No 27.
1905
- А ну-ка,-сказалъ онъ мальчику.
НИВА
Тотъ глотнулъ и замеръ. Ему обожгло и ротъ и гортань, горячій спиртъ захватилъ дыханіе. Онъ закашлялся и поставилъ рюмку обратно.
- Не вышло?-спросилъ Гиббсъ.
- Не вышло,-подтвердилъ мальчикъ.
- Часъ. Иди въ дворницкую, тамъ тебя ждутъ.
- А вы почемъ...-началъ-было онъ, но, увидя, что брови у хозяина сдвигаются, быстро вышелъ.
- Что-жъ это ничего, что онъ такой аккуратный,бормоталъ про себя Петька, спускаясь въ дворницкую. И силища у него, однако!
XXXII.
Старшій дворникъ былъ человѣкъ разъѣвшійся не меньше дворовой собаки. Онъ ходилъ, переваливаясь и отдуваясь. Онъ былъ землякъ домовладѣльцу, и тотъ его держалъ за честность и трезвость. Любилъ онъ ѣсть жирно и много. Наѣвшись, онъ впадалъ часа на два въ отупѣніе и поднималъ жесточайшій храпъ. Подручный дворникъ, напротивъ того, былъ жилистый, повидимому, чахоточный и потому носилъ дрова, возилъ воду (водопровода въ домѣ не было), мылъ стекла, сгребалъ снѣгъ съ крыши. Поэтому онъ и ѣлъ вдвое меньше старшаго.
Петю представили обоимъ дворникамъ. Младшій посмотрѣлъ на него точно спросонья, а старшій только сказалъ:
- Пачпортъ?
Да, какъ же!-отозвалась жена.-Бываютъ у такихъ пачпорта.
Дворникъ подумалъ и зѣвнулъ.
- Коли что, агличанинъ и въ отвѣтѣ,-сказалъ онъ.
Въ дворницкой пахло гречневой кашей и лавровымъ листомъ. Это хозяйка варила похлебку изъ снятковъ.У печки сидѣло двое ребятишекъ-мальчикъ и дѣвочка, оба бѣлоголовые, лѣтъ по десяти, и играли съ котенкомъ. Ну, ребятушки! пожрамши-то веселѣе, ползите къ горшку,-предложила мать.
Старшій дворникъ снялъ сибирку и оказался въ полосатомъ жилетѣ.
- Господи помилуй!-отдуваясь, сказалъ онъ и сѣлъ подъ образа.
Всѣ стали молча чавкать.
А вотъ,-заговорилъ старшій:-теперь хозяинъ былъ на рынкѣ, сказывалъ кучеръ Максимъ, и вотъ сейчасъ четыре гуся велѣно предоставить. Говорятъ, огромадные! - Четыре?-переспросила жена.
- Четыре. Теперь ежели имъ самимъ- одинъ, приказчикамъ, скажемъ,-два,-кому-жъ четвертый?
Она тоскливо посмотрѣла на мужа.
- Кто-жъ ихъ знаетъ... Можетъ, и...
- Извѣстно, можетъ. Потому къ празднику онъ размякаетъ. Опять же вчера говоритъ: «Что это ты больно чисто дворъ держить?» А я говорю: «съ чего-же мнѣ его запущать?» А онъ говоритъ: «ты къ праздничнымъ прицѣливаешься». Я говорю: «какъ вашей милости угодно». А Михаилъ-то Иванычъ говоритъ: «я деньгами дарить не люблю. Господь Богъ родился, чтобъ людей спасти, а я тебѣ же за это десять рублей долженъ дарить? И не жди».
Тогда гусь безпремѣнно четвертый намъ.
- Гусь... оно хорошо,-промычалъ, жуя, подручный.
- Гусь онъ очень способная птица,- подтвердила хозяйка.-Эти подлецы въ рынкахъ безъ пера его продаютъ. А гусиное перо въ подушку или перину-это, сдѣлайте милость, хоть купцу первой гильдіи-и то удовольствіе.
А нѣшто Рождество скоро?-спросилъ вдругъ Петька. Она перевела на него глаза.
Вона! Не знаешь? Черезъ три дня. Ты крещеный?
- Крещеный,-съ обидой заявилъ Петька.
Какой же ты крещеный, коли не знаешь, когда праздникъ?
1905
523
У меня календаря нѣтъ,-догадался мальчикъ, вспомнивъ про отрывной календарь, что висѣлъ у Петра Ивановича.
- Ты безъ календаря долженъ знать,- поучительно замѣтилъ дворникъ:-потому что праздники каждый долженъ въ головѣ держать. На нихъ весь кругъ утвержденъ. По нимъ годъ оборачивается. Безъ нихъ не повернуться. Скажемъ, вотъ въ мартѣ есть праздникъ полурѣпницы. Не отбери въ него рѣпы-что сѣять будешь? Опять же солоноворотъ, декабря двѣнадцатаго. Какъ день этотъ придетъ, и сейчасъ солнце на весну поворачиваетъ. И медвѣдь на другой бокъ въ берлогѣ сейчасъ перевернется.
- Ну?-удивился Петя.
Ужъ это вѣрно. Каждый охотникъ это знаетъ. Звѣрь онъ безъ календаря чувствуетъ. Вотъ пѣтухъ. Онъ, какъ двѣнадцать часовъ, такъ сейчасъ кричитъ. Опять же лошадь. Загони ее за сто верстъ- она тебѣ домой придетъ, да и не по той дорогѣ, по какой ее гнали, а по короткой. Это имъ вмѣсто разума дадено.
А что, тятька, ноньче елка будетъ? освѣдомилась у него дѣвочка.
- Это у Ѳомы Иваныча? А кто-жъ его знаетъ, вотъ спроси его комординина.
И онъ указалъ на Петю.
Какая такая елка?-удивился тотъ.
- Про елку никогда не слыхалъ?- удивилась тоже хозяйка.-А вотъ что на святки у нѣмцевъ и господъ зажигаютъ. Нашъ-то купецъ не позволяетъ, говоритъ, что это аптекаря выдумали, а у Ѳомы Иваныча два года сподрядъ было.
- Да это кто-жъ Ѳома Иванычъ?-все недоумѣвалъ Петя.
- Хозяинъ твой-господинъ Гипсъ. Зовутъ его Ѳома Ивановичъ. Онъ со всего околотка дѣтей дворницкихъ собираетъ. Салоги имъ даритъ, шапки, игрушки, пляшетъ съ ними. Извѣстно, агликанецъ,-онъ развѣ сочельникъ чувствуетъ.
У насъ въ сочельникъ,-заговорилъ подручный:въ Конотопѣ колядуютъ, съ вертепомъ ходятъ.
- Ужъ вы тоже!-огрызнулась хозяйка.-Про васъ басня ходитъ, васъ спросить: «что вы за люди», а вы въ отвѣтъ: «мы не люди, мы хохлы». А то еще говорять: «казакъ коли не пьетъ, такъ мухъ бьетъ, а всетаки не гуляетъ».
- Кацапы-то лучше!-промычалъ подручный.
- Такъ свѣтло, свѣтло!- стала разсказывать дѣвочка.- И свѣчи натыканы и горятъ. И пряники, и яблоки на елкѣ.
Братъ ея тоже оживился.
И сапоги,-сказалъ онъ.-Мнѣ сапоги дали и рукавицы.
- А хозяинъ къ нему не пойдетъ,-сказалъ старшій, принимаясь за кашу.-Въ прошломъ годѣ онъ его въ самое Рождество звалъ на американскій пунтъ. Но къ пуншу этому большую привычку надо имѣть,-а съ непривычки послѣ него человѣкъ на стѣны бросается. Хозяинъ еле черезъ два дня отошелъ, — за докторомъ посылали, изъ хирургической лѣчебницы, такъ тотъ его еле рвотнымъ камнемъ отпоилъ. До сихъ поръ забыть не можетъ. Ныньче Ѳома Иванычъ ему говоритъ на дворѣ: «у васъ растутъ большія дочки, и все у окна сидятъ и орѣхи щелкаютъ. Безъ моціона у нихъ застои въ тѣлесныхъ частяхъ будутъ, устройте на дворѣ катокъ, я покажу, какъ надо сдѣлать». А Михаилъ Иванычъ ему и сказалъ: «показывайте, говоритъ, кому другому, а мы по первой гильдіи записаны, и ежели мои дочери на конькахъ чертить пойдутъ, такъ ихъ никто потомъ замужь не возьметъ; а ежели вы еще мнѣ такія глупости предлагать будете, такъ я вамъ на квартиру надбавлю». Ѳома Ивановичъ даже ни слова не отвѣтилъ, а только ужъ на другой день сказалъ: «Долго, говоритъ,