No 9. 

1915 

НИВА 

Вмѣсто этого онъ предпочитаетъ сгорбливать свою спину, намазывать лицо какой-то жидкостью, отъ которой оно дѣлается темно-смуглымъ, и потомъ еще какой-то машинкой проводить по лицу, послѣ чего на тѣхъ мѣстахъ оставались морщины, тонкія, какъ шелковая нитка, и другія-глубокія, какъ шрамы отъ порѣзовъ. 

А потомъ онъ принимался за свои волосы, натиралъ ихъ мазью, и они становились черными, а въ другихъ мѣстахъ бѣлыми и завивались въ кудри. 

Уже нѣсколько мѣсяцевъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ она живетъ у этого человѣка, и по крайней мѣрѣ разъ въ недѣлю видитъ это и не можетъ понять. Она, обезьянка, очень умна и многое изъ того, что дѣлаютъ люди, понимаетъ, о, еще какъ! И сама отлично продѣлываетъ разныя вещи,-но этого не можетъ понять. 

А свѣтъ она видѣла достаточно. Ужъ не говоря о жаркомъ югѣ, гдѣ она родилась и выросла, но что теперь понемногу начинаетъ забывать, приходилось ей таскаться всюду. 

Привезли ее на пароходѣ въ Гамбургъ, тамъ довольно долго держали въ клѣткѣ вмѣстѣ съ другими особами ея породы, а потомъ у нея перемѣнилось нѣсколько хозяевъ, пока она не попала къ этому. Было это въ большомъ городѣ Берлинѣ, но тамъ хозяинъ ея не былъ такимъ, какъ теперь. 

Это былъ просто прилично одѣтый господинъ въ котелкѣ, въ рубахѣ съ накрахмаленнымъ воротничкомъ, въ пиджакѣ, въ пальто и съ тросточкой въ рукахъ. 

Когда же онъ купилъ ее, то у него появилась и эта странная одежда. Онъ надѣвалъ ее, мазался и въ такомъ видѣ обучалъ ее разнымъ штукамъ. Онъ, очевидно, хотѣлъ, чтобы она знала и слушалась его такого. И разговаривалъ онъ съ нею совсѣмъ не на томъ языкѣ, на какомъ говорилъ съ людьми, когда они бывали у него. Она вѣдь понимала многое изъ того, что говорилось вокругъ. она только сама не могла произносить словъ. 

И тотъ языкъ былъ греческій. Да, она слышала, какъ онъ объяснялъ это другому своему товарищу. 

Онъ хорошо изучилъ этотъ языкъ, потому что раньше ему приходилось жить въ странѣ, гдѣ говорятъ на немъ. И этотъ гриммъ и одежда-все для того, чтобы походить на грека. Только вотъ зачѣмъ онъ все это дѣлаетъ, она не знаетъ, этого она не поняла. 

Онъ научилъ ее многимъ штукамъ. Она умѣла танцовать-и не просто прыгать, какъ дѣлаютъ это другія, менѣе способныя, обезьяны, а съ толкомъ. 

Когда онъ говорилъ ей:  менуэтъ , она ходила на заднихъ лапахъ медленно, важно, присѣдая и кланяясь, а когда командовалъ:  вальсъ , она быстро кружилась. 

Умѣетъ подавать лапу и пожимать чужую руку, довѣрчиво протянутую ей, снимать шапочку и протягивать ее за деньгами, а когда туда бросаютъ деньги, улыбаться. 

И много, много разныхъ другихъ вещей она знаетъ, и всему этому научилъ ее онъ. 

Она была очень умна, и всѣ, кто ее видѣлъ, признавали это и говорили: 

-- Поразительно умная обезьяна Негби. Совсѣмъ, какъ человѣкъ. 

Такъ говорили потому, что ея имя было Негби. 

Но у нея былъ одинъ недостатокъ. Да, это всѣ они такъ говорили, что недостатокъ, но она этого не понимаетъ. Какой же это недостатокъ, когда при помощи его она дѣлаетъ все то, за что ее хвалять и называютъ умной? Все, что она видитъ, она неудержимо спѣшитъ повторить. Это было ея безуміе. 

Она не могла равнодушно видѣть, какъ по улицѣ идетъ расфуфыренная дама, сопровождаемая кавалеромъ, кокетливо дѣлаетъ ему глазки, изящно шалить вѣеромъ и томно присѣдаетъ. Немедленно подбирала она съ земли какую-нибудь щепку, становилась на заднія лапы, правую переднюю пропускала подъ руку своего хозяина и начинала кокетливо вертѣть задомъ и размахивать щепкой, какъ вѣеромъ, и сладко закатывала подъ лобъ свои маленькіе хитрые глазки. На улицѣ подымался хохотъ, собиралась толпа, разыгрывался скандалъ. 

Но бывало хуже. Какъ-то разъ мимо нея проскакалъ всадникъ верхомъ на конѣ. Въ одинъ мигъ она вскочила на шею какому-то совершенно постороннему господину, который, по несчастью, въ это время проходилъ мимо нея, и, дѣлая такія движенія, какъ будто ѣхала верхомъ, принялась вмѣсто хлыста стегать его по спинѣ своимъ длиннымъ тонкимъ хвостомъ. Разумѣется, произошла непріятная исторія. 

И сколько разъ хотѣлось ей воспользоваться этой коробочкой съ расписной крышкой, достать оттуда краски, кисти и машинку, сѣсть передъ зеркаломъ и намазать себѣ морду и голову. Но хозяинъ всегда по окончаніи своей работы клалъ зеркало и коробочку въ чемоданъ и запиралъ ихъ. 

Оказывается такимъ образомъ, что всѣ эти пылкія проявленія ея способностей были вредны, приносили непріятности и запрещались. Но танцы, улыбки, умѣнье садиться за столъ, подвязывать салфетку и ѣсть съ тарелки при помощи вилки и ножа — развѣ всему этому она научилась не при помощи той же способности подражать? Но за это ее хвалили и превозносили ея обезьяній умъ. 

И, понятно, она терялась, не будучи въ состояніи понять, что похвально, а что вредно. 

Вотъ и теперь ея хозяинъ сдѣлалъ съ своимъ лицомъ и голо

1915 

163 

Въ разоренной Польшѣ. Сожженное мѣстечко Высоке.