362 

1905 

НИВА 

казался какимъ-то предопредѣленіемъ, чѣмъ-то нужнымъ, неизбѣжнымъ. Когда судьба такъ сталкиваетъ людей, они нерѣдко остаются связанными на всю жизнь, и чувствуютъ себя ближе, чѣмъ кровные родственники. Вообще Троцкій плохо вѣрилъ въ родственныя узы. За примѣромъ ему ходить было недалеко: его дядя; Андрей Ивановичъ, терпѣть не могъ всѣхъ своихъ близкихъ, и особенно родныхъ братьевъ. Примѣръ перваго братства на землѣ- Каина и Авеля- вообще оказался заразительнымъ,- а продажа братьями Іосифа была только началомъ всѣхъ дальнѣйшихъ предательствъ. Андрей Ивановичъ особенно недолюбливалъ своего брата, Петра Ивановича, доктора, который имѣлъ слабость къ запою, что, впрочемъ, ему не мѣшало жестоко язвить Андрея Ивановича. Братья до того ненавидѣли другъ друга, что ихъ кидало въ жаръ и холодъ при одномъ упоминаніи ихъ имени. Андрей Ивановичъ всегда говорилъ про брата: 

Лѣкаришка! Пьяная спринцовка, глупый ревень! А Петръ Ивановичъ въ свой чередъ аттестовалъ брата: Андрей- фарисей, вѣдь онъ архи-скряга. Земля его терпитъ только по недоразумѣнію: почетный гражданинъ Содома и Гоморры. 

Рознь эта была у братьевъ съ самаго нѣжнаго дѣтства. Между ними разница была одинъ годъ, и когда ихъ вмѣстѣ купали въ одной ваннѣ, уже тогда они вцѣплялись другъ другу въ волосы и неистово визжали. Въ гимназіи эта рознь еще болѣе обострилась, въ виду того, что Петръ былъ мальчикъ острый и развитой, а Андрей все свое остроуміе изливалъ въ карикатурахъ на учителей. Въ результатѣ Андрея исключили изъ гимназіи за портретъ директора, сдѣланный мѣломъ на доскѣ, и онъ пошелъ по художественной части. Былъ періодъ, когда Петръ обогналъ брата: когда онъ кончилъ врачомъ, а братъ-девятый годъ корпѣлъ въ академіи надъ программой. Но потомъ Андрей взялъ свое: онъ былъ «его превосходительство», носилъ поверхъ шитаго мундира красную ленту, а Петръ былъ только статскій совѣтникъ, имѣлъ Станислава и пряжку. Воспоминаніе о Петрѣ Ивановичѣ заставило Троцкаго остановиться. 

«А не обратиться ли къ нему?- подумалъ онъ.Дядя Петя- человѣкъ душевный. Можетъ, онъ своего тезку и приметъ. Жена его тоже баба добрая, ребятъ нѣтъ». 

Въ эту минуту онъ достигъ своей двери. Послѣ четвертаго звонка зашлепали ноги, и дѣвочка впустила жильца въ двери. 

- Петя пришелъ?-спросилъ онъ. 

- Чего такого?-отозвалась дѣвочка. 

- Дома, говорю, мальчишка-то? 

- Спитъ на полу въ коридорѣ. 

И въ самомъ дѣлѣ, у самой его двери, на полу, съ курткой подъ головой, спалъ Петя. Голова его откатилась. Густыя черныя рѣсницы слегка вздрагивали сквозь сонъ. Онъ спалъ въ тѣхъ же своихъ панталонахъ, въ которыхъ щеголялъ весь день. 

«Ну, и чудесно, что пришелъ»,-подумалъ Троцкій. 

Онъ вошелъ къ себѣ, зажегъ лампу и сталъ ходить по комнатѣ. 

«И пускай живетъ,- думалъ онъ.- Пусть никто не беретъ. Все же можно чего-нибудь добиться. Надо его сводить завтра въ баню, да купить ему что-нибудь... Нельзя же въ лохмотьяхъ». 

Онъ вытащилъ портмонэ и началъ считать. 

Три семь гривенъ! насчиталъ онъ. Да сорокъ копеекъ долженъ Волосовъ. Итого-четыре рубля десять. Онъ сжалъ губы и задумался. 

Надо поговорить съ нашей патронессой,-рѣшилъ онъ и вышелъ опять въ коридоръ. 

Пройдя двѣ двери, онъ постучалъ тихонько въ косякъ. 

- Ой, кто это!-раздался окликъ. 

1905 

No 19. 

- Это я,- стараясь говорить негромко, сказалъ Троц

кій.-Можно къ вамъ на минутку? 

- Да что это вы! Я васъ у себя принять не могу. Я волосы расчесываю. Только-что изъ бани. 

Почтенная домоправительница, если не у васъ, такъ, мокетъ, ко мнѣ зайдете? 

- Еще лучше. Срамникъ вы! Вѣдь я дѣвица, сами знаете, вь какой діоганали я себя держу. 



-- Ну, хоть въ коридоръ. 

Подождите, платокъ накину. 

Она накинула платокъ и появилась на порогѣ съ распущенными по плечамъ жидкими косицами. - Совсѣмъ ангелъ!-замѣтилъ художникъ. 

Она хихикнула. 

- Оставьте эти детали. Что надо?-Я завтра къ ранней обѣднѣ иду, спать хочу лечь. 

- Да я все насчетъ моего подкидыша. 

- А онъ, знаете, ловкій. Онъ у меня въ кухнѣ полъ вымылъ. Я ему старую ватрушку дала. Уплелъ. А только въ баню его безпремѣнно надо завтра съ дворникомъ отправить,-отъ него мышью пахнетъ. 

- Вотъ, вотъ, я за этимъ дѣломъ... Да зайдите ко мнѣ, никто васъ не осудитъ. 

- Охъ, ужъ вы,-зажеманилась она:-всегда резонъ найдете. 

- Слушайте,- заговорилъ онъ, когда она усѣлась у его стола, подпершись бѣлымъ сдобнымъ локтемъ. — Я сейчасъ произвелъ ревизію своей кассы. Растрата ужасающая,-наличность минимальная. 

Да, вашихъ наличностевъ не на много хватитъ, подтвердила она. 

-- А между тѣмъ, Елена Ивановна, вѣдь нельзя же этого отрока оставить на произволъ судебъ? Жалко. 

- Ежели по христіанству, то оно, конечно, жалко. А только если пріютъ для этой босой команды открывать, такъ къ вашему капиталу надо еще тысячъ десять годового дохода прибавить. 

Взглядъ ея упалъ на этюдъ натурщика, прислоненнаго къ стѣнѣ, и она отмахнулась. 

- Да поверните вы этого идола въ уголъ носомъ,сказала она.- Не могу я его неприличнаго обнаженія видѣть. 

Онъ повернулъ холстъ къ стѣнѣ. 

- Такъ вотъ, Елена Ивановна,-продолжалъ онъ:думается, что вы на этотъ счетъ можете мнѣ помочь. То-есть касательно Петьки. Желаю я его экипировать. 

- Что-жъ, въ Морской много есть портныхъ,- и бѣлье тоже тамъ голландское,-вотъ и сведите его туда. 

- Да вѣдь и татаръ тоже много по дворамъ ходитъ. 

-- Это которые «халатъ-халатъ!» кричатъ? 

- Вотъ-вотъ. У васъ, кажется, былъ одинъ знакомый,-въ прошломъ посту я ему бобровую шапку продалъ,-полтора рубля еще онъ мнѣ далъ? 

- Ужъ и боберъ былъ,- припомнила она:- эти бобры по ночамъ на крышахъ мяучатъ, да въ подвалахъ крысъ ловятъ. Еще хорошо, что полтора далъ. Цѣна-то вся ему тридцать копеекъ. 



Какъ звать-то его? 

- Ахметка. Они всѣ «Ахметки» и «Салямалекюмъ». 

Вы что-жъ, у него кредитъ хотите? 

- Это самое. Подъ вашимъ бланкомъ. 

- Такъ я и поручусь! 

- Поручитесь. У васъ сердце доброе. 

- Видали вы мое сердце? 

- Видалъ. Тепленькое такое, мяконькое. Ей-Богу, я не шучу, Елена Ивановна. Какъ хотите, а привести его въ человѣчество надо. 



А ежели онъ ложки у меня украдетъ? 

- Да вѣдь у васъ аплике? 

- Аплике для жильцовъ, а сама я употребляю восемьдесятъ четвертую пробу. 

- А я такъ думаю, что онъ не украдетъ. У него