пріѣхалъ»,подумалъ Константинъ Федоровичъ и сталъ соображать: можетъ ли онъ въ такомъ видѣ встрѣтиться съ молодой и незнакомой ему дѣвушкой и не лучше ли ему ѣхать домой одному на какомъ-нибудь другомъ пароходѣ.
Но вотъ, Тополевъ опять вошелъ къ нему въ номеръ, веселый, свѣжій, сіяющій. Воротникову завидно было смотрѣть на него.
- Костя, будешь съ нами завтракать? Мы сейчасъ внизъ, въ ресторанъ идемъ!- спросилъ Николай Васильевичъ.
- Нѣтъ, не могу!- угрюмо отвѣтилъ Константинъ Федоровичъ.-Мнѣ и ѣсть-то ничего не хочется!
Ну, какъ знаешь! А ѣдемъ мы съ шестичасовымъ пароходомъ. Ты, вѣдь, готовъ?
- Видишь ли; я боюсь...-началъ Воротниковъ.
Чего боишься?-удивился Николай Васильевичъ.
- Да какъ я въ такомъ видѣ твоей кузинѣ представлюсь?
Ну, вотъ вздоръ какой! Видъ, какъ видъ! Поприпухъ малость, это дѣйствительно, ну, да на воздухѣ пройдетъ! Ну, а она, братъ, дѣвушка умная, на такой вздоръ и вниманія не обратитъ и никакихъ отъ тебя услугъ не потребуетъ.
Хорошо! Къ шести часамъ я буду готовъ,-согласился Воротниковъ.
Ему и самому ужасно хотѣлось поскорѣй уѣхать отсюда домой, только не въ Большіе, а въ Малые Воротники.
Когда Николай Васильевичъ отъ него ушелъ, онъ съ трудомъ поднялся съ дивана и, медленно шаркая ногами, опять перебрался къ себѣ за перегородку, легъ на постель и вскорѣ уснулъ.
Проспавъ часа три, Константинъ Федоровичъ проснулся уже болѣе освѣжившійся. Онъ посмотрѣлъ на часы: было ровно четыре. Тогда онъ позвонилъ человѣка, сказалъ, чтобъ ему подали счетъ и попросилъ уложить его чемоданъ.
1905
No 12.
Въ пять часовъ онъ ужъ поѣхалъ на пристань, попросивъ швейцара сообщить объ этомъ господину Тополеву. Занявъ на пароходѣ каюту, онъ вышелъ на галлерею и сталъ смотрѣть на Волгу.
Невдалекѣ отъ него какой-то пассажиръ сидѣлъ за столикомъ и ѣлъ окрошку.
Это возбудило у Константина Федоровича аппетитъ, и онъ приказалъ дать себѣ тоже окрошки.
А какой водки прикажете подать? спросилъ офиціантъ.
- Нѣтъ! Нѣтъ! Нѣтъ! Нѣтъ! Никакой водки не надо!-почти съ ужасомъ закричалъ онъ, чувствуя, какъ его всего передернуло при одной мысли о водкѣ.
- Ну, вотъ и Костя!-весело крикнулъ Николай Васильевичъ Тополевъ, появляясь на галлереѣ, въ сопровожденіи высокой и очень стройной дѣвушки.
Воротниковъ поднялся со своего мѣста. Ну, вотъ позвольте васъ познакомить: Константинъ Федоровичъ Воротниковъ—Ольга Сергѣевна Каменская.
Дѣвушка протянула Воротникову руку. Тотъ только слегка прикоснулся къ ней своей рукой. Онъ вскользь взглянулъ на Каменскую и успѣлъ замѣтить, что она брюнетка съ красивыми и очень правильными чертами лица, съ нѣсколько смугловатымъ, но здоровымъ цвѣтомъ кожи, со спокойными, большими черными глазами.
Странное сходство поразило его: Ольга Сергѣевна чрезвычайно походила на портретъ его матери, писанный съ нея еще въ молодости, и сходство это было не столько въ чертахъ лица, а въ самомъ выраженіи его. И онъ не утерпѣлъ и сказалъ ей это.
Каменская сдѣлала легкій поклонъ и проговорила ровнымъ, груднымъ голосомъ.
- О, это мнѣ пріятно!
- А ты окрошку ѣшь?-вмѣшался въ ихъ разговоръ Тополевъ.
- Да, вотъ, окрошку,-отвѣтилъ, опять присаживаясь къ столу Константинъ Федоровичъ.
- Какая красота!-сказала Каменская, любуясь разстилавшейся передъ ней рѣкой.
- А вы въ первый разъ на Волгѣ?-спросилъ ее Воротниковъ, почувствовавъ себя почему-то необычайно ловко съ этой дѣвушкой.
- Да, въ первый, но уже давно мечтала о ней,отвѣтила она.
- А ты знаешь, Костя, что Егоръ-то Капитоновичъ выкинулъ?-вмѣшался опять Тополевъ.
Ну?
- Можешь себѣ представить, остался при Павлѣ Ивановичѣ! Говоритъ «вотъ въ чемъ дѣло, того...» нельзя же больного старика одного покидать.
- О?-удивился Костя.-Да что-жъ такое съ Павломъ Ивановичемъ-то?
- Да плохо. Что-то въ родѣ «кондрашки».
Воротниковъ даже вздрогнулъ и слегка поблѣднѣлъ: вчерашнее безпутство опять вспомнилось ему.
Пароходъ, въ это время, далъ уже третій свистокъ и тихо отвалилъ отъ пристани.
Воротниковъ покончилъ со своей окрошкой и сидѣлъ рядомъ съ Ольгой Сергѣевной. Она разспрашивала его о Волгѣ, о разныхъ постройкахъ, виднѣвшихся на берегахъ. Онъ давалъ ей объясненія и чувствовалъ, что ему становится все легче и легче, а главное дѣло, такъ удобно было говорить съ этой дѣвушкой.
А это что за палаццо?-спросила она, когда пароходъ несся мимо дачи купца Полтинина.
- Это-палаццо питій, стиль-распивочно и на выносъ,- повторилъ Воротниковъ остроту доктора Лыкошина.
Тополевъ лукаво улыбнулся: онъ уже зналъ о неудачномъ романѣ своего друга съ Людмилой Полтининой. Не даромъ же онъ сегодня утромъ два раза встрѣтился съ Ахмаровымъ.