746 

1905 

НИВА 

щала вниманія. «Ахъ, если бы вотъ теперь Матреша повидала меня!»-изрѣдка только мелькало у нея... 

Черезъ дня два всѣ въ классѣ замѣтили, что у Даниловой 2-й прибавилась новая черта въ характерѣ. 

Въ минуты откровенности дѣвочка стала говорить подругамъ: «Я знаю, что у меня хорошенькая мордочка!» Воспитанницы не утерпѣли и со смѣхомъ донесли о словахъ Анютки классной дамѣ. Евгенія Александровна возмутилась самомнѣніемъ и дерзостью дѣвочки. «Этакая вѣдь рожа!... И туда же!..»-вырвалось у нея, и съ этого дня она, почти помимо воли, начала преслѣдовать Данилову 2-ю язвительными словами и намеками на ея «чухонскую» красоту. 

Анютка всякій разъ, услышавъ голосъ своей прямой начальницы, мѣнялась въ лицѣ, и разъ, когда Евгенія Александровна пила въ общей столовой чай и вышла на минуту, наплевала ей въ стаканъ слюней, а потомъ радовалась, что классная дама, думая, что это сахаръ, размѣшала пузырьки въ стаканѣ и выпила чай. 

III. 

Прошла зима и весна, наступило лѣто, которое Гогольцевы, по примѣру многихъ годовъ, провели на прежней дачѣ. Многихъ дѣвочекъ родители и благодѣтели взяли на каникулы къ себѣ, но Анютку Раиса Павловна домой не взяла: начальство было недовольно ею, грозилось исключить, и Раиса Павловна, поддерживаемая сыновьями, боялась взять ее на время, чтобы начальство не воспользовалось предлогомъ и не велѣло совсѣмъ оставаться Даниловой дома. 

Лѣто, такимъ образомъ, дѣвочка провела въ пріютѣ, ходила купаться въ Невѣ вмѣстѣ съ другими воспитанницами и вмѣстѣ съ ними, по совѣту доктора, насколько возможно гуляла и сидѣла на «чистомъ» воздухѣ, т. е. въ пріютскомъ саду. 

Садъ этотъ примыкалъ къ другому саду, увеселительному, и хотя былъ отдѣленъ рѣшеткой, заколоченной досками, образовавшими второй высокій заборъ,-музыка, пѣніе и крики были отчетливо слышны въ пріютскомъ владѣніи, и Анютка съ другими воспитанницами бѣгала въ запрещенную аллею (гдѣ особенно хорошо было слышно) и подолгу оставалась тамъ. Съ другой стороны пріюта помѣщался полицейскій участокъ, и эти два противоположныя сосѣдства дали (лѣтъ 25 тому назадъ) поводъ одному члену благотворителю, старику-адмиралу и севастопольскому герою, пріѣхавшему въ первый разъ въ заведеніе, сказать остроту, облетѣвшую весь пріютъ и ставшую общеизвѣстной. 

Сначала вы ихъ тутъ воспитываете,-энергично и обрывисто жестикулируя, сказалъ малорослый, крѣпкій, розовощекій адмиралъ, съ сѣдой и круглой, какъ бильярдный шаръ, головою и крѣпкими зубами.-Потомъ онѣ тамъ (адмиралъ круто повернулся на каблукахъ и указалъ на увеселительный садъ), а потомъ туда попадаютъ!...-старикъ перевелъ руку въ сторону тюрьмы. 

Адмиралъ вообще былъ шутникъ и славился одновременно съ добротой какой-то странной и веселой жестокостью, сажалъ, напримѣръ, пьяныхъ матросовъ на «быки», подъ мостами, считая это лучшимъ средствомъ, чтобы научить людей пить, но не напиваться, и, заливаясь довольнымъ смѣхомъ смотрѣлъ изъ окна, какъ вода обливала, захлестывала наказанныхъ, и какъ они, цѣпляясь, старались удержаться на скользкой поверхности. 

Обойдя пріютъ, посмотрѣвъ на воспитанницъ, заявивъ, что все заведеніе устроено прекрасно, но, что еще было бы лучше, если бы всѣхъ воспитанницъ взять и потопить, адмиралъ, обвороживъ и насмѣшивъ начальство, уѣхалъ, а воспитанницы продолжали всѣ эти 25 лѣтъ смѣняться, томиться въ прекрасно устроенномъ заведеніи и вырастать не то бѣльевыми швеями, выши

1905 

No 38. 

вальщидами гладью или мѣтильщицами, не то избалованными барышнями, неумѣющими дѣлать ничего полезнаго, надувающими начальство, мечтающими о «любви» и красихъ туалетахъ и, выростая, начинали посѣщать увеселительные сады... Статистика старалась неумолимо разбивать цифрами иллюзіи въ этомъ смыслѣ начальства! 

Скучное было время лѣтомъ въ пріютѣ! Большинство дѣвочекъ разъѣхалось по дачамъ-въ Петергофъ, Царское, Лѣсной и проч. Не говорилось: «въ дворницкую», «въ кухню», «въ сторожку», «къ отцу-швейцару» или «кучеру» или «матери-прачкѣ». Говорилось прямо: «къ родителямъ или-на дачу», и хотя нѣкоторыя воспитанницы брались благодѣтелями и благодѣтельницами и тогда проводили лѣто въ хорошихъ или сравнительно хорошихъ условіяхъ, большинство такъ жило и проводило каникулярное время, что, возвращаясь въ пріютъ, поражало начальство и пріютскаго доктора своимъ видомъ, тѣмъ, «что онѣ совсѣмъ не поправились, а только, какъ будто, еще болѣе поблѣднѣли, похудѣли и отощали». 

Въ годъ поступленія Анютки для оставшихся на лѣто въ пріютѣ единственнымъ, кромѣ отголосковъ изъ увеселительнаго сада, развлеченіемъ была борьба Романоглѣбскаго съ попечителемъ. Борьба эта все разгоралась и, наконецъ, въ августѣ пришла къ концу, завершившись на этотъ разъ пораженіемъ «батюшки». Вырвавшій побѣду у непріятеля попечитель тѣмъ, что онъ заявилъ о своемъ уходѣ, въ случаѣ, если не удалятъ Романоглѣбскаго, торжествовалъ, но Романоглѣбскій заперся въ своей квартирѣ, какъ въ цитадели, ссылаясь на болѣзнь и не выѣзжалъ. 

- И не выѣдетъ!..- лукаво усмѣхаясь, шептались приверженцы батюшки, припоминая такія же побѣды прежней свѣтской власти и хитроумныя продѣлки о. Дмитрія.- И не выѣдетъ!.. 

Наступила осень, мокрая дождливая погода и грязь. Пріютъ былъ снова полонъ дѣвочками. Начинались всевозможныя ежегодныя хроническія и остро-заразныя болѣзни. Романоглѣбскій не выѣзжалъ... И вдругъ, въ одинъ Божій день, воспитанницы ахнули, подойдя невзначай къ окну, послѣ класса. 

На дворѣ жалко-одиноко стояла красная репсовая гостиная «батюшки», и пріютскіе служители входили и выходили въ двери флигеля, гдѣ жилъ Романоглѣбскій, и выносили какія-то кадушки и ведра... 

Въ 12 часовъ пріѣхалъ самъ попечитель посмотрѣть, исполнили ли его приказаніе (онъ далъ священнику въ октябрѣ послѣдній трехнедѣльный срокъ, объявивъ по нѣсколько разъ въ разные промежутки, что послѣ вынесетъ его мебель на улицу), и сердце его такъ же, какъ и многихъ другихъ воспитанницъ, и взрослыхъ, дрогнуло жалостью, при видѣ этого репсоваго дивана и стульевъ на дворѣ. 

Онъ сердито отвернулся, закашлялся и, не входя и не въѣзжая въ пріютъ, приказалъ кучеру ѣхать обратно домой. Дни пошли за днями. 

Анютка, все лѣто купавшаяся въ Невѣ и находившая въ этомь большое удовольствіе (хотя всякій разъ долго не могла согрѣться послѣ купанья и ходила съ посинѣлыми губами), стала хворать. Сначала къ ней привязался кашель, потомъ заболѣло ухо, потомъ, когда прошло ухо и осталась только глухота, пошла какая-то сыпь по тѣлу. 

- Ну, что-жъ! Это очень хорошо!- басомъ заявила короткая, круглая и крѣпкая, какъ рѣпа, полногрудая, невысокая классная дама и, посмотрѣвъ на тѣло Анютки, потрогала его короткими, жесткими, красными пальцами.-Прекрасно!.. Золотуха, значитъ, выходитъ. Вѣдь это видно, что ты начинена ею!- добавила она и, съ рѣзко и грубо выраженнымъ всей ея фигурой спокойствіемъ, отошла отъ Анютки и приказала ей не лѣ