No 17. 

1905 

НИВА 

никъ.-У меня, милый, не только лѣсного двора нѣтъ, а иногда и дровъ не бываетъ, когда хозяйка не даетъ. 

Онъ повернулся, чтобы идти, и замѣтилъ, что въ двухъ шагахъ отъ него стоитъ сѣрая огромная фигура, въ мягкой шляпѣ, въ толстой кожаной курткѣ и высокихъ до колѣнъ сапогахъ. Усы у него были пробриты съ недѣлю назадъ, а вокругъ щекъ и на подбородкѣ вилась рыжеватая жиденькая бородка. Въ зубахъ его торчала коротенькая трубка. Онъ стоялъ избоченясь, прищуря одинъ глазъ, а другимъ внимательно смотря на мальчика. 

Когда Троцкій чуть не наскочилъ на него, онъ посторонился, медленно спустился внизъ, прошелъ мимо самаго мальчика, наклонился надъ водой, развязалъ какой-то узелъ веревки и впрыгнулъ въ маленькій черный челночокъ, притаившійся у самаго выступа. Онъ сильнымъ толчкомъ отогналъ его отъ берега, привычнымъ движеніемъ вложилъ въ уключины весла, но прежде чѣмъ ударить веслами по водѣ, крикнулъ ему: 

Никакъ, Петька? 

Тотъ вздрогнулъ, выпрямился, посмотрѣлъ на него съ испугомъ, хотѣлъ что-то отвѣтить, но ничего не сказалъ. А сидѣвшій въ лодкѣ поправилъ шляпу, и въ два взмаха отогналъ челнокъ сажени на три. Бѣлый туманъ задернулъ его, онъ обратился сразу въ смутный силуэтъ, и точно растаялъ въ сыромъ воздухѣ. 

- Ты его знаешь?-спросилъ Троцкій. Мальчикъ покачалъ отрицательно головой. - А что-жъ онъ тебя по имени назвалъ? Мальчикъ опустилъ глаза и молчалъ. 

-- Ну, не хочешь говорить, мнѣ все равно. 

Художникъ поднялся по ступенямъ и вышелъ на тротуаръ набережной. Мальчикъ пошелъ за нимъ. Онъ шелъ, запустивъ руки въ карманы панталонъ и зажимая въ кулакѣ данную монету. Онъ смотрѣлъ упорно на ноги Троцкаго, какъ собака, идущая по пятамъ хозяина. Лицо его какъ-то померкло и стало равнодушнымъ, даже глазенки потухли и выражали только усталость. Троцкій повернулъ мимо мокраго сквера къ себѣ домой, перешелъ осторожно улицу, почти ощупью. Въ окнахъ вездѣ зажглись огни, но и они не могли пронизать своими лучами плотнаго густого облака, упавшаго на землю. 

- Слушай,-сказалъ Троцкій, останавливаясь и поворачиваясь къ его спутнику.-Взять я тебя къ себѣ не могу. Слышишь, не могу,-и никакихъ лакеевъ мнѣ не надо. Но, коли хочешь... 

Онъ оглянулся вокругъ на сѣрую пелену, охватывающую ихъ, какъ саваномъ, со всѣхъ сторонъ. 

- Если хочешь.-я напою тебя чаемъ. Чай будетъ горячій, немного припахивающій мыломъ, но зато съ сахаромъ, съ ситникомъ, съ чухонскимъ масломъ и съ чайной колбасою. Знаешь ли ты, какое это геніальное изобрѣтеніе чайная колбаса? Если не знаешь, я тебя познакомлю съ нимъ... 

Лицо у мальчика опять оживилось. Было очевидно, что онъ не прочь отъ новаго знакомства. 

II. 

У фруктовой лавки, гдѣ тоже зажгли огни, они остановились. 

- Ты меня здѣсь подождешь, Санхо-Панчо,- сказалъ Троцкій:-а я сейчасъ произведу соотвѣтствующія покупки. 

- Такъ возьмите,- проговорилъ мальчикъ, протягивая ему на ладони монету. 

- Да кто кого угощаетъ: ты меня, или я тебя?спросилъ художникъ и вошелъ въ магазинъ. 

Мальчикъ подошелъ къ окну, гдѣ лежали на подоконникѣ апельсины и яблоки, а по стѣнкамъ были разставлены стеклянныя баночки съ какими-то круглыми катышками. Онъ видѣлъ, какъ молодой человѣкъ подошелъ къ прилавку и протянулъ руку сѣдому, пузатому человѣку. Въ лавкѣ этой чудесно совмѣщались самые разно



1905 

323 

образные предметы на пространствѣ нѣсколькихъ квадратныхъ аршинъ. Тутъ продавали и хлѣбъ, и чай, и масло, и лампы, и лимоны, и яйца, и сушеные грибы и фарфоровыя чашки. Молодой человѣкъ былъ, должнобыть, хорошій знакомый толстаго старика, потому что тотъ даже его по плечу похлопалъ и чему-то захохоталъ такъ, что его обширное чрево начало конвульсивно прыгать надъ прилавкомъ. Дѣвушка въ розовенькомъ платьѣ и сѣромъ байковомъ платкѣ, юркнувшая съ улиды въ лавку, тоже была знакома и старику, и молодому человѣку, — потому что они оба начали надъ ней хохотать, и она тоже смѣялась, отворачивала и пока  зывала красныя, какъ антоновскія яблоки, щеки. Потомъ Троцкій вышелъ со сверткомъ, нашелъ глазами спутника и сказалъ: 

-- А теперь полѣземъ подъ крышу? 

- Зачѣмъ?-удивился мальчикъ. 

- Я люблю быть выше всѣхъ,- отвѣтилъ художникъ.-Я предоставляю жить внизу старикамъ, а самъ, пока молодъ, буду жить надо всѣми: чтобы между мною и Богомъ никакихъ посредниковъ не было. 

Онъ повернулъ въ ворота огромнаго каменнаго дома. За поворотомъ нашлось маленькое темное отверстіе, которымъ начиналась крутая каменная лѣстница, зигзагами убѣгавшая наверхъ въ темноту. 

- Вотъ когда мы отсчитаемъ сто девятнадцать ступеней, такъ будемъ дома,-сказалъ квартирантъ. 

И они начали отсчитывать. На ступеняхъ валялись остатки моркови и яичныя скорлупы. Изъ дверей на площадкахъ несся запахъ жаренаго лука и кофейнаго чада. Гдѣ-то тонкій дискантовый голосъ упрекалъ въ чемъ-то кого-то, и грозилъ даже «предоставить мерзавку въ полицію». На подоконникахъ мутныхъ оконъ сидѣли кошки, пугливо спрыгивая при видѣ приближавшихся людей. Кое-гдѣ въ маленькихъ окнахъ стѣнъ свѣтились огоньки, и сквозь стекла видны были какія-то бутылки и банки. 

На третьемъ поворотѣ, Троцкій повернулъ голову и спросилъ: 



А тебя какъ зовутъ? 

Петромъ,-отвѣчалъ мальчикъ. 

- Гм... Петромъ,- протянулъ Троцкій.- А ты на Петра не похожъ. Ты навѣрно знаешь, что ты Петръ? 



Всегда такъ звали. 

Нѣтъ,-Санхо-Панчо лучше.-Тебѣ все одно? 



Все одно. 

Въ шестомъ этажѣ, они остановились у квадратной клеенчатой двери; куски клеенки висѣли лохмотьями, и изъ-подъ нихъ прядями лѣзли куски сбившагося войлока. Дверь была заперта, но на дряблый, тякающій какъ хриплая собачонка, звонокъ отозвались сейчасъ же. Дверь отворила дѣвочка лѣтъ четырнадцати въ засаленномъ платьѣ и съ ячменемъ на глазу. Передняя отдѣлялась отъ кухни низкой перегородкой. Оттуда выглянуло круглое толстое лицо здоровенной женщины. Лицо это лоснилось отъ жара и жира, рукава ея были засучены по локоть и запачканы мукою. 

Елена Ивановна,- обратился къ ней Троцкій.Не желаете ли познакомиться съ симъ субъектомъ? 

Онъ показалъ на мальчика, снявшаго шляпенку и подозрительными глазами оглядывавшаго хозяйку. 

-- Ишь, какой шишъ!-сказала она.-Натура? 

- Не то, чтобы натура... 

Ему до сихъ поръ не приходило въ голову, что мальчика можно взять на натуру. Онъ внимательно окинулъ его взглядомъ. 

- А пожалуй, и натура,- сказалъ онъ.-Только во всякомъ случаѣ, намъ самоварчикъ. 

Елена Ивановна схватила мальчика за руку. 

- Ты когда мылся?- крикнула она.- Вѣдь и рожа вся въ сажѣ. Его три дня кирпичомъ оттирать надо. Иди въ кухню сейчасъ. Дунька! Дай ему сѣраго мыла...