No 41. 

1905 

НИВА 

день приносилъ и проносилъ то, едва замѣтное, евда уловимое въ большинствѣ случаевъ, обыденное измѣненіе во всемъ и во всѣхъ, которое и составляетъ то, что человѣкъ зоветъ жизнью, тою жизнью, которую, когда онъ ее вспоминаетъ впослѣдствіи, ему кажется, онъ такъ мало цѣнилъ!.. 

Анюткѣ также казалось, что дни проходятъ страшно медленно. 

Ей хотѣлось, чтобы поскорѣй созрѣлъ нарывъ, чтобы его прокололи, чтобы онъ поскорѣе зажилъ, и зажили раны на ногахъ, и потомъ, чтобы поскорѣе-поскорѣе проходило, проходило время, она вырасла бы и вышла изъ пріюта!.. Тамъ за пріютомъ, за пріютскими годами жизнь, ей казалось, разстилалась широкою вольною долиною. 

Время шло поразительно медленно, лазаретные дни тянулись нескончаемые... Наступили февраль, масленица и постъ, съ запахомъ изъ подваловъ жаренаго постнаго масла и медленнымъ перезвономъ съ церквей... 

Время шло, какъ всегда, и вдругъ въ пріютѣ случилось нѣчто необыкновенное и ужасное. 

Хотя наукой совершенно не доказано, что чахотка прилипчива въ такой степени, хотя и начальство, и многіе доктора, и многіе въ публикѣ были увѣрены и убѣждены (какъ многіе убѣждены и теперь), и доказывали, что чахотка не для всѣхъ опасна,-вопреки всѣмъ этимъ случаямъ изъ жизни и научной теоріи нѣкоторой части докторовъ,-у Леонтьевой и Слѣпушкиной открылась скоротечная чахотка. 

Родители, т. е. благодѣтели Леонтьевой, подняли тревогу: 

- Что такое, откуда, какъ? Отдали дѣвочку красавицу, здоровенькую, бѣло-розовую, сильную. Откуда у нея чахотка, гдѣ она простудилась или заразилась?.. Отъ Кустовой?.. 

Начальство переполошилось. 

- Отчего отъ Кустовой? Вѣдь произвели дезинфекцію, да притомъ Кустова умерла въ декабрѣ, а теперь мартъ! Просто наслѣдственность. Отчего же другія, бывшія въ лазаретѣ, не заразились? Все вздоръ. Кому суждено умереть-умретъ, какъ ни береги!.. Развѣ онѣ дома, въ углахъ, живутъ въ пріютской обстановкѣ? Развѣ у нихъ тамъ пріютскій уходъ, воздухъ, питаніе, медицинская помощь? Полноте!.. 

Да, но вѣдь Павла такъ и не выходила изъ лазарета,-доказывали благодѣтели Леонтьевой.-Ея инфлюэнція и бронхитъ такъ у васъ въ лазаретѣ и перешли въ чахотку. Откуда же?.. 

- Помилуйте,- возражало начальство:- такъ вѣдь можно и въ Каннъ, и въ По, и въ Ниццѣ, и вездѣ заразиться, гдѣ лѣчатся отъ чахотки. Куда же намъ прикажете помѣщать чахоточныхъ? Выгонять на улицу? Къ родителямъ возвращать?.. Такъ, вы думаете, она въ углу меньше народу перезаразитъ? Полноте!.. 

Выстройте для нихъ отдѣльный, изолированный домикъ,-говорили благодѣтели Леонтьевой. 

- А средства?..-спрашивало начальство.-Изолированныхъ домовъ и въ институтахъ не имѣется. 

И благодѣтели Леонтьевой умолкали, съ недоумѣніемъ вспоминая о томъ, какъ много нарождается каждый годъ новыхъ благотворительныхъ учрежденій, и какъ ни одно старое не совершенствуется, не улучшается... Что же дѣлать: средствъ нѣтъ!.. 

Черезъ нѣсколько дней-Слѣпушкину, по желанію ея матери, поденщицы-прачки, жившей съ четырьмя младшими дѣтьми въ подвалѣ,-«отдѣлили», т. е. помѣстили въ крайней комнатѣ, гдѣ жила Кустова. Леонтьеву,воспитанную дочерью генерала, къ которому подкинули ребенка, когда этой единственной его дочери было 15 лѣтъ,-Леонтьеву взяла эта 28-лѣтняя дѣвушка, собственными руками выняньчившая подкидыша, не спав

1905 

803 

шая съ нимъ по ночамъ, какъ мать или кормилица, и увезла за границу. 

На четвертый день Фоминой недѣли Слѣпушкину хоронили. 

- Вѣдь вотъ ей счастье!-говорили нѣкоторыя религіозно-настроенныя воспитанницы.-На Пасху умерла... Съ краснымъ яичкомъ провожать будутъ! Христосъ Воскресе будутъ пѣть!.. 

Анютка, молча, сумрачно слушала эти отрадныя слова и ничего не говорила. На третьей недѣлѣ поста ей сдѣлали проколъ подъ лѣвой рукой и гноя вышло такъ много, что нѣкоторыя воспитанницы, подражая Евгеніи Александровнѣ, стали твердить дѣвочкѣ, что это прекрасно, что теперь она поправится. Но рана, несмотря на ожиданіе, не стала заживать, а перешла какъ и на ногахъ въ язв 

По цѣлымъ днямъ теперь сидѣла и больше лежала Анютка на постели, хмурая, молчаливая, злая или готовая расплакаться отъ каждаго слова, и то глядѣла на небо, тучи и облака, несшіяся по немъ, то разглядывала разныя фигуры, видныя только ей одной и открываемыя ею, то на полу, то на стѣнахъ, то въ угляхъ, когда топилась печь, то въ обглоданной коркѣ хлѣба или молочной пѣнкѣ въ чаю, или вечеромъ и ночью въ складкахъ халатовъ, лежащихъ у кроватей, простыняхъ, смятыхъ подушкахъ и пр. Способность видѣть эти фигуры, абрисы фигуръ или вообще самые разнообразные, полные жизни рисунки въ каждой тѣни или пятнѣ, была у нея поразительная. Была ли то творческая способность въ зародышѣ, или бредъ,-отъ постоянной повышенной температуры, трудно сказать, тѣмъ болѣе, что къ рисованію дѣвочка способностей не проявила. Какъ бы то ни было, способность эта помогала ей коротать время. 

Когда началась весенняя оттепель, кругъ наблюденій у нея еще расширился. Она приползала къ окну, гдѣ видѣла своего господина (впослѣдствіи Александра Петровна придвинула къ нему ея кровать), отгоняла отъ окна друтихъ дѣвочекъ, злилась и плакала, если онѣ не уходили, и, оставшись одна, полуложилась на подоконникъ и смотрѣла, смотрѣла... Смотрѣла на «метлы», т. е. на черныя деревья съ ржавыми пятнами и прутьями безъ листьевъ, на таявшій и изъ сплошной массы превращавшійся въ отдѣльныя капли, проваливающійся, синѣвшій снѣгъ, на ребятишекъ, бѣгавшихъ по двору... На воронъ и голубей, пившихъ изъ проталинъ воду... Когда появились кое-гдѣ на чернѣвшемъ мокромъ дворѣ, на землѣ, возлѣ деревьевъ и по бортамъ дорожекъ чуть замѣтныя, рѣдкія иглы травы, она не могла рѣшиться отойти отъ окна. То же случилось, когда она замѣтила, что черные сучья и вѣтви точно за одну ночь побурѣли, расширились и приняли какой-то необыкновенный видъ... Въ слѣдующіе дни вѣтви деревьевъ стали покрываться въ разныхъ мѣстахъ бугорками, и никто въ пріютѣ не зналъ такъ, какъ Анютка, когда появились эти бугорки, и какъ они расли, измѣнялись... Разъ, при ярко свѣтившемъ солнцѣ, вдругъ на небѣ, надъ самымъ флигелемъ, остановилось маленькое облачко, и изъ него свѣтло- блестящей сѣткой полился быстро прошедшій дождь. Казалось, въ жизни своей никогда Анютка не видѣла такой красоты!... Умирая тѣломъ, она точно просыпалась умомъ и фантазіей. Какъ щенокъ, которому судьба даетъ очень короткій срокъ, чтобы сдѣлаться взрослой собакой, и у котораго, должно-быть, потому бываетъ тотъ заботливый, глубокомысленный, любители собакъ даже говорятъ философствующій, видъ,-такъ много ему надо понять, сообразить, обдумать изъ предстоящей ему собачьей жизни,-какъ такой щенокъ, Анютка, жившая теперь «подъ тѣнью еще не случившагося событія», поспѣшно, разсчетливо и обдуманно, хотя и безсознательно, ожидала, видѣла свою судьбу и готовилась съ осмысленнымъ духомъ принять ее...