282 

1905 

НИВА 

Свѣтлыя ризы. 

Разсказъ И. Н. Потапенко. 

Ну, да, Пасха-какъ Пасха. Это вѣрно. Ни солнце на землю не сходило, ни мѣсяцъ не купался въ ставкѣ; никто не видѣлъ, чтобы колокольня деревенской церкви сдвинулась съ мѣста и трижды обошла вокругъ церкви; также никто не замѣтилъ, чтобы волостной старшина, Григорій Афанасьевичъ Кузьменко, сталъ хоть чуточку умнѣе. Никакихъ такихъ чудесъ не произошло, и все было-какъ обыкновенно бываетъ. 

Правда, служба была торжественная. Старый батюшка, отецъ Макарій, служилъ какимъ-то возвышеннымъ голосомъ, какого, по старости его лѣтъ, уже давно отъ него не слыхали, да и деревенскій самодѣлковый хоръ не хваталъ, какъ обыкновенно бывало, кто въ лѣсъ, кто по дрова, а нѣлъ осмотрительно, видимо приготовившись, и выходило стройно и благолѣпно, такъ что сердце радовалось. Особенно отличался своимъ высокимъ теноромъ самъ сельскій учитель, Павелъ Ивановичъ Макарчукъ, который и управлялъ хоромъ, и басъ Милетій, просто Милетій, обыкновенный мужикъ съ волосатой головой и съ страшно обросшимъ лицомъ, но обладатель такого могучаго бархатнаго голоса, которому позавидовалъ бы всякій итальянецъ, да и протодьяконъ не прошелъ бы мимо. И ужъ пѣли, можно сказать, на славу: такъ какъ всѣ три церковныя двери были растворены, то пѣніе хора свободно выливалось во всѣ стороны и было слышно на сосѣднихъ хуторахъ, этакъ версты за четыре. 

Вотъ въ этомъ только и можно было видѣть отличіе, а въ остальномъ все было, какъ всегда бываетъ на Пасхѣ: множество народа-вся деревня, цѣлое море зажженныхъ восковыхъ свѣчей, живое движеніе, веселый шумъ и славная южная ночь съ миріадами горящихъ на небѣ звѣздъ, прохладная, ароматная, полная тайны, которую никто никогда не разгадаетъ, сколько бы ни ломалъ голову. 

Такъ показалось бы всякому постороннему человѣку, который случайно попалъ бы въ деревенскую церковь въ эту ночь. Но на дѣлѣ было не такъ. И это знали жители деревни Березневатое-всѣ до единаго, начиная отъ старшины до послѣдняго батрака. И отъ этой причины у всѣхъ, кто стоялъ въ церкви, и у тѣхъ, кому не хватило въ ней мѣста и они толкались въ оградѣ, лица были необыкновенно радостныя, какъ будто всѣ вдругъ изъ бѣдняковъ сдѣлались богачами, или какъ будто уже теперь было извѣстно, что все, посѣянное въ землю, взойдетъ и уродитъ сторицею. 

Но дѣло это началось гораздо раньше, и ужъ его надо разсказывать по порядку. Началось оно еще зимой, когда однажды батюшка, послѣ обѣдни, выйдя изъ алтаря, обратился къ народу съ краткою рѣчью и сказалъ: 

Добродѣтельные прихожане и братія! Всѣмъ вамъ извѣстно, что церковь наша бѣдная. Ничего въ ней нѣтъ лишняго, какъ бываетъ въ церквахъ иныхъ, болѣе счастливыхъ приходовъ. И все въ ней ветхое, какъ и сама она, какъ и я, поставленный надъ вами Богомъ пастырь, прослужившій въ ней сорокъ пять лѣтъ. Ну, однако, Богъ терпѣлъ насъ и, когда была на то Его святая воля, слушалъ наши молитвы. Но, други мои, надлежитъ соблюдать приличіе не токмо передъ человѣками, но и передъ Богомъ. Если мы, сбираясь на праздникъ къ своему ближнему, тщимся облачиться въ червленныя одежды, то кольми паче надлежитъ въ приличномъ облаченіи предстоять передъ Тѣмъ, Кто даетъ намъ и пищу, и одежду... А вамъ извѣстно, что въ нашей церкви имѣется токмо двѣ перемѣны ризъ: одна свѣтлая для обычнаго служенія, а другая черная для великаго поста и похоронной службы, и обѣ пришли въ такую ветхость, что человѣкъ къ человѣку въ такой одеждѣ выйти постыдился бы, а я вотъ въ ней каждую службу 

1905 

No 15. 

своими молитвами утруждалъ Господа. Такъ вотъ, добрая моя паства, потщитесь, соберитесь съ силами, обновите церковную одежду. Можетъ, кто между вами побогаче— тотъ и одинъ пожелаетъ жертву принести, а то и общими силами,-какъ пожелаете. А только говорю вотъ: въ рубищахъ предстою передъ Господомъ. Покажите ваше усердіе! 

Такъ сказалъ старый о. Макарій и своею рѣчью произвелъ сильное впечатлѣніе на прихожанъ. У нихъ точно вдрутъ раскрылись глаза. Каждую службу видѣли они своего батюшку въ церковныхъ ризахъ и такъ приглядѣлись къ нимъ за много лѣтъ, что и не замѣчали ихъ ветхости. А теперь вдругъ увидѣли, что зеленая парча давно стала бурой, а золотые кресты на ней стерлись, да и фасонъ она свой потеряла, а кое-гдѣ замѣтны были даже дырья. А ужъ о великопостной ризѣ лучше и не говорить. Въ тотъ же день, послѣ обѣдни, батюшка вышель въ ней служить панихиду, такъ прихожанамъ даже стыдно было смотрѣть на нее: весь бархатъ ея вытерся, повсюду были складки и какія-то бурыя пятна, пыль въѣлась въ нихъ такъ, что никакими щетками ея не отчистишь. Вѣдь сколькихъ покойниковъ батюшка провожалъ въ ней на кладбище, и случалось это и въ бурю, и въ докдь, а она все была одна, безъ перемѣны. 

И тутъ для всѣхъ стало совершенно ясно, что такъ продолжаться не можетъ. Нужны новыя ризы, необходимы, неизбѣжны новыя ризы. 

Это, конечно, легче было сказать, чѣмъ сдѣлать. Жители села Березневатаго были какъ-то особенно бѣдны. Прежде еще кое-какъ они сводили концы съ концами, а въ послѣдніе годы на нихъ посыпались разныя несчастья. 

Село стояло на солнцепёкѣ, посреди степи, раскинувшейся во всѣ стороны на безконечныя пространства. Въ окружности ни лѣска, ни рощицы. Ставокъ весной наполнялся водой отъ таявшаго на поляхъ снѣга, но къ срединѣ лѣта высыхалъ до дна и годенъ былъ тогда только для куликовъ да для цапель. Первые добывали здѣсь червяковъ, а вторыя—лягушекъ и были очень довольны. 

Воду березневатовцы добывали изъ колодцевъ, которыхъ въ селѣ насчитывалось штуки четыре. Надъ ними стояли высокіе столбы съ длинными поперечниками на самой верхушкѣ, съ привѣшенными къ нимъ на одномъ кондѣ — ведромъ, а на другомъ — камнемъ. Сооруженіе очень походило на большую птицу, стоящую на однойдлинной и тонкой ногѣ, и потому носило названіе «журавля». Такими «журавлями» натыкана вся маловодная Новороссія. 

Въ лѣтнее время солнце здѣсь жгло невыносимо. Край считали въ прежніе годы плодороднымъ. Какъ-то все дѣлалось во-время: перепадали дожди какъ разъ тогда, когда злакамъ нужно было произрастать, а солнце напрягало всѣ свои силы, когда колосья уже налились и зернамъ надлежало окрѣпнуть. Но все на свѣтѣ какъ-то перевернулось. Влага совсѣмъ исчезла, точно ея уже не хватаетъ у Бога на всю грѣшную землю; неурожай за неурожаемъ, —и обѣднѣли березневатовцы, такъ обѣднѣли, что просто даже понять нельзя, чѣмъ только они живутъ. 

А тутъ еще было нѣсколько лѣтнихъ пожаровъ, отъ которыхъ въ селѣ не было никакой защиты. Везло только одному Кузьменкѣ, у котораго почему-то и хлѣбъ родилъ, и скотъ не падалъ, и сараи не горѣли. Бываютъ такіе избранники. Когда думали о томъ, за что ему все это, то предполагали, что просто за то, что онъ глупъ. Онъ дѣйствительно остротой ума не отличался, но это не мѣшало ему пользоваться общимъ уваженіемъ, безсмѣнно занимать должность старшины и именоваться Григоріемъ Афанасьевичемъ. Остальные сельчане кой-какъ перебива