482 

1905 

НИВА 

- Если-бъ я не любила такъ сестры, какъ люблю ее, я бы непремѣнно тебя отъ нея отбила. 

Онъ сдѣлалъ ей бѣлое платье для свадьбы—первое длинное платье. Когда она показалась ему въ немъ, онъ сказалъ: 

Ты совсѣмъ большая, и изъ-за тебя скоро мужчины будутъ вѣшаться на гвоздяхъ и сучьяхъ. Я бы не желалъ, чтобъ ты была моей женой, потому что въ тебѣ нельзя быть увѣреннымъ ни одной минуты. 

Ты правъ, Андреа,-сказала она:-я не утоплюсь, какъ сестра, и вообще не рискну на самоубійство, но зато такихъ дѣлъ надѣлаю, что солнце станетъ свѣтить жарче. 

Онъ посмотрѣлъ ей въ глаза и согласился, что она исполнитъ свое обѣщаніе. 

Свадебный обѣдъ былъ назначенъ въ ближайшее воскресенье. Вся компанія родственниковъ была въ полномъ составѣ. Андрей Ивановичъ далъ денегъ на «угощеніе», и Инесса сказала: 

- Это въ послѣдній разъ, Андреа. Я всѣхъ ихъ ненавижу, но надо покончить съ ними и дать имъ эту подачку. 

Столъ былъ накрытъ въ бывшей студіи Андрея Ивановича. Стѣны были увѣшаны гирляндами зелени, а посрединѣ красовались иниціалы молодыхъ. Всѣхъ родственниковъ и знакомыхъ было человѣкъ двадцать. Тутъ были молодые, франтовато одѣтые люди. Барышни рѣзко итальянскаго типа, съ усиками. Была полусумасшедшая старуха, влюбленная въ Гарибальди и потому носившая громадный кринолинъ тотъ самый, въ которомъ она впервые его увидѣла въ пятидесятыхъ годахъ. Гвардееецъ привелъ своего начальника, сѣдого старика, къ которому всѣ относились съ большимъ почтеніемъ, называя полковникомъ. Душою стола былъ Джузеппе, отлично выспавшійся въ конюшнѣ и отличавшійся, по мнѣнію всѣхъ родственниковъ, неисчерпаемымъ юморомъ. 

Когда надо было начать тосты, онъ всталъ и посмотрѣлъ на всѣхъ съ такимъ видомъ, точно хотѣлъ сказать: 

«Ну, приготовьтесь смѣяться». 

И всѣ приготовились. 

- Господа,-сказалъ онъ:-или лучше сперва госпожи, или еще лучше сперва дѣвицы! Значитъ, въ такомъ порядкѣ: дѣвицы, госпожи и господа! Я потому ставлю впередъ дѣвицъ, что одна изъ нихъ-главная причина нашего блестящаго собранія. Не будь этой дѣвицы-не было бы свадьбы; не было бы свадьбы-мы бы не пріѣхали. Но это все въ скобкахъ. Это предисловіе отъ автора. 

- Ха-ха! Какой талантъ!- въ восхищеніи сказалъ гвардейскій полковникъ. 

Итакъ, мы собрались, продолжалъ ораторъ:чтобы отпраздновать свадьбу самой красивой дѣвушки Рима. Да,-обратился онъ къ остальнымъ дѣвицамъ:прошу васъ не обижаться. Я зналъ въ жизни только одну женщину, красивѣе Инессы. Инесса очаровательна, та была еще очаровательнѣе; у Инессы глаза черны, пережженная персиковая кость; у той они были черны, какъ ліонскій бархатъ... 

– Кто же это такая?—воскликнула жена Джузеппе, толстая пятидесятилѣтняя барыня съ жирнымъ носомъ и двумя бородавками, съ небольшими кустиками на подбородкѣ. 

Джузеппе поставилъ бокалъ, запустилъ руки въ карманы брюкъ, посмотрѣлъ на супругу долгимъ взглядомъ и сказалъ: 

- Это была ты! 

Общій хохотъ, и крики «браво!» раздались кругомъ. 

- Какъ я!-закричала толстая синьйора, вся вспыхнувъ.-У меня никогда не было черныхъ глазъ. У меня всегда были глубокіе сѣрые глаза. 

- Развѣ?-удивился мужъ и, обращаясь къ собранію, горестно воскликнулъ:-А я, болванъ, и не замѣтилъ! 

Новый взрывъ восторга привѣтствовалъ эту шутку. Съ нимъ невозможно ѣздить въ общество! воскликнула синьйора, и полусердясь, и полушутливо пустила въ мужа салфеткой. Салфетка ударилась въ его бѣлый жилетъ, зацѣпилась за цѣпочку и повисла. 

1905 

No 25. 

Что называется, бьетъ безъ промаха! заявилъ Джузеппе. 

Но это талантъ!-воскликнулъ полковникъ. 

- Я зналъ, куда васъ привести,-заискивающе шепнулъ ему его подчиненный. 

- Продолжайте, продолжайте!- кричала Беатриче, вся млѣя отъ восторга. 

- Это не такъ легко сдѣлать сразу,- сказалъ Джузеппе.-У меня всегда, послѣ перваго удара, жена отшибаетъ память... Но я глотну, не въ примѣръ прочимъ, два тлотка, и память вернется. 

Онъ глотнулъ. 

- Ну, что, вернулась?-спросилъ полковникъ, давясь отъ хохота. 

- Представьте,- да!- съ изумленіемъ продолжалъ Джузеппе:-и я вспомнилъ, что мы пріѣхали на свадьбу моей племянницы. Итакъ, моя племянница, плоть отъ плоти моей, кость отъ костей моихъ, какъ говорили почтенные патріархи, позволь мнѣ дать тебѣ совѣтъ. Если хочешь, чтобъ мужъ тебя любилъ, чтобъ онъ всегда радовался, глядя на тебя, чтобы онъ никогда не кидалъ на тебя косыхъ взглядовъ,-не бросай въ него никогда салфеткой, если онъ говоритъ рѣчь, потому что будь твой мужъ человѣкъ горячій, онъ въ отвѣтъ можетъ швырнуть въ тебя стуломъ, а на это могутъ обидѣться хозяева, которые вообще терпѣть не могутъ, чтобъ гости портили и ломали ихъ вещи. Словомъ, я совѣтую тебѣ быть въ полномъ повиновеніи у своего мужа и помнить, что онъ глава, а ты только шея. Правда, шея вертитъ головой, но только туда, куда эта голова захочетъ, если только эта голова не такая пустая, какъ у меня! 

Онъ обратился къ Андрею Ивановичу: 

- Теперь вы, знаменитый русскій профессоръ живописи, членъ совѣта русской королевской академіи и мой илемянникъ! Во-первыхъ, позвольте вамъ выразить отъ имени насъ всѣхъ нашу глубокую признательность за то, что вы не погнутались войти въ нашу семью. Вы не раскаетесь. Мы—все честные люди, добрые итальянцы, и не чужды искусству. Я двѣнадцать лѣтъ былъ въ Римѣ приказчикомъ одной изъ лучшихъ фирмъ, торгующихъ художественными принадлежностями. Потомъ я заручился кредитомъ, переѣхалъ во Флоренцію, и тамъ у меня прекрасный магазинъ, который называется «Палитра Ліонардо да Винчи». Я надѣюсь, мой дорогой родственникъ, что отнынѣ не только вы будете покупать всѣ художественныя принадлежности у меня, но и всѣмъ вашимъ товарищамъ, и королевской академіи укажете на мою фирму, какъ на такое мѣсто, откуда можно получать дешевый и лучшій товаръ. По чемъ у васъ, напримѣръ, въ Петербургѣ, terra di Sienna? 

- Позволь!-закричалъ старикъ въ палевомъ галстукѣ, сидѣвшій напротивъ.—Ты, кажется, не рѣчь хочешь говорить, а обдѣлывать торговыя дѣлишки! Тогда и я долженъ синьйору Андреа предложить мои москательные товары! 

«Неужто это все мои родственники?»-подумалъ съ ужасомъ синьйоръ Андреа. 

- Хорошо!-сказалъ ораторъ:-не буду говорить о себѣ, скажу только знаменитому художнику свое напутствіе. Помните, синьйоръ, что вы, женившись на моей племянницѣ, взяли на себя жестокую обузу. Жениться на первой красавицѣ Рима: да я бы отъ этого отказался, если бы мнѣ въ приданое дали соборъ святого Петра! Вы посмотрите на нее: взглянетъ—ослѣпитъ, какъ молнія. Вѣдь при ней нельзя принимать ни друзей, ни знакомыхъ,-вѣдь это не спать всю жизнь; или хотя однимъ глазомъ смотрѣть за женой, а другимъ спать. Нѣтъ, ей-Богу, я вамъ не завидую. Вы смѣлы, русскіе, очень смѣлы. Вы привыкли къ охотѣ на бѣлыхъ медвѣдей; я только на это и разсчитываю, и рѣшаюсь поднять бокалъ за ваше счастье. 

Всѣ закричали. Онъ обошелъ вокругъ стола, и Андрей Ивановичъ долженъ былъ поцѣловать его потное лицо