858
1905
Н И В А
и лошади, и извозчики, и сѣдоки, и санки, и прохожіе, большей частью молодежь, торопящаяся въ гимназіи и школы, и уличные торговцы, и слетающіе съ крышъ на землю со скрипомъ крыльевъ голуби, и громко чирикающіе воробьи, и лошади въ черныхъ и бѣлыхъ чахлахъ, везшіе и умершаго нѣмца, и другіе гробы, всѣ, казалось, радовались чему-то, разлитому въ воздухѣ, чѣмъ дышалось въ эти ранніе, утренніе часы.
Съ этимъ чувствомъ, хотя нѣсколько поубавленнымъ, затушеваннымъ все чаще, по мѣрѣ приближенія къ кладбищу, встрѣчавшимися похоронными процессіями и гробами, и гробиками, несомыми на рукахъ,-обѣ женщины доѣхали до цѣли своего пути, вышли изъ санокъ, расплатились съ извозчикомъ и пошли по деревяннымъ въ красноватыхъ пятнахъ отъ песка доскамъ къ церкви, гдѣ отпѣвали Анютку.
Кладбище, могилы и памятники, покрытые бѣлой пуховой пеленой чистаго снѣга, освѣщеннаго яркимъ солнцемъ,-мирно-задумчиво и вмѣстѣ таинственно молчали.
У дверей церкви толпились безобразные, грязные нищіе: мужчины и женщины. Было и нѣсколько дѣтей, закутанныхъ въ ветошки, какъ когда-то Анютка, и всѣ они просили у входящихъ милостыни, «хлѣба, не камня».
Началось уже?-спросила Пелагея у нищаго, открывавшаго двери.
Началось, матушка,-кланяясь корпусомъ, отвѣчалъ нищій съ деревяжкой, вмѣсто ноги, и протянулъ открытую ладонь. Пелагея положила ему мѣдяшечку въ ладонь.
- А много ихъ тамъ будетъ? Нищій понялъ.
- Упокойниковъ-то? Нѣтъ, милая, не оченно,-отвѣчалъ онъ просто, кланяясь за милостыню и просто добавилъ:- Гдѣ ужъ теперь много?.. Вотъ къ лѣту, Богъ дастъ, поприбавится, а теперь что!.. теперь гробовъ восемь, аль десять будетъ,-не больше.
Пелагея покрутила шеей, точно ей жалъ головной платокъ и вошла въ церковь.
За ней вошла и Катерина.
И
Яснымъ утромъ весенней порою Добрый молодецъ съ Волгой прощался: - Ты прости, государыня-Волга! Отъ тебя ухожу я надолго... Не сердись и не сѣтуй, родная, Мнѣ по сердцу сторонка иная...
2
1905
No 44.
Въ церкви было полусвѣтло отъ густого синеватаго ладана-и трупнаго смрада.
Казалось, здѣсь, въ воздухѣ, истинно царствовалъ книзь міра сего, князь тлѣнія, «повелитель стихій», одно дыханіе котораго несетъ смерть милліонамъ.
Катерина оглядѣлась, сняла со шляпы платокъ, перекрестилась, выпрямилась и вымолвила, тараща безпомощно глаза.
- Охъ, Господи!.. Гдѣ-жъ найтить ее тутъ?.. Покойниковъ-то, покойниковъ!.. Царица небесная!..
Дѣйствительно, вся середина церкви заставлена, заполнена была большими, средними и маленькими гробами, и въ этихъ гробахъ лежало что-то недвижимо, страшное, желтое и жалкое, что-то, что на-дняхъ жило, двигалось, страдало, любило, ненавидѣло и надѣялось...
Пелагея купила свѣчку у ясневаго, церковно-свѣчного стола-ларя и, неслышно ступая, съ чувствомъ, подобнымъ тому, которое испытываетъ человѣкъ при видѣ сгнившей на корню, чернѣющей нивы, пошла разглядывать упокойниковъ въ лицо, разыскивая между ними лицо Анютки.
Анютка лежала исхудалая, съ зелеными оттѣнками тлѣнія на кожѣ, съ заострившимся носомъ, съ темнокоричневыми губами и такими же коричневыми глазными впадинами. Вѣки ея были крѣпко сомкнуты, и выраженіе ея измученнаго болѣзнью дѣтскаго лица говорило: «и я тоже колосъ съ этой поруганной людьми, затоптанной, заброшенной, необработанной, безвременно погибшей, побитой бурями и непогодой нивы...
Обѣдня шла.
Наемные пѣвчіе гнусаво, перепитыми голосами, пѣли вели, внушенныя вдохновеніемъ любви и вѣры старыя пѣснопѣнія.
Кладбище мирно-задумчиво молчало. И невольно въ этомъ молчаніи хотѣлось услышать, невнятный для человѣка, но предчувствуемый имъ шопотъ примиряющей божественной вѣчности...
Кольцо.
Мнѣ по сердцу сторонка иная, Гдѣ подъ солнцемъ неслыханно-знойнымъ Къ небу высятся дивныя дива, Гдѣ земля несказанно красива... Сладки пѣсенъ тамъ чуждыхъ напѣвы, Знойно любятъ тамъ чуждыя дѣвы!..
3.
Хороша ты, чужая сторонка... Позабыта красавица-Волга... Добрый молодецъ съ дѣвицей красной Тамъ спознался въ странѣ той прекрасной: Ей въ сердечной тоскѣ признается любить ее вѣчно клянется.
4.
- Ты-цвѣточекъ въ пустынѣ безплодной, Солнца лучъ въ темнотѣ непроглядной! Для меня ты отчизны милѣе, Вешней зорьки яснѣй и свѣтлѣе! Будь моею женою отнынѣВстань со мной подъ вѣнцомъ на чужбинѣ!
КОНЕЦЪ.
5.
Что мнѣ край мой далекій родимый! Для тебя я покину навѣки Все, что съ дѣтства меня окружало, Все, что сердце красой чаровало: И лѣса, и долины, и нивы, И рѣки полноводной разливы!
6.
Я покину отчизну навѣки, Только съѣзжу домой на побывку: Помолиться у древней божницы, Взять щепотку родимой землицы, Попросить у родныхъ позволенья, Да у Волги родимой прощенья!
7.
И заплакала дѣвица горько: - Не къ добру разстаюсь я съ тобою! Чѣмъ связать твое сердце, мой милый? Чѣмъ напомнить въ разлукѣ постылой О твоемъ обѣщаньи прощальномъ! Развѣ только кольцомъ обручальнымъ!
8.
Такъ надѣнь же кольцо золотое И храни его крѣпко, мой милый! Сбереги его честно и свято, Не дари ни сестрѣ ты, ни брату, Какъ бы крѣпко тебя ни просили, Какъ бы нѣжно тебя ни любили!