No 2.
1915
НИВА
Ночью уйду, когда ты спать будешь. У меня ночное дежурство.
- Это что такое-дежурство?
- Это значитъ, что мой чередъ сидѣть въ лазаретѣ и давать больнымъ лѣкарство, мѣнять, кому нужно, компрессы, прикладывать мѣшки со льдомъ. Мало ли что нужно больнымъ, Костя.
А лучше бы они всѣ спали, разсуждалъ Костя.-Правда, мама? Чего имъ не спать?
А зачѣмъ ты не спалъ, когда самъ былъ боленъ? Помнишь? И нянѣ спать не давалъ и мнѣ.
А я маленькій!-горячо возражалъ Костя.-И я больше не буду. Спи себѣ. Вотъ увидишь.
Обѣдъ приносили въ судкахъ и, должно-быть, невкусный, потому что и мама и Костя почти ничего не ѣли...
Этакъ и известись не долго, ворчала няня, принимая тарелки.
- Опять нѣтъ телеграммы!- жаловалась мама.- Когда была послѣдняя? Три или четыре дня назадъ?
-- А бой-то когда былъ, матушка?
Послѣ боя и не было. Не знаю, что это значитъ.
А можетъ, негдѣ депешу сдать?
Можетъ-быть, и такъ. Боюсь думать.
- Наказалъ-то Господь!-шептала няня.-Батюшки мои родимые! Что же это такое? А спросить некуда?
- Куда спросить? Не знаю. Подожду еще денекъ. Въ спискахъ убитыхъ и раненыхъ его нѣтъ.
-- Кого?-спрашивалъ Костя.-Кого, мама? Кого убили?
- Никого не убили, Костя,-поспѣшно отвѣчала мама.-Впрочемъ, многихъ убили! Многихъ!
- А папу не убили?
Мама поспѣшно и крѣпко прижимала его къ себѣ.
- Нѣтъ, радость моя, нѣтъ. Что это ты? Нѣтъ!
Няня присаживалась къ маленькому столику у входной двери и въ свой чередъ обѣдала.
Въ газетахъ-то хорошо пишутъ?-спрашивала она.-Что это, говорятъ, на насъ еще турка поднимается?
Она лѣниво, точно нехотя, поднимала ко рту и опускала ложку, сидѣла на вытяжку, и лицо у нея было такое, будго она не ѣла, а принимала лѣкарство.
1915
23
Зайчикъ?-удивленно переспросилъ Костя. Но губы его задергались, глаза заморгали; неожиданно онъ бросился на полъ, уткнулся лицомъ въ колѣни матери и громко заплакалъ:- Ты сказала, папа скоро вернется... Ты обманула... Мнѣ не надо зайчика... Мнѣ надо съ тобой и папой... Мамочка, не уѣзжай! А пусть папа къ намъ... вернется... Мамочка!
- Господи! Да отпусти ты мою душу! Измучили!- крикнула няня и быстро, всхлипывая, ушла за перегородку.—Ъхать тоже собралась! Ну, куда тебѣ отъ ребенка ѣхать?
Къ мужу! строго сказала мама. Къ тѣмъ, кому я могу помочь. Глупая!
Она взяла Костю на колѣни и ласкала и цѣловала его.
Не плачь, Костя. Ты большой, умный, ты поймешь. Мамѣ надо ѣхать. Когда какой-нибудь солдатикъ, которому было больнобольно отъ раны, скажетъ мнѣ, что ему легче оттого, что я помогла ему, я ему разскажу, что это ты отпустилъ меня. Я имъ всѣмъ скажу: это Костя отпустилъ меня. Онъ маленькій, но онъ лучше самъ будетъ безъ мамы, чтобы позволить мамѣ помогать несчастнымъ.
Костя слушалъ и всхлипывалъ.
- А зачѣмъ у бабушки живой зайчикъ?-спросилъ онъ, стараясь снять съ маминаго пальца кольцо.-А ты когда вернешься? А ты папѣ тоже будешь помогать?
И онъ вдругъ оживился и забылъ свое горе.
-- Изъ пушки будешь стрѣлять,-ради шутки, иронически говорилъ онъ.- Бахъ-бахъ! А нѣмецъ посмотритъ: кто это стрѣляетъ? А это ты! Вотъ смѣшно!
Мама укладывалась, чтобы ѣхать, а няня, вся заплаканная, помогала ей. Иногда онѣ обѣ уходили за перегородку и тамъ о чемъ-то шептались.
- Вотъ тебѣ и бабушка пріѣхала!-съ укоромъ говорилъ Костя.- Сама говорила: сперва бабушка пріѣдетъ, а потомъ ты уѣдешь. Ну? Говорила, не скоро еще уѣдешь. Обманула?
Мама, очень блѣдная, точно больная, писала какую-то телеграмму и не хотѣла смотрѣть на Костю, а все отворачивалась и вытирала лицо платкомъ.
Слушая то, что объясняла ей мама, она недовѣрчиво взглядывала на нее и покачивала головой.
Ну, спаси Богъ!- говорила она, поспѣшно вставая изъ-за— стола и быстро крестясь.Сыта. Благодаримъ покорно.
И, прибравъ на столахъ, она шла за перегородку стелить постели.
- Папа когда вернется?-спрашивалъ Костя, прижимая кончикъ своего носа къ носу матери.-А? Говори! Скажи: скоро .
- Не знаю, Костя.
Нѣтъ, ты скажи: скоро .
Ну, скоро.
А когда мы въ деревню поѣдемъ? Ну, говори: скоро .
Ну, скоро.
- Ага!- торжествовалъ Костя:- ты сказала. Ну помни! Ну смотри! А когда скоро ?
Не скоро, Костя,печально говорила мама.Ахъ, надо терпѣть, дружокъ.
Когда приносили письмо или телеграмму изъ дѣйствующей арміи, мама плакала, перечитывая ихъ по многу разъ.
- Но чему я радуюсь?-говорила она нянѣ.-Было хорошо, а теперь что? Богъ знаетъ!
- Хочешь къ бабушкѣ?-спросила она разъ Костю.
Костя сразу обрадовался. Очень ужъ скучно было ему вь комнатѣ гостиницы. Онъ даже захлопалъ въ ладоши.
А ты?-вдругъ спросилъ онъ и притихъ.
А я, Костя... Я, можетъ-быть, поѣду къ папѣ на войну.
Ты солдатъ?-насмѣшливо спросилъ Костя.
Дурачокъ! Я поѣду сестрой милосердія. Я буду тамъ, какъ и здѣсь, ухаживать за ранеными, но я буду ближе къ папѣ.
- И меня возьми!-крикнулъ Костя.-Вотъ это такъ!
- Нѣтъ, миленькій, этого нельзя. А ты будешь жить у бабушки, будешь съ няней...
Мамочка, ты послушай... волновался Костя: отчего, нельзя? Ты только попробуй. Ну, скажи: попробую . Я, ты увидишь, не испугаюсь войны. Да она и не страшная совсѣмъ. Просто война. Я вотъ совсѣмъ, совсѣмъ не боюсь. Ну?
- Не пускаютъ туда дѣтей, дружокъ.
- А я ворвусь и пустятъ. Я, какъ увижу, гдѣ война, такъ прямо и побѣгу туда и крикну папѣ: я здѣсь! А потомъ ты придешь.
Мама смѣялась.
Няня тоже смѣялась, а слезы лились у нея по лицу.
- Тебѣ что? Жарко?
Жарко, дружокъ. Подожди. Не мѣшай.
-- Кому телеграмма?
- Бабушкѣ. Она скоро пріѣдетъ.
Напиши, чтобы зайчика привезла.
Ты къ ней поѣдешь и тамъ его увидишь.
- А когда поѣду? Завтра?
—
Нѣтъ, бабушка здѣсь съ тобой поживетъ.
- Ну, вотъ!-ворчалъ Костя.-Опять новости какія-то. Зачѣмъ ей тутъ надо?
Я, можетъ-быть, скоро вернусь. Вы меня подождете.
- Съ папой?-радостно кричалъ Костя.
Мама долго молчала и потомъ тихо говорила:
Не знаю.
- Ура!-кричалъ Костя.-Съ папой! Я ужъ знаю!
И какъ только мама кончила писать, онъ забрался къ ней на колѣни, взялъ ее за подбородокъ и, грозя, поднялъ палецъ къ ея лицу.
Ну, говори,-приказалъ онъ.-Говори!
- Что говорить, Костя?
- Говори: я пріѣду Да что же ты?
- Ну: я пріѣду.
Съ папочкой моимъ .
– Съ папочкой моимъ,—говорила мама дрожащимъ голосомъ.
И чтобы въ деревню и опять съ папой шалить! -быстро кончилъ Костя и засмѣялся.—Что же ты, мама! Говори!
Но мама вдругъ опустила голову къ самому столу, гдѣ лежала телеграмма, и вся задрожала и затряслась.
Матушка!сказала няня, подходя къ ней въ пальто и платкѣ, готовая итти сдавать депешу :-не убивайся ты. Еще Богъ дастъ...
И она взяла бумажку, на которой, если бы Костя умѣлъ читать, онъ бы прочелъ: Раненъ въ ногу. Подробностей не знаю. Немедленно ѣду Двинскъ. Умоляю беречь Костю.
Очень было скучно два дня, до пріѣзда бабушки. Няня все вязала чулокъ, а на чулокъ капали ея слезы.
Живъ ли мой батюшка?кого-то спрашивала она.-Живъ ли соколъ-то мой?
-- Ты про кого?-равнодушно спрашивалъ онъ.-А какъ, няня, рисуютъ пушку? Это надо дыру и потомъ... такъ? И тоже дымъ, дымъ...
Какъ же это ты увидишь, гдѣ дымъ,
- А гдѣ стрѣляютъ. Папину пушку увижу. Ужъ ты не безпокойся.
- Голубчикъ мой! Очень стосковался о папѣ! причитала она.-А теперь и мамочка наша собирается покидать насъ. Совсѣмъ сиротами останемся, горемычные.
– Нѣтъ, няня, не надо, – строго сказала мама:—не разстраивай его еще. А ужъ какъ у бабушки будетъ хорошо и весело! Тамъ у нея лошадки, собачки и даже зайчикъ живой.
Костя рисовалъ въ тетрадкѣ домъ съ трубой, откидывался назадъ и косилъ однимъ глазомъ на свой рисунокъ, чтобы оцѣнить его и, очевидно, довольный, выпускалъ изъ трубы густой вьющійся дымъ.
Такъ, ангелъ мой, такъ.
Сама говоришь, а сама не смотришь. Ишь какая! Вотъ поѣздъ сейчасъ пойдетъ... Вагоновъ много, много.
Онъ муслилъ карандашъ, чтобы рисовать поѣздъ, и, пригнувшись низко къ тетради, выводилъ цѣлый рядъ кружочковъ.
Колеса...-шепталъ онъ.
Господи, спаси насъ и помилуй!-вздыхала няня.
Ну, няня! карандашъ не пишетъ,-жаловался Костя.
А ты его послюни, послюни,-совѣтовала няня.