порка безъ суда стала юридически невозможна послѣ манифеста 11 августа. Отмѣна манифестомъ всякой порки, конечно, не значитъ, что этотъ способъ огражденія престижа самодержавной власти окончательно исчезнетъ теперь. Но сѣчь строптивыхъ лицъ „низшаго“ званія при подавленіи безпорядковъ послѣ манифеста станетъ все труднѣе, зазорнѣе и опаснѣе. У этого способа административнаго воздѣйствія исчезла теперь послѣдняя тѣнь связи съ правомъ и правосознаніемъ; онъ окончательно и всенародно оголился, какъ „дикій произволъ грубой власти“. Это чего-нибудь да стоитъ. Съ отмѣной тѣлеснаго наказанія Владимірская звѣзда, данная князю И. М. Оболенскому за сѣченіе крестьянъ, Высочайше украшена агитаціонными бриліантами. Недаромъ и Грингмутъ, и Мещерскій — эксперты по части благовременныхъ „реформъ“ — поморщились отъ этой милости царя. И есть отъ чего морщиться! Вѣдь, самодержавіе не сможетъ и не захочетъ перестать примѣнять порку, какъ мѣру возстановленія государственнаго порядка и общественнаго спокойствія. А 11-го августа оно само дискредитировало всякую порку. Поэтому отмѣна тѣлеснаго наказанія есть реформа, въ конечномъ счетѣ подрывающая самодержавіе. Таковой и должна быть всякая настоящая реформа въ современной Россіи, не носящая чисто техническаго характера. Самодержавіе противъ самодержавія — этому и мы готовы рукоплескать.
Послѣ отмѣны тѣлеснаго наказанія, крупнѣйшей льготой манифеста является сложеніе недоимокъ по всѣмъ окладнымъ сборамъ съ крестьянскаго населенія. Сложеніе это имѣетъ свою исторію, весьма характерную. Вопросъ объ этой мѣрѣ былъ поднятъ Витте въ Государственномъ Совѣтѣ вскорѣ послѣ манифеста 26 февраля 1903 г. при обсужденіи закона объ отмѣнѣ круговой поруки, 1 и отмѣна всѣхъ недоимокъ была настолько рѣшеннымъ дѣломъ, что прошла всѣ необходимыя законодательныя стадіи и получила высочайшее утвержденіе. Но прежде, чѣмъ она была оглашена, ф. -Плеве политическими соображеніями убѣдилъ царя взять свое утвержденіе обратно. 2 Повидимому, онъ хотѣлъ, либо совсѣмъ воспрепятствовать отмѣнѣ недоимокъ, что самое вѣроятное, либо, во всякомъ случаѣ, задержать ее и оставить про запасъ. Теперь, послѣ удачныхъ въ семейномъ смыслѣ родовъ императрицы, очевидно настало время для облегченія бремени народа, созданнаго цѣлымъ рядомъ податныхъ несправедливостей и экономическихъ бѣдствій. Давно назрѣвшая финансовая мѣра, отмѣна тягостныхъ и едва ли не въ большей своей части совершенно безнадежныхъ недоимокъ, выплыла, какъ чрезвычайная высочайшая милость по фамильному случаю. 3
Перейдемъ теперь къ милостямъ, оказаннымъ „государственнымъ преступникамъ“. Милости эти распадаются на общія и особенныя. Общія — это тѣ смягченія наказаній, которыя распространяются одинаково на всѣхъ преступившихъ „законъ“, на политическихъ, наравнѣ съ уголовными; особенныя — это тѣ смягченія, которыя даруются исключительно политическимъ. Безусловное смягченіе участи политическихъ — наравнѣ съ прочими „преступниками“ — очень незначительно и распространяется на сравнительно ничтожное число лицъ, наказанныхъ за политическія дѣла по суду. Совершенно амнистируются только лица, виновныя въ оскорбленіи величества и нѣкоторыхъ другихъ близкихъ преступленіяхъ, весьма рѣдко преслѣдуемыхъ по суду и вообще лишенныхъ въ Россіи политическаго значенія. Административно наказанные среди политическихъ до сихъ поръ составляютъ огромное большинство. Изъ этой категоріи каръ только всѣ административныя взысканія 1. съ несовершеннолѣтнихъ, 2. наиболѣе легкія административныя взысканія съ другихъ лицъ отмѣняются цѣликомъ
1 Витте указывалъ, что съ паденіемъ круговой поруки взысканіе накопившихся на основаніи ея недоимокъ несправедливо, нелѣпо и неосуществимо.
2 Плеве заявилъ, что отмѣна недоимокъ неудобна, такъ какъ среди недоимщиковъ находятся не одни только бѣдняки, но и тѣ, которые не платили подъ вліяніемъ революціонной пропаганды. Вся эта изумительная исторія была разсказана въ № 24 „Освобожденія“ за 1904 г.
3 Напомнимъ при этомъ, какъ состоялась отмѣна круговой поруки. Она была совершенно рѣшеннымъ дѣломъ, уже въ 1902 году поступившимъ на разсмотрѣніе Государственнаго Совѣта, но не успѣла пройти черезъ него, когда былъ задуманъ манифестъ 26-го февраля, авторы котораго подхватили эту совершенно подготовленную министерствомъ финансовъ реформу, сдобривъ ею свое во всѣхъ прочихъ отношеніяхъ безсодержательное произведеніе.
и безусловно. Сокращеніе остальныхъ случаевъ административныхъ взысканій ставится въ зависимость отъ „удостовѣренія въ добромъ поведеніи отбывающаго наказаніе“. Такъ какъ относительно огромнаго большинства политическихъ ссыльныхъ ихъ „доброе“ — съ точки зрѣнія правительства — поведеніе несомнѣнно установлено быть не можетъ, то теоретически смягченіе наказанія для этой категоріи лицъ недоступно. На практикѣ, конечно, „доброе поведеніе“ административно наказанныхъ политическихъ будетъ опредѣляться характеромъ ихъ отношеній къ мѣстной полиціи, какъ высшей (генералъ-губернаторы, губернаторы и градоначальники), такъ, въ особенности, низшей (исправники, полиціймейстеры, пристава и урядники), и большей или меньшей формальной „корректностью“ поведенія „политическихъ“ съ точки зрѣнія этихъ органовъ власти. Такимъ образомъ, подавляюще огромная доля „амнистіи“ политическихъ по манифесту 11-го августа поставлена въ зависимость отъ усмотрѣнія органовъ администраціи.
Конечно, смѣшно считать и называть такую мѣру амнистіей. Но нелѣпо было и ожидать политической амнистіи отъ самодержавія. Амнистія буквально означаетъ забвеніе. Пока самодержавіе стоитъ на мѣстѣ, забвенія не можетъ быть ни съ той, ни къ другой стороны: ни правительство, ни революціонеры не могутъ ничего забыть. Правительство не можетъ „забыть“ ничего революціонерамъ и о революціонерахъ. Если бы оно амнистировало всѣхъ борцовъ оппозиціи, это значило бы, что оно произвело для освободительнаго движенія наборъ испытанныхъ боевыхъ силъ. Очень большой процентъ помилованныхъ заявился бы на службу революціи „сверхсрочными“. Оппозиція, какъ таковая, не можетъ воспользоваться помилованіемъ иначе какъ для новаго натиска. Забвеніе политическихъ преступленій придетъ въ Россіи лишь тогда, когда самодержавіе, какъ фактъ политическій, будетъ предано забвенію. Съ этого забвенія, которое дастся намъ лишь, какъ зрѣлый плодъ непримиримо упорной и напряженной борьбы, должны начаться всѣ прочія забвенія. П. С.
Изъ Петербурга. 1
(Отъ нашего корреспондента. )
Различнымъ слухамъ о назначеніи новаго министра уже перестали вѣрить и очевидно, что отсутствіе руководящей точки зрѣнія и колебанія продолжаются. Повидимому, есть и либеральное вліяніе, конечно, либеральное въ самомъ широкомъ смыслѣ слова. Одно время циркулировалъ слухъ о существующемъ проектѣ введенія въ Государственный Совѣтъ представителей отъ земства и городовъ и отвѣтственности передъ этимъ новымъ парламентомъ кабинета министровъ. Называли даже двухъ лицъ: Воронцова-Дашкова и Фредерикса, которымъ будто бы удалось (на время, конечно) убѣдить государя въ необходимости измѣнить политику. Я не придавалъ бы особаго значенія этимъ слухамъ, еслибы странная статья кн. Мещерскаго въ № 62 „Гражданина“ не обнаружила, какое вліяніе оказала аргументація бомбами на головы, подобныя головѣ кн. Мещерскаго.
Вы знаете, что г. Суворинъ назвалъ кп. Мещерскаго лгуномъ и лицемѣромъ. Странное зрѣлище: испытанный и аппробированный лицемѣръ Суворинъ обвиняетъ въ лицемѣріи Мещерскаго и, конечно, Суворинъ правъ. Для всѣхъ теперь ясны карты г. Мещерскаго. Да и трудно было ему удержаться, чтобы не вскрыть ихъ, разъ онъ былъ авторомъ намѣренно безсодержательнаго манифеста 26-го февраля 1903 г.
Теперь кн. Мещерскій хочетъ сдѣлать Плеве отвѣтственнымъ за ту самую политику, которой онъ, Мещерскій, самъ содѣйствовалъ. Можетъ быть, кн. Мещерскій не вполнѣ лицемѣренъ, потому что событія послѣдняго времени могли, незамѣтно для него самого, повернуть его мысли, по крайней мѣрѣ, на девяносто градусовъ. Но понятно также и то, что статья направляется по адресу государя, и главная цѣль кн. Мещерскаго — это, умывъ свои руки въ неудачной политикѣ, сохранить свое вліяніе у царя и даже, при удобномъ случаѣ, его упрочить. По крайней мѣрѣ, въ послѣднее время опять начали говорить о возможности министерства Платоновъ-Клейгельсъ, первый — внутреннихъ дѣлъ, второй — полиціи.
Суворинъ, ясно понимая ходъ князя Мещерскаго, старается дискредитировать его въ глазахъ государя. Такимъ образомъ
1 Написано до назначенія министра внутреннихъ дѣлъ. Ред.
Послѣ отмѣны тѣлеснаго наказанія, крупнѣйшей льготой манифеста является сложеніе недоимокъ по всѣмъ окладнымъ сборамъ съ крестьянскаго населенія. Сложеніе это имѣетъ свою исторію, весьма характерную. Вопросъ объ этой мѣрѣ былъ поднятъ Витте въ Государственномъ Совѣтѣ вскорѣ послѣ манифеста 26 февраля 1903 г. при обсужденіи закона объ отмѣнѣ круговой поруки, 1 и отмѣна всѣхъ недоимокъ была настолько рѣшеннымъ дѣломъ, что прошла всѣ необходимыя законодательныя стадіи и получила высочайшее утвержденіе. Но прежде, чѣмъ она была оглашена, ф. -Плеве политическими соображеніями убѣдилъ царя взять свое утвержденіе обратно. 2 Повидимому, онъ хотѣлъ, либо совсѣмъ воспрепятствовать отмѣнѣ недоимокъ, что самое вѣроятное, либо, во всякомъ случаѣ, задержать ее и оставить про запасъ. Теперь, послѣ удачныхъ въ семейномъ смыслѣ родовъ императрицы, очевидно настало время для облегченія бремени народа, созданнаго цѣлымъ рядомъ податныхъ несправедливостей и экономическихъ бѣдствій. Давно назрѣвшая финансовая мѣра, отмѣна тягостныхъ и едва ли не въ большей своей части совершенно безнадежныхъ недоимокъ, выплыла, какъ чрезвычайная высочайшая милость по фамильному случаю. 3
Перейдемъ теперь къ милостямъ, оказаннымъ „государственнымъ преступникамъ“. Милости эти распадаются на общія и особенныя. Общія — это тѣ смягченія наказаній, которыя распространяются одинаково на всѣхъ преступившихъ „законъ“, на политическихъ, наравнѣ съ уголовными; особенныя — это тѣ смягченія, которыя даруются исключительно политическимъ. Безусловное смягченіе участи политическихъ — наравнѣ съ прочими „преступниками“ — очень незначительно и распространяется на сравнительно ничтожное число лицъ, наказанныхъ за политическія дѣла по суду. Совершенно амнистируются только лица, виновныя въ оскорбленіи величества и нѣкоторыхъ другихъ близкихъ преступленіяхъ, весьма рѣдко преслѣдуемыхъ по суду и вообще лишенныхъ въ Россіи политическаго значенія. Административно наказанные среди политическихъ до сихъ поръ составляютъ огромное большинство. Изъ этой категоріи каръ только всѣ административныя взысканія 1. съ несовершеннолѣтнихъ, 2. наиболѣе легкія административныя взысканія съ другихъ лицъ отмѣняются цѣликомъ
1 Витте указывалъ, что съ паденіемъ круговой поруки взысканіе накопившихся на основаніи ея недоимокъ несправедливо, нелѣпо и неосуществимо.
2 Плеве заявилъ, что отмѣна недоимокъ неудобна, такъ какъ среди недоимщиковъ находятся не одни только бѣдняки, но и тѣ, которые не платили подъ вліяніемъ революціонной пропаганды. Вся эта изумительная исторія была разсказана въ № 24 „Освобожденія“ за 1904 г.
3 Напомнимъ при этомъ, какъ состоялась отмѣна круговой поруки. Она была совершенно рѣшеннымъ дѣломъ, уже въ 1902 году поступившимъ на разсмотрѣніе Государственнаго Совѣта, но не успѣла пройти черезъ него, когда былъ задуманъ манифестъ 26-го февраля, авторы котораго подхватили эту совершенно подготовленную министерствомъ финансовъ реформу, сдобривъ ею свое во всѣхъ прочихъ отношеніяхъ безсодержательное произведеніе.
и безусловно. Сокращеніе остальныхъ случаевъ административныхъ взысканій ставится въ зависимость отъ „удостовѣренія въ добромъ поведеніи отбывающаго наказаніе“. Такъ какъ относительно огромнаго большинства политическихъ ссыльныхъ ихъ „доброе“ — съ точки зрѣнія правительства — поведеніе несомнѣнно установлено быть не можетъ, то теоретически смягченіе наказанія для этой категоріи лицъ недоступно. На практикѣ, конечно, „доброе поведеніе“ административно наказанныхъ политическихъ будетъ опредѣляться характеромъ ихъ отношеній къ мѣстной полиціи, какъ высшей (генералъ-губернаторы, губернаторы и градоначальники), такъ, въ особенности, низшей (исправники, полиціймейстеры, пристава и урядники), и большей или меньшей формальной „корректностью“ поведенія „политическихъ“ съ точки зрѣнія этихъ органовъ власти. Такимъ образомъ, подавляюще огромная доля „амнистіи“ политическихъ по манифесту 11-го августа поставлена въ зависимость отъ усмотрѣнія органовъ администраціи.
Конечно, смѣшно считать и называть такую мѣру амнистіей. Но нелѣпо было и ожидать политической амнистіи отъ самодержавія. Амнистія буквально означаетъ забвеніе. Пока самодержавіе стоитъ на мѣстѣ, забвенія не можетъ быть ни съ той, ни къ другой стороны: ни правительство, ни революціонеры не могутъ ничего забыть. Правительство не можетъ „забыть“ ничего революціонерамъ и о революціонерахъ. Если бы оно амнистировало всѣхъ борцовъ оппозиціи, это значило бы, что оно произвело для освободительнаго движенія наборъ испытанныхъ боевыхъ силъ. Очень большой процентъ помилованныхъ заявился бы на службу революціи „сверхсрочными“. Оппозиція, какъ таковая, не можетъ воспользоваться помилованіемъ иначе какъ для новаго натиска. Забвеніе политическихъ преступленій придетъ въ Россіи лишь тогда, когда самодержавіе, какъ фактъ политическій, будетъ предано забвенію. Съ этого забвенія, которое дастся намъ лишь, какъ зрѣлый плодъ непримиримо упорной и напряженной борьбы, должны начаться всѣ прочія забвенія. П. С.
Изъ Петербурга. 1
(Отъ нашего корреспондента. )
Различнымъ слухамъ о назначеніи новаго министра уже перестали вѣрить и очевидно, что отсутствіе руководящей точки зрѣнія и колебанія продолжаются. Повидимому, есть и либеральное вліяніе, конечно, либеральное въ самомъ широкомъ смыслѣ слова. Одно время циркулировалъ слухъ о существующемъ проектѣ введенія въ Государственный Совѣтъ представителей отъ земства и городовъ и отвѣтственности передъ этимъ новымъ парламентомъ кабинета министровъ. Называли даже двухъ лицъ: Воронцова-Дашкова и Фредерикса, которымъ будто бы удалось (на время, конечно) убѣдить государя въ необходимости измѣнить политику. Я не придавалъ бы особаго значенія этимъ слухамъ, еслибы странная статья кн. Мещерскаго въ № 62 „Гражданина“ не обнаружила, какое вліяніе оказала аргументація бомбами на головы, подобныя головѣ кн. Мещерскаго.
Вы знаете, что г. Суворинъ назвалъ кп. Мещерскаго лгуномъ и лицемѣромъ. Странное зрѣлище: испытанный и аппробированный лицемѣръ Суворинъ обвиняетъ въ лицемѣріи Мещерскаго и, конечно, Суворинъ правъ. Для всѣхъ теперь ясны карты г. Мещерскаго. Да и трудно было ему удержаться, чтобы не вскрыть ихъ, разъ онъ былъ авторомъ намѣренно безсодержательнаго манифеста 26-го февраля 1903 г.
Теперь кн. Мещерскій хочетъ сдѣлать Плеве отвѣтственнымъ за ту самую политику, которой онъ, Мещерскій, самъ содѣйствовалъ. Можетъ быть, кн. Мещерскій не вполнѣ лицемѣренъ, потому что событія послѣдняго времени могли, незамѣтно для него самого, повернуть его мысли, по крайней мѣрѣ, на девяносто градусовъ. Но понятно также и то, что статья направляется по адресу государя, и главная цѣль кн. Мещерскаго — это, умывъ свои руки въ неудачной политикѣ, сохранить свое вліяніе у царя и даже, при удобномъ случаѣ, его упрочить. По крайней мѣрѣ, въ послѣднее время опять начали говорить о возможности министерства Платоновъ-Клейгельсъ, первый — внутреннихъ дѣлъ, второй — полиціи.
Суворинъ, ясно понимая ходъ князя Мещерскаго, старается дискредитировать его въ глазахъ государя. Такимъ образомъ
1 Написано до назначенія министра внутреннихъ дѣлъ. Ред.