торый бросился на знаменосца. Въ ту же минуту на него опустилось нѣсколько десятковъ палокъ, и ему пришлось отступить. Онъ еле выбрался изъ толпы и бѣжалъ, размахивая шашкой. Шествіе ни на минуту не прекращалось. Оно продолжалось минутъ 20, послѣ чего знамена были убраны и демонстранты разсѣялись.
Наканунѣ демонстраціи, 30-го іюля, въ Варшавѣ были разбросаны прокламаціи рабочаго комитета П. П. С., которыя заканчивались слѣдующими словами: „Бомба революціонера прервала теченіе жизни палача. Онъ погибъ, сопровождаемый проклятіями всѣхъ, но этого проклятія не онъ одинъ заслуживаетъ. Онъ былъ только исполнителемъ воли царя, онъ былъ только представителемъ системы, которая, желая существовать и впредь, должна была пользоваться палачами, людьми-звѣрьми, какимъ былъ Плеве. Смерть Плеве — это еще не смерть царизма, это только могучій ударъ въ его фундаментъ. Воспользуемся этимъ ударомъ, воспользуемся ослабленіемъ нашего врага и усугубимъ нашу борьбу съ царизмомъ! Ибо только тогда, когда царизмъ станетъ развалиной, когда спадутъ оковы съ угнетаемыхъ имъ народовъ, — только тогда исчезнетъ возможность появленія такихъ чудовищъ, какъ Плеве. “
Слѣдующая демонстрація была сорганизована по поводу военнаго суда надъ участниками вооруженнаго сопротивленія въ тайной типографіи 2-го апрѣля.
Составъ военнаго суда былъ слѣдующій: предсѣдатель — генералъ Стрѣльниковъ, судьи — четыре полковника лейбъ-гвардіи: Богацкій, Печина, Гоффъ и Болновскій. Обвиняетъ прокуроръ Мухинъ. Защитники — два варшавскихъ адвоката: Патэкъ и Кіенскій, и петербургскій — Андреевскій.
Обвинительный актъ гласитъ, что 27-го апрѣля на Дворской улицѣ были убиты при исполненіи служебныхъ обязанностей ротмистръ жандармеріи Винничукъ, помощникъ пристава Ордановскій и двое городовыхъ, а одинъ городовой былъ раненъ. Обвиняются члены партіи подъ названіемъ „Соціалдемократія Царства Польскаго и Литвы“: Марцинъ Каспшакъ, выдающій себя за Вильгельма Кристьета Мейера, и инженеръ-технологъ Венедиктъ Гурцманъ. Утромъ въ 9 часовъ въ квартиру Павлякова пришелъ М. Каспшакъ, который сталъ въ отдѣльной комнатѣ укладывать наборъ. Потомъ пришелъ бывшій политехникъ Фейнштейнъ, а затѣмъ Гурцманъ. Фейнштейнъ былъ арестованъ на улицѣ, а въ квартиру Павлякова была послана полиція. Увидѣвъ полицію, Каспшакъ закрылъ бумагой наборъ. Винничукъ хотѣлъ снять бумагу, но тотчасъ же упалъ, сраженный пулей. Другая пуля уложила Ордановскаго. Тогда Каспшакъ выбѣжалъ въ другую комнату и тутъ опять уложилъ двухъ полицейскихъ. Всѣ остальные городовые и околодочные вмѣстѣ съ управляющимъ дома выбѣжали па улицу или па дворъ. Однако, одинъ изъ городовыхъ, Бовбель, возвратился и, бросившись на Каспшака, повалилъ его на землю. Тогда Каспшакъ выстрѣлилъ и попалъ ему въ руку. Когда же Бовбель вырвалъ револьверъ, Каспшакъ поранилъ его ножемъ. Тогда Гурцманъ схватилъ Бовбеля, лежащаго на Каспшакѣ, за шиворотъ и, приподнявъ его, далъ Каспшаку возможность нанести Бовбелю другую рану ножемъ въ лицо. Затѣмъ Каспшакъ нанесъ еще нѣсколько ранъ Винничуку и Ордановскому ножемъ и выбѣжалъ заднимъ ходомъ. Однако, полиція схватила его. Гурцманъ былъ схваченъ у воротъ на улицѣ.
Данныя обвинительнаго акта не подтвердились на судѣ въ той части, которая касалась Гурцмана, такъ какъ этотъ послѣдній не принималъ участія въ вооруженномъ сопротивленіи. Пока что судъ былъ прерванъ, такъ какъ рѣшено было отдать Каспшака подъ медицинское наблюденіе для опредѣленія его психическаго состоянія.
П. П. С. рѣшила сорганизовать демонстрацію въ день начала суда, т. е. 2-го августа, но полиція помѣшала этому. Демонстрація все-таки состоялась въ Уяздовскихъ Аллеяхъ 3 августа въ 8 часовъ вечера. Ходъ демонстраціи былъ обычный, только знамя выглядѣло нѣсколько иначе. Его несло на двухъ шестахъ двое рабочихъ. Съ одной стороны была крупная надпись: „Долой военные суды! “ съ другой — виднѣлись 3 буквы: „П. П. С. “ Рабочій гимнъ былъ спѣтъ два раза, и во время демонстраціи раздавались публикѣ прокламаціи центральнаго комитета П. П. С., выясняющія характеръ военнаго суда. Полиція нагрянула слишкомъ поздно. Околодочный, бросившійся арестовать кучку демонстрантовъ, удалившихся по Вейской улицѣ, упалъ, обливаясь кровью, получивъ ударъ булыжникомъ.
Серія демонстрацій съ 16-го іюля по 3-ье августа произвела громадное впечатлѣніе на публику, такъ какъ Варшава еще никогда ничего подобнаго (послѣ 1863 г., конечно) не видала. Особенно поражаются всѣ удивительной умѣлостью, вышколенностью и дисциплинированностью рабочихъ-иниціаторовъ. Эти качества ведутъ къ тому, что самыя многолюдныя и эффектныя демонстраціи проходятъ безъ всякихъ жертвъ. Настроеніе широкихъ массъ рабочаго населенія Варшавы настолько приподнятое, охота
демонстрировать такъ сильна, что при наличности сильнаго хорошо сорганизованнаго центра, устраиваніе частыхъ демонстрацій является вполнѣ достижимымъ.
Отъ времени до времени въ Польшѣ и Литвѣ возникаютъ слухи о готовящейся мобилизаціи, что вліяетъ на постоянно усиливающееся дезертирство заграницу. Бѣгутъ запасные цѣлыми кучами. Любопытный фактъ имѣлъ мѣсто въ гминѣ Серейе, Сейненскаго уѣзда, Сувалкской губ. Начальникъ земской стражи приказалъ войтамъ привести въ порядокъ волостныя книги въ виду возможной мобилизаціи. Результатъ этого распоряженія былъ таковъ, что въ теченіе одной только недѣли изъ гмины Серейе бѣжало заграницу 147 чел.
Наборъ запасныхъ-моряковъ, которыхъ, впрочемъ, въ Польшѣ немного, опять вызвалъ нѣкоторый переполохъ и увеличилъ количество бѣгущихъ заграницу.
Курьезно производилась мобилизація запасныхъ флота въ Лодзи. Къ означенному сроку не явился рѣшительно никто — буквально ни одинъ человѣкъ. На объявленіе полиціи никто не обратилъ вниманія. Тогда полиція явилась на фабрики съ цѣлью арестовать запасныхъ. Но появленіе полиціи было сигналомъ бѣгства. Рабочіе-запасные бѣжали черезъ заборы и крыши, и полиція устроила настоящую охоту за ними по улицамъ. Тѣхъ, кого не удалось захватить на улицахъ, арестовали по домамъ въ ночь съ 14-го на 15-ое іюля. На слѣдующій день всѣхъ (человѣкъ 25) повели на желѣзнодорожную станцію, оцѣпивъ полиціей. Во главѣ шествія двигался военный оркестръ, разыгрывавшій маршъ, за нимъ шли злополучные моряки, поглядывая изъ стороны въ сторону, какъ бы готовясь къ бѣгству, за ними — ихъ семьи, плачущія навзрыдъ, замыкали шествіе люмпенъ-пролетаріатъ, шпіоны и русскіе, среди которыхъ было нѣсколько гимназистовъ и одинъ студентъ. На пути одинъ морякъ, улучивъ минуту, бѣжалъ, но его поймали. Проводы, несмотря на залихватскую музыку, имѣли жалкій видъ и производили удручающее впечатлѣніе.
Рабочіе крайне сожалѣютъ, что имъ не удалось устроить демонстрацію или отбить товарищей, вывозимыхъ на Востокъ. Самой популярной темой бесѣдъ рабочихъ въ настоящее время являются средства самозащиты на случай мобилизаціи. Вообще никто не вѣритъ, чтобы мобилизація могла удаться въ виду крайне оппозиціоннаго настроенія рабочихъ. И среди крестьянъ господствуетъ такое же настроеніе.
Въ Домбровѣ 16-го іюля убитъ полицейскій. Вообще полицейскіе въ Домбровскомъ округѣ не рѣшаются выходить вечеромъ въ одиночку, потому что ихъ въ такихъ случаяхъ избиваютъ. Въ Варшавѣ въ іюлѣ убиты два дворника и шпіонъ.
Во Львовѣ возникъ новый мѣсячникъ „Kuznica“, предназначенный для русской Польши. Это органъ конституціоналистовъ. Въ № 4 „Kuznica“ помѣщена статья, доказывающая, что политической программой польской оппозиціи должно быть стремленіе къ автономіи Польши въ конституціонной Россіи въ качествѣ перваго шага по направленію къ полной независимости Польши. „Kuznica“ занимаетъ положеніе, среднее между П. П. С. и націоналдемократами. Впрочемъ, ея физіономія пока еще не выяснилась и каждый изъ появившихся до сихъ поръ №№ рѣзко отличается по своему характеру отъ предыдущаго.
Націоналдемократы начали издавать — спеціально для польскаго населенія Литвы — новый органъ „Za ѵіаге і ojczyzne“ („За вѣру и отечество“), отличающійся католическимъ и антисоціалистическимъ духомъ. Informator.
Маленькія письма.
VII. „Новое Время“ и Левъ Толстой о Декабристахъ.
Въ „Новомъ Времени“ отъ 3 (16) іюня 1904 года (№ 10148) былъ помѣщенъ „Маленькій фельетонъ. — Новое изъ прошлаго гр. Л. Н. Толстого“; статья эта подписана была литерами W. W. и въ ней говорилось:
„Извѣстно, что въ 1878 г. гр. Л. Н. Толстой задумалъ писать „Декабристовъ“... И далѣе: „Съ такимъ великимъ энтузіазмомъ относился Л. Н. Толстой къ задуманному произведенію, котораго ему не суждено было написать (кромѣ отрывковъ). Какъ извѣстно, по крайней мѣрѣ по слухамъ, онъ не нашелъ въ фигурахъ декабристовъ достаточно характерныхъ русскихъ чертъ, да и вообще достаточной важности, чтобы можно было изъ нихъ сдѣлать центръ большого эпическаго созданія. “
Я послалъ эту вырѣзку „Новаго Времени“ графу Толстому съ письмомъ, гдѣ говорилъ: „Вы меня обяжете, если отвѣтите мнѣ па мой вопросъ: неужели это вѣрно? Я предполагаю, что это просто скверная инсинуація „Новаго Времени“, совершенно запутавшагося въ современныхъ вопросахъ русской жизни и въ вопросахъ русской исторіи. Тяжело видѣть, какъ давленіе цензуры или желаніе понравиться правительству уродуетъ русскую мысль“. Вотъ строки, которыя я получилъ въ отвѣтъ:
„Спасибо „Hob. Bp. “ Благодаря его неточнымъ свѣдѣніямъ, я
получилъ отъ Васъ вѣсточку.
Наканунѣ демонстраціи, 30-го іюля, въ Варшавѣ были разбросаны прокламаціи рабочаго комитета П. П. С., которыя заканчивались слѣдующими словами: „Бомба революціонера прервала теченіе жизни палача. Онъ погибъ, сопровождаемый проклятіями всѣхъ, но этого проклятія не онъ одинъ заслуживаетъ. Онъ былъ только исполнителемъ воли царя, онъ былъ только представителемъ системы, которая, желая существовать и впредь, должна была пользоваться палачами, людьми-звѣрьми, какимъ былъ Плеве. Смерть Плеве — это еще не смерть царизма, это только могучій ударъ въ его фундаментъ. Воспользуемся этимъ ударомъ, воспользуемся ослабленіемъ нашего врага и усугубимъ нашу борьбу съ царизмомъ! Ибо только тогда, когда царизмъ станетъ развалиной, когда спадутъ оковы съ угнетаемыхъ имъ народовъ, — только тогда исчезнетъ возможность появленія такихъ чудовищъ, какъ Плеве. “
Слѣдующая демонстрація была сорганизована по поводу военнаго суда надъ участниками вооруженнаго сопротивленія въ тайной типографіи 2-го апрѣля.
Составъ военнаго суда былъ слѣдующій: предсѣдатель — генералъ Стрѣльниковъ, судьи — четыре полковника лейбъ-гвардіи: Богацкій, Печина, Гоффъ и Болновскій. Обвиняетъ прокуроръ Мухинъ. Защитники — два варшавскихъ адвоката: Патэкъ и Кіенскій, и петербургскій — Андреевскій.
Обвинительный актъ гласитъ, что 27-го апрѣля на Дворской улицѣ были убиты при исполненіи служебныхъ обязанностей ротмистръ жандармеріи Винничукъ, помощникъ пристава Ордановскій и двое городовыхъ, а одинъ городовой былъ раненъ. Обвиняются члены партіи подъ названіемъ „Соціалдемократія Царства Польскаго и Литвы“: Марцинъ Каспшакъ, выдающій себя за Вильгельма Кристьета Мейера, и инженеръ-технологъ Венедиктъ Гурцманъ. Утромъ въ 9 часовъ въ квартиру Павлякова пришелъ М. Каспшакъ, который сталъ въ отдѣльной комнатѣ укладывать наборъ. Потомъ пришелъ бывшій политехникъ Фейнштейнъ, а затѣмъ Гурцманъ. Фейнштейнъ былъ арестованъ на улицѣ, а въ квартиру Павлякова была послана полиція. Увидѣвъ полицію, Каспшакъ закрылъ бумагой наборъ. Винничукъ хотѣлъ снять бумагу, но тотчасъ же упалъ, сраженный пулей. Другая пуля уложила Ордановскаго. Тогда Каспшакъ выбѣжалъ въ другую комнату и тутъ опять уложилъ двухъ полицейскихъ. Всѣ остальные городовые и околодочные вмѣстѣ съ управляющимъ дома выбѣжали па улицу или па дворъ. Однако, одинъ изъ городовыхъ, Бовбель, возвратился и, бросившись на Каспшака, повалилъ его на землю. Тогда Каспшакъ выстрѣлилъ и попалъ ему въ руку. Когда же Бовбель вырвалъ револьверъ, Каспшакъ поранилъ его ножемъ. Тогда Гурцманъ схватилъ Бовбеля, лежащаго на Каспшакѣ, за шиворотъ и, приподнявъ его, далъ Каспшаку возможность нанести Бовбелю другую рану ножемъ въ лицо. Затѣмъ Каспшакъ нанесъ еще нѣсколько ранъ Винничуку и Ордановскому ножемъ и выбѣжалъ заднимъ ходомъ. Однако, полиція схватила его. Гурцманъ былъ схваченъ у воротъ на улицѣ.
Данныя обвинительнаго акта не подтвердились на судѣ въ той части, которая касалась Гурцмана, такъ какъ этотъ послѣдній не принималъ участія въ вооруженномъ сопротивленіи. Пока что судъ былъ прерванъ, такъ какъ рѣшено было отдать Каспшака подъ медицинское наблюденіе для опредѣленія его психическаго состоянія.
П. П. С. рѣшила сорганизовать демонстрацію въ день начала суда, т. е. 2-го августа, но полиція помѣшала этому. Демонстрація все-таки состоялась въ Уяздовскихъ Аллеяхъ 3 августа въ 8 часовъ вечера. Ходъ демонстраціи былъ обычный, только знамя выглядѣло нѣсколько иначе. Его несло на двухъ шестахъ двое рабочихъ. Съ одной стороны была крупная надпись: „Долой военные суды! “ съ другой — виднѣлись 3 буквы: „П. П. С. “ Рабочій гимнъ былъ спѣтъ два раза, и во время демонстраціи раздавались публикѣ прокламаціи центральнаго комитета П. П. С., выясняющія характеръ военнаго суда. Полиція нагрянула слишкомъ поздно. Околодочный, бросившійся арестовать кучку демонстрантовъ, удалившихся по Вейской улицѣ, упалъ, обливаясь кровью, получивъ ударъ булыжникомъ.
Серія демонстрацій съ 16-го іюля по 3-ье августа произвела громадное впечатлѣніе на публику, такъ какъ Варшава еще никогда ничего подобнаго (послѣ 1863 г., конечно) не видала. Особенно поражаются всѣ удивительной умѣлостью, вышколенностью и дисциплинированностью рабочихъ-иниціаторовъ. Эти качества ведутъ къ тому, что самыя многолюдныя и эффектныя демонстраціи проходятъ безъ всякихъ жертвъ. Настроеніе широкихъ массъ рабочаго населенія Варшавы настолько приподнятое, охота
демонстрировать такъ сильна, что при наличности сильнаго хорошо сорганизованнаго центра, устраиваніе частыхъ демонстрацій является вполнѣ достижимымъ.
Отъ времени до времени въ Польшѣ и Литвѣ возникаютъ слухи о готовящейся мобилизаціи, что вліяетъ на постоянно усиливающееся дезертирство заграницу. Бѣгутъ запасные цѣлыми кучами. Любопытный фактъ имѣлъ мѣсто въ гминѣ Серейе, Сейненскаго уѣзда, Сувалкской губ. Начальникъ земской стражи приказалъ войтамъ привести въ порядокъ волостныя книги въ виду возможной мобилизаціи. Результатъ этого распоряженія былъ таковъ, что въ теченіе одной только недѣли изъ гмины Серейе бѣжало заграницу 147 чел.
Наборъ запасныхъ-моряковъ, которыхъ, впрочемъ, въ Польшѣ немного, опять вызвалъ нѣкоторый переполохъ и увеличилъ количество бѣгущихъ заграницу.
Курьезно производилась мобилизація запасныхъ флота въ Лодзи. Къ означенному сроку не явился рѣшительно никто — буквально ни одинъ человѣкъ. На объявленіе полиціи никто не обратилъ вниманія. Тогда полиція явилась на фабрики съ цѣлью арестовать запасныхъ. Но появленіе полиціи было сигналомъ бѣгства. Рабочіе-запасные бѣжали черезъ заборы и крыши, и полиція устроила настоящую охоту за ними по улицамъ. Тѣхъ, кого не удалось захватить на улицахъ, арестовали по домамъ въ ночь съ 14-го на 15-ое іюля. На слѣдующій день всѣхъ (человѣкъ 25) повели на желѣзнодорожную станцію, оцѣпивъ полиціей. Во главѣ шествія двигался военный оркестръ, разыгрывавшій маршъ, за нимъ шли злополучные моряки, поглядывая изъ стороны въ сторону, какъ бы готовясь къ бѣгству, за ними — ихъ семьи, плачущія навзрыдъ, замыкали шествіе люмпенъ-пролетаріатъ, шпіоны и русскіе, среди которыхъ было нѣсколько гимназистовъ и одинъ студентъ. На пути одинъ морякъ, улучивъ минуту, бѣжалъ, но его поймали. Проводы, несмотря на залихватскую музыку, имѣли жалкій видъ и производили удручающее впечатлѣніе.
Рабочіе крайне сожалѣютъ, что имъ не удалось устроить демонстрацію или отбить товарищей, вывозимыхъ на Востокъ. Самой популярной темой бесѣдъ рабочихъ въ настоящее время являются средства самозащиты на случай мобилизаціи. Вообще никто не вѣритъ, чтобы мобилизація могла удаться въ виду крайне оппозиціоннаго настроенія рабочихъ. И среди крестьянъ господствуетъ такое же настроеніе.
Въ Домбровѣ 16-го іюля убитъ полицейскій. Вообще полицейскіе въ Домбровскомъ округѣ не рѣшаются выходить вечеромъ въ одиночку, потому что ихъ въ такихъ случаяхъ избиваютъ. Въ Варшавѣ въ іюлѣ убиты два дворника и шпіонъ.
Во Львовѣ возникъ новый мѣсячникъ „Kuznica“, предназначенный для русской Польши. Это органъ конституціоналистовъ. Въ № 4 „Kuznica“ помѣщена статья, доказывающая, что политической программой польской оппозиціи должно быть стремленіе къ автономіи Польши въ конституціонной Россіи въ качествѣ перваго шага по направленію къ полной независимости Польши. „Kuznica“ занимаетъ положеніе, среднее между П. П. С. и націоналдемократами. Впрочемъ, ея физіономія пока еще не выяснилась и каждый изъ появившихся до сихъ поръ №№ рѣзко отличается по своему характеру отъ предыдущаго.
Націоналдемократы начали издавать — спеціально для польскаго населенія Литвы — новый органъ „Za ѵіаге і ojczyzne“ („За вѣру и отечество“), отличающійся католическимъ и антисоціалистическимъ духомъ. Informator.
Маленькія письма.
VII. „Новое Время“ и Левъ Толстой о Декабристахъ.
Въ „Новомъ Времени“ отъ 3 (16) іюня 1904 года (№ 10148) былъ помѣщенъ „Маленькій фельетонъ. — Новое изъ прошлаго гр. Л. Н. Толстого“; статья эта подписана была литерами W. W. и въ ней говорилось:
„Извѣстно, что въ 1878 г. гр. Л. Н. Толстой задумалъ писать „Декабристовъ“... И далѣе: „Съ такимъ великимъ энтузіазмомъ относился Л. Н. Толстой къ задуманному произведенію, котораго ему не суждено было написать (кромѣ отрывковъ). Какъ извѣстно, по крайней мѣрѣ по слухамъ, онъ не нашелъ въ фигурахъ декабристовъ достаточно характерныхъ русскихъ чертъ, да и вообще достаточной важности, чтобы можно было изъ нихъ сдѣлать центръ большого эпическаго созданія. “
Я послалъ эту вырѣзку „Новаго Времени“ графу Толстому съ письмомъ, гдѣ говорилъ: „Вы меня обяжете, если отвѣтите мнѣ па мой вопросъ: неужели это вѣрно? Я предполагаю, что это просто скверная инсинуація „Новаго Времени“, совершенно запутавшагося въ современныхъ вопросахъ русской жизни и въ вопросахъ русской исторіи. Тяжело видѣть, какъ давленіе цензуры или желаніе понравиться правительству уродуетъ русскую мысль“. Вотъ строки, которыя я получилъ въ отвѣтъ:
„Спасибо „Hob. Bp. “ Благодаря его неточнымъ свѣдѣніямъ, я
получилъ отъ Васъ вѣсточку.