666
1905
Раиса Павловна улыбнулась.
НИВА
Я люблю звѣрей и дѣтей!... отвѣчала она и, обнявъ одной рукой Анютку, прижала ее къ своей мягкой, полной груди.
Корсета дома Раиса Павловна не носила.
Разговоръ тѣмъ временемъ продолжался. Говорили объ опекѣ и о разсказѣ Толстого «Хозяинъ и работникъ». Пріѣхавшій офицеръ восторженно хвалилъ разсказъ.
- Я... нэ читалъ...- сказалъ, наконецъ, генералъ, интересовавшійся больше вопросомъ объ опекѣ и разспрашивавшій все время Раису Павловну, какъ идутъ ея дѣла, удалось ли ей смѣнить опеку у какихъ-то малолѣтнихъ родственниковъ и самой сдѣлаться опекуншей.-Я... нэ читалъ,-повторилъ онъ на вопросъ одного изъ сыновей Гогольцевой, обращенный къ нему.-Я вообще кромѣ гэзэтъ ничего не читаю. Потомъ тэмъ что-то про работу, заработанную плэту... Я... не помѣщикъ... Не читаю... Приказалъ, чтобы солдатамъ эта книжка не попадала...
- Ахъ, нѣтъ, мнѣ нравится, какъ онъ пишетъ!-заступилась Гогольцева.-Я читала его «Женщины большого свѣта». Очень интересно. Потомъ еще что-то... Да!.. «Хочу быть русской»...
Пріѣзжій офицеръ смутился и покраснѣлъ.
Это князя Мещерскаго, знаете, «Гражданина»,-перебилъ онъ, покашливая.
- Ну, что тэмъ интереснаго!- не слушая офицера, сказалъ генералъ, вставая, и добавилъ:-Такъ я скажу Жюли, что вы будете... И правда, кузина, мнѣ больше нравится, когда у васъ собаки, чѣмъ вотъ такое существо...
Онъ указалъ на Анютку.
Гогольцева тоже встала и, улыбаясь глупой, но доброй улыбкой, проводила гостя въ переднюю.
Когда она вернулась, въ гостиной стоялъ стонъ отъ громкаго, почти не прерывавшагося смѣха.
Офицеръ разсказывалъ и показывалъ въ лицахъ послѣднюю исторію, случившуюся, по его словамъ, съ генераломъ. Хоронили въ N-скомъ полку мать поручика Тальквиста. Генералъ шелъ за гробомъ и на полдорогѣ подозвалъ Тальквиста и спрашиваетъ: «Тальквистъ, а гдѣ ваша матушка? Что я ея не вижу...»
Понимаешь...-говорилъ товарищу офицеръ, заливаясь веселымъ смѣхомъ и обводя всѣхъ блестящими, влажными глазами.-Понимаешь, идетъ и все нетерпѣливѣе спрашиваетъ: «поручикъ Тальквистъ!.. Да гдэ же ваша матушка?»... А всѣ молчатъ!... И никто не рѣшается сказать ему, что m-me Тальквистъ въ гробу!.. Тальквистъ, понимаешь, послѣ удиралъ отъ него!.. Бѣдняга!..
- Онъ и сегодня никакъ не могъ понять,-выхохотавшись и утирая слезы, сказала Гогольцева:-никакъ не могъ понять, что Дмитрій Даниловъ ни при чемъ въ этой исторіи съ Анюткой... Пожалуй, станетъ еще теперь про него разсказывать...
И при мысли, что будетъ теперь разсказывать генералъ, Раиса Павловна вновь залилась неудержимымъ хохотомъ, колыхавшимъ ея рыхлое, грузное тѣло.
А Анютка смотрѣла на господъ, тараща свои маленькіе голубые глазки, изрѣдка улыбалась, видя, какъ они хохочутъ, слушала и ничего не понимала, но въ душѣ ея, помимо ея воли и сознанія, оставался осадокъ, который походилъ на тотъ «arrire go t», какъ говорятъ французы, на то «воспоминаніе», которое бываетъ у людей послѣ прогорклаго масла или вообще испорченной пищи.
IV.
Прошло три года. Дѣло съ опекой давно окончилось къ удовольствію Гогольцевой. Прежніе опекуны были смѣнены, и опекуншей назначена Раиса Павловна. Она же выбрала себѣ и помощника, кого-то изъ пря
1905
No 34.
мого начальства одного изъ сыновей. Вмѣсто бывшей банальной, жалкой чиновничьей обстановки, въ квартирѣ Гогольцевыхъ явилась теперь «зала», купленная въ магазинѣ «Случайной мебели», за полторы тысячи, красная атласная гостиная въ стилѣ «empire» и множество всякихъ крупныхъ и мелкихъ вещей, пріобрѣтенныхъ на аукціонѣ вещей у «разоренныхъ», по словамъ Гогольцевыхъ, прежней опекой дѣтей. Тамъ были куплены и лошади, и нѣсколько экипажей, и все это, конечно, поступило въ собственность Гогольцевой.
Квартира Раисы Павловны увеличилась на двѣ другія, соединенныя съ первою, и въ домѣ послышались новые дѣтскіе безпечные, громкіе голоса, новые крики, споры, смѣхъ и слезы, и появились новыя дѣтскія фигурки. Въ качествѣ бонны, къ нимъ была приставлена горничная, она же воспитанница Раисы Павловны, Саша; прекняяя прислуга дѣтей—вся удалена. Анютка, съ перваго же дня появленія опекаемыхъ дѣтей, была переведена спать изъ спальни барыни въ коридоръ.
- Грязна она страшно!- морщась и вмѣстѣ улыбаясь, говорила знакомымъ Гогольцева.—Она заражаетъ воздухъ... За все это время ее нельзя было отучить... Я думаю: придется ее отдать въ пріютъ...
И Раиса Павловна дѣлала серьезное лицо, но въ пріютъ Анютку все же не отдавала. Ей казалось, что Анютка принесла ей счастье съ опекой, и она боялась: а вдругъ счастье отвернется отъ нея, если она выгонитъ дѣвчонку. Къ тому же то, что случалось непріятнаго съ Анюткой, было явной примѣтой для дома: «къ прибыли», какъ твердо вѣрила Гогольцева.
Авдѣевъ получилъ назначеніе въ провинцію и такъ ни разу и не былъ у Раисы Павловны. Метрику Анютки пришлось отыскивать черезъ полицію, но метрика ея была у отца, пропавшаго безъ вѣсти, и ее такъ и не нашли. Нищіе и между ними Орѣхова, старуха въ военномъ пальто, подтвердили, впрочемъ, правдивость всего, разсказаннаго гусаромъ и дѣвочкой.
Орѣхова, разсказывая, не умолкая, всякія исторіи, труся мелкой рысцой и опережая всѣхъ, повела Катерину и Сашу къ Фросиньѣ и показала собачью конуру, въ которой жила дѣвочка, показала и свое жилье и, на возгласы ужаса своихъ гостей, замѣтила:
- Что-жъ?.. А мнѣ хорошо! Тутъ текётъ со стѣны-то... текстъ!.. А мнѣ ничего! Хорошо, мнѣ-то!.. А тутъ дверь примерзаетъ... Во!... (Она заскорузлыми, простуженными, грязными пальцами въ ревматическихъ или подагрическихь опухоляхъ отколупнула кусокъ снѣга и протянула его на ладони женщинамъ.) А мнѣ что?.. Тепло, мнѣ-то!..- и, помолчавъ, добавила, видя слезы на глазахъ Катерины: — Да!.. Все мнѣ хорошо-то!.. Все, милая! Да!..
Катерина и Саша вернулись домой совсѣмъ растроганныя. Орѣховой онѣ дали денегъ, но адреса Анютки, слѣдуя строгому приказанію Гогольцевой, онѣ не дали. Сказали только, что она у богатыхъ господъ, и что ей хорошо. Господа добрые. Орѣхова перекрестилась и велѣла кланяться Анюткѣ, но настаивать на адресѣ,-не настаивала.
Въ день посѣщенія кладбища кухаркой и Сашей, Анютка получила отъ Катерины лишній пирожокъ, отъ Раисы Павловны новую игрушку и отъ Саши нѣсколько поцѣлуевъ и объятій.
На слѣдующій же день все пришло въ норму. Впрочемъ, происходило это въ то время, когда Анютка, на положеніи незаконной, хотя и вышучиваемой, дочери Авдѣева, жила еще съ господами, ѣла за столомъ и вечера проводила въ гостиной, сидя «на счастье» то у хозяйки, игравшей въ карты, то у кого-нибудь изъ гостей партнеровъ.
Потомъ, когда Авдѣевъ уѣхалъ, не повидавшись съ ребенкомъ, когда Раисѣ Павловнѣ надоѣло предаваться «сентиментамъ», какъ выражался одинъ изъ жившихъ