No 32. 

1905 

НИВА 

Леди испустила радостный крикъ при видѣ Пети. - Наконецъ!-воскликнула она.-А я завтра ѣду къ мистеру Гиббсу. 



Возьмите меня съ собой.-сказалъ Петя. 

— Хорошо, хорошо,—заторопилась она.—А бумаги у тебя есть? 

«Опять бумаги!-подумалъ Петя:-какъ они все о бумагахъ говорятъ». 

Нѣтъ, я все еще безпаспортный,-сказалъ онъ.Если я буду просить паспорта, такъ меня никуда не пустятъ. 

Хорошо,-повторила она.-Я тебѣ дамъ паспортъ. Мнѣ оставилъ его Гиббсъ. Только это надо скорѣй дѣло дѣлать. Ты можешь быть завтра съ утра у меня? - Могу. 

- Хорошо! Вотъ послѣднюю вещь выносятъ. Слушай мой адресъ, запомни и приходи. А теперь иди домой, и будь все время дома. 

Онъ вернулся, съ сознаніемъ счастья скораго отъѣзда. Отецъ насмѣшливо улыбнулся, когда онъ проходилъ по залѣ. 

- Воротился? А я думалъ, ты ужъ совсѣмъ. 

Сынъ ничего не отвѣтилъ. Онъ сказалъ, что нездоровъ, ѣсть не хочетъ, и легъ на постель. Троцкій пришелъ къ нему въ комнату. 

- Тамъ твой отецъ опять рветъ и мечетъ. Значитъ, ты все ему сказалъ? 



Все. 

- Когда же уходишь? 

- Ахъ, я не знаю!-крикнулъ онъ и спряталъ лицо въ подушку. Троцкій постоялъ, посмотрѣлъ и махнулъ рукою. 

Ничего изъ тебя путнаго не выйдетъ,-сказалъ онъ и вышелъ изъ комнаты. 

«Завтра, завтра я буду свободенъ!»мечталъ Петя. XLVII. 

Заграничный поѣздъ подошелъ къ Вержболову. Изъ вагона перваго класса вышла курносая леди. Она была какъ будто полнѣе обыкновеннаго: у нея на груди много было бумагъ и документовъ. Въ Вержболовѣ былъ осмотръ паспортовъ. Она подала два: 

- Это мой,-сказала она:-а это моего лакея. 

Лакей былъ совсѣмъ мальчикъ, съ черными глазами, одѣтый въ драповое пальто и въ котелокъ. Онъ ѣхалъ въ третьемъ классѣ, и только теперь подошелъ къ своей госпожѣ. 

Въ его паспортѣ говорилось, что онъ сынъ берейтора Стефенсона, родившійся въ Петербургѣ и крещеный въ православную вѣру. На паспортъ поставили штемпеля о выѣздѣ. 

- Дальше мы поѣдемъ, Стефенсонъ, въ одномъ вагонѣ,-сказала она тихо мальчику:-только бы переѣхать намъ границу. 

Какое-то мучительное чувство тоски давило ее. Все ей казалось, что ихъ арестуютъ, и ей не удастся провезти этого чудеснаго мальчика къ Томасу Джерому Гиббсу. Каждый жандармъ, каждый таможенный полицейскій, казалось ей, смотрятъ на нихъ подозрительно. Подполковникъ два раза проходилъ мимо Пети и какъ-то особенно внимательно всматривался въ него. Стрѣлки на часахъ ползли медленно, точно время устало двигаться впередъ. 

Но вотъ зазвенѣлъ колоколъ. Всѣ опять въ вагонахъ. Паспорта всѣмъ возвращаютъ. Еще послѣдній звонокъ, и вагоны тихо двигаются. Они плавно идутъ между желѣзнодорожныхъ строеній и деревьевъ. Вотъ послѣдніе русскіе сторожа, вотъ спускъ внизъ, вотъ рѣчка. Черезъ рѣчку перекинутъ мостъ съ шлагбаумомъ. Сейчасъ за рѣчкой аккуратненькія каменныя постройки съ черепичными кровлями безъ навѣсовъ, и дорога, по которой пара лошадей въ высокихъ хомутахъ тянетъ длинныя германскія дроги. 

Леди свободно вздохнула. 

1905 

623 

Вагоны остановились. Всѣ высыпали на платформу. Леди совсѣмъ не говоритъ ни слова по-нѣмецки, но это не мѣшаетъ ей предупредительно открыть свой багажъ и повторять по-русски: 

— Пожалуйста, пожалуйста, сдѣлайте ваше одолженіе. Здѣсь уже весна. На германской платформѣ печетъ солнце. Воздухъ живительный, бодрящій. Вдаль убѣгаютъ стальныя полосы рельсовъ, къ голубѣющимъ обнаженнымъ лѣсамъ. И тамъ, за этими лѣсами, на морскомъ побережьѣ, ихъ ждетъ въ Кёнигсбергѣ Томасъ 

Теперь они ходятъ рядомъ. У Стефенсона тоже билетъ перваго класса, и ихъ вещи положены уже въ купэ. Пассажировъ мало, и всѣ ходятъ по припеку перваго весенняго солнца. 

Петя чувствовалъ весну всѣмъ существомъ своимъ. Онъ чувствовалъ, что онъ живетъ, что въ немъ есть силы, что онъ готовъ работать, учиться, помогать другимъ, а главное, что онъ можетъ дышать и быть на свободѣ. 

Леди не узнавала его. Въ два мѣсяца Петя точно переродился. Изъ ловкаго лакейченка, онъ превратился въ красиваго, степеннаго юношу. За болѣзнь онъ выросъ, похудѣлъ. Лицо стало вдумчивѣе, грубая обвѣтренность сошла съ кожи. Загрубѣлыя руки стали бѣлы, ноги выровнялись. Никто бы не повѣрилъ, что полгода назадъ этотъ мальчикъ въ опоркахъ на босу ногу и въ дырявомъ пиджаченкѣ пилилъ дрова гдѣ-то возлѣ Екатерингофа, на маленькой приморской биржѣ. Порода и кровь несомнѣнно сказывались въ его движеніяхъ, особенно въ походкѣ, свойственной болѣе южнымъ національностямъ, чѣмъ сѣвернымъ. 

- Да,-говорила леди, когда они усѣлись въ купэ, поѣздъ тронулся безъ звонка и полетѣлъ, какъ птица, по плоской равнинѣ.-Да, судьбу человѣка никогда никто не знаетъ и не можетъ опредѣлить. Только Господь Богъ все видитъ съ неба, и мы постоянно должны благодарить Его за тѣ милости, что Онъ намъ посылаетъ. Не далѣе, какъ часъ назадъ, насъ съ тобой могло арестовать русское правительство; тебя—за то, что у тебя чужой паспортъ, меня—за то, что я везу очень секретныя бумаги. Но Богъ не допустилъ этого. Онъ хотѣлъ, чтобъ именно случилось такъ, какъ случилось, и мы безсильны къ тому, чтобы помѣшать велѣніямъ рока. Жизнь-вездѣ жизнь. Но только вездѣ надо исполнять свято свой долгъ. 

- Леди.-сказалъ, запинаясь, мальчикъ:-мнѣ хочется у васъ спросить одну вещь, вы не разсердитесь? 

- Нѣтъ, мой мальчикъ, спрашивай, что хочешь! 

-- То, чѣмъ занимался мистеръ Гиббсъ, это, быть-можетъ, и хорошо для его родины, но хорошо ли это для русскихъ? 

Краска слегка заиграла на лицѣ леди. - Конечно, для русскихъ это не хорошо,-сказала она.-Но вѣдь ты слышалъ, что всѣ націи воюютъ другъ противъ друга. Война не только заключается въ томъ, чтобы идти и убивать другъ друга, но и въ томъ, чтобы устрашать другъ друга войной. Часто строятъ огромные корабли, оснащаютъ ихъ дорогими пушками, затрачиваютъ на нихъ милліоны рублей, а между тѣмъ эти корабли никогда не ходятъ въ сраженія, и отъ старости лѣтъ доживаютъ свой вѣкъ въ гавани. Они только устрашаютъ другихъ. Мистеръ Гиббсъ отчетливо и быстро можетъ снимать карты. Онъ снялъ множество самыхъ секретныхъ картъ въ разныхъ мѣстахъ земного шара. Его за это зовутъ шпіономъ. Но онъ смѣется надъ этилъ. Онъ говоритъ: войны нѣтъ, и, быть-можетъ, никогда не будетъ. Иностранцы не даютъ намъ вѣрныхъ картъ своей страны, а мы хотимъ ихъ имѣть. И онъ отважно идетъ и снимаетъ ихъ. Въ чемъ же тутъ шпіонство, ради Бога? 

Нетя нахмурился. 

- Но вѣдь я ему помогалъ... Онъ дѣлалъ промѣрку дна?