244
1915
НИВА
лой частной арміи. Изо дня въ день въ наши руки попадали плѣнные, и надо думать, что для выручки 170 тысячъ гарнизона Перемышля австрійскій главнокомандующій эрцгерцогъ Фридрихъ положилъ до 250 тысячъ полевыхъ войскъ, частью павшихъ въ бояхъ, частью попавшихъ въ наши руки въ качествѣ плѣнныхъ.
Наконецъ, въ концѣ января, было задумано новое грандіозное наступленіе по всему фронту, отъ Балтійскаго моря до Румыніи, гдѣ въ числѣ задачъ, преслѣдуемыхъ этимъ австро-нѣмецкимъ наступленіемъ, имѣлась и задача выручить Перемышль. Планъ по идеѣ оставался тотъ же, и опять нѣмцы своимъ наступленіемъ изъ Восточной Пруссіи должны были привлечь возможно больше нашихъ войскъ, ослабить этимъ наше расположеніе на Карпатахъ и дать возможность австрійскимъ арміямъ прорваться къ Перемышлю.
Первый случайный успѣхъ нѣмцевъ въ Сувалкской губерніи окрылилъ надежды австрійцевъ, и они повели рядъ безплодныхъ атакъ на далекомъ австрійскомъ фронтѣ въ то время, какъ все вниманіе было сосредоточено на совершенно другомъ, противоположномъ концѣ-на Наревѣ, Бобрѣ и Нѣманѣ. Наши доблестныя арміи стоически отбивались отъ превосходящихъ численностью въ нѣсколько разъ австрійскихъ массъ, которыхъ насчитывалось до 700-800 тысячъ человѣкъ, т.-е., примѣрно, столько, сколько было двинуто австрійцами для перваго наступленія въ августѣ мѣсяцѣ въ Люблинскую и Холмскую губерніи.
Въ то же время гарнизонъ произвелъ рѣшительную вылазку, пытаясь этимъ поставить героическія войска на Карпатахъ между двухъ огней. Однако войска наши, доблестно отбиваясь съ фронта со стороны Карпатъ и съ фланга со стороны Галича и Днѣстра, одинаково героически отбивались отъ ударовъ гарнизона Перемышля, вылазка котораго ударяла еще въ нашъ тыль.
Когда германское наступленіе изъ Восточной Пруссіи погибло на поляхъ Прасныша, стало уже ясно, что австрійцы выручить Перемышля пе могутъ, и что дни этой крѣпости сочтены. Было вполнѣ понятно, что сами австрійцы никогда не могли бы и сунуться, чтобы выручить Перемышль, и единственная надежда у нихъ была на нѣмцевъ, которые наступленіемъ въ Польшу и изъ Восточной Пруссіи должны были нанести намъ ударъ и этимъ оттянуть войска изъ Карпатъ. Когда же нѣмцы такъ ясно обезсилѣли послѣ Восточно-Прусскаго наступленія и оказались уже неспособными на какія-нибудь новыя наступательныя попытки, то соотвѣтственно этому не могли уже ни на что надѣяться и австрійцы.
Генералъ Кусманекъ, комендантъ Перемышля, посылалъ отчаянныя телеграммы эрцгерцогу Фридриху, и послѣдній дѣлалъ все новыя и новыя попытки наступленія, терпя изо дня въ день неудачи и оставляя каждый разъ тысячи плѣнныхъ въ нашихъ рукахь. 4-го марта была произведена послѣдняя рѣшительная вылазка, но изъ громаднаго гарнизона едва вышло на вылазку 20 тысячъ человѣкъ. Кусманекъ написалъ вдохновенный приказъ по гарнизону, но признаки отчаянія, сквозившіе въ этомъ приказѣ, конечно, не могли вдохнуть силы въ обезсилѣвшій гарнизонъ. Послѣ недолгаго боя австрійцы были отброшены обратно въ крѣпость, и крѣпостной военный совѣтъ единогласно призналъ необходимость капитулировать.
Рано утромъ австрійцы взорвали форты, орудія, мосты, всѣ важныя сооруженія, пристрѣлили оставшихся лошадей, и по опредѣленному сигналу на всѣхъ фортахъ взвились бѣлые флаги.
Истинное несчастіе страны.
1915
No 13.
мимо Осовца, уткнулись въ Нѣманъ, а попытавшись пройти мимо Осовца съ другой стороны-уткнулись въ болотистый Бобръ. Поэтому движеніе на Осовецъ было для нихъ обязательно, и, слѣдовательно, Осовецъ, привлекая на себя нѣмецкія войска, этимъ выполнилъ ту задачу, которая возлагалась на него, какъ на крѣпость.
Перемышль ни на минуту не остановилъ нашей арміи, и мы совершенно равнодушно прошли мимо него къ самому Кракову, оставивъ у себя Перемышль въ тылу. Перемышль насъ за это не наказалъ, какъ наказалъ нѣмцевъ Парижъ за то, что они рискнули пройти мимо него. Одинаково мы равнодушно прошли мимо Перемышля къ Карпатамъ, опять оставивъ крѣпость у себя въ тылу, и снова крѣпость оказалась безсильной насъ наказать.
Слѣдовательно, Перемышль не лежалъ на пути нашего наступленія, и мы могли пройти мимо него безнаказанно, т.-е. Перемышль былъ крѣпостью, не лежащей на стратегическомъ направленіи, о которой говоритъ Жомини, и поэтому онъ оказался несчастіемъ и для австрійской арміи и для всей Австріи. Для австрійской арміи онъ былъ несчастіемъ потому, что она обязательно должна была итти выручать Перемышль въ то время, какъ стратегическая обстановка требовала отъ нея другихъ задачъ, а именно: наступленія на рѣкѣ Нидѣ, движенія къ Ивангороду, ибо это облегчало главное наступленіе, которое вели нѣмцы. Всего этого сдѣлать австрійцы не могли, ибо на нихъ лежала тяжелая обязанность выручать Перемышль. Перемышль былъ несчастіемъ австрійской арміи и связывалъ ея свободу дѣйствій. Одинаково онъ былъ несчастіемъ и для всей страны, ибо паденіе Перемышля произвело громадное впечатлѣніе на населеніе двуединой монархіи и въ то же время неблагопріятно для австрійцевъ повліяло на позицію нейтральныхъ государствъ.
Правда, австрійцы видѣли въ Перемышлѣ базу для своего наступленія въ предѣлы Россіи. Однако, какъ только австрійцы были разбиты въ Галиційской битвѣ, а затѣмъ вторично на Санѣ, стало ясно, что объ этомъ наступленіи не можетъ быть и рѣчи, слѣдовательно, единственное оправданіе въ существованіи Перемышля- именно то, что онъ былъ базой для наступленія въ предѣлы Россіи-исчезло.
Перемышль пересталъ быть базой для наступленія въ Россію, ибо это наступленіе оказалось невозможнымъ. А такъ какъ больше ни для чего Перемышль не годился, ибо, какъ мы видѣли, онъ не лежалъ на нашихъ путяхъ и остановить насъ не могъ. то Перемышль долженъ былъ перестать существовать. Здравая стратегія поступила бы рѣшительно и, взорвавъ форты Перемышля, увела бы оттуда тѣ 50—60 тысячъ войскъ, которыя тамъ были. Но больная австрійская стратегія не взорвала Перемышля, но посадила туда еще 120 тысячъ человѣкъ.
Въ результатѣ, Перемышль ни на одну минуту не связалъ насъ, а 170 тысячъ человѣкъ съѣли быстро всѣ запасы и оказались въ числѣ нашихъ трофеевъ.
Это произошло потому, что австрійцы не были способны на истинное гражданское мужество, не были способны признать, что въ тотъ моментъ, когда полевая армія бросаетъ крѣпость и послѣдняя облагается, крѣпости уже нѣтъ, она стратегически умерла. Громадный Парижъ и маленькій Осовецъ не погибли потому, что полевыя арміи—французская и наша—ни на одну минуту не оставляли этихъ крѣпостей и все время съ ними соприкасались. Въ такомъ видѣ крѣпости послужили опорными пунктами и дали возможность нанести пораженіе нѣмцамъ.
Поэтому правильнѣе признать, что сдалъ Перемышль не генералъ Кусманекъ, комендантъ этой крѣпости, а сдалъ Перемышль эрцгерцогъ Фридрихъ, австрійскій главнокомандующій, который оказался не въ состояніи удержаться около Перемышля и, отойдя отъ него, не взорвалъ фортовъ и не увелъ гарнизона, чѣмъ лишь заранѣе приготовилъ трофеи для нашихъ войскъ.
Такъ плачевно кончила свою оборону эта первоклассная австрійская крѣпость, гдѣ до послѣдней минуты оставалось свыше 100 тысячъ гарнизона, крѣпкіе нетронутые форты, новѣйшія орудія и значительное число снарядовъ. Все это оказалось безполезнымъ, ибо въ исторіи обороны Перемышля австрійская главная квартира нарушила важнѣйшій завѣтъ военной исторіи-не покидать на произволъ свою крѣпость. Перемышль погибъ не 9-го марта, а погибъ 12-го ноября 1914 года, въ тотъ день, когда послѣдняя колонна полевой австрійской арміи скрылась за линіей крѣпостныхъ фортовъ. Въ этотъ день, когда началось обложеніе Перемышля, крѣпость стратегически умерла, а 9-го марта 1915 года былъ лишь выданъ побѣдителямъ давно уже окоченѣвшій трупъ ея.
На могилѣ этого стратегическаго покойника слѣдовало бы написать золотыя слова Жомини: Большія крѣпости, лежащія внѣ стратегическихъ направленій, составляютъ истинное несчастіе для государства и арміи . Именно эти слова содержатъ въ себѣ самое точное объясненіе истинныхъ причинъ гибели Перемышля.
Даже эти 170 тысячъ показываютъ, какъ безнадежна была судьба Перемышля, такъ какъ при первой осадѣ было только 100 тысячъ гарнизона. Но при первой осадѣ мы штурмовали форты, и это напугало австрійцевъ, которые для прочности прибавили тогда еще 70 тысячъ человѣкъ. Этимъ они себя гарантировали отъ штурма, но вмѣстѣ съ тѣмъ указали намъ другой путь для овладѣнія крѣпостью, а именно блокаду, ибо 170 тысячъ человѣкъ должны были скоро начать голодать. Такимъ образомъ получилось, что, какъ бы ни вертѣлись австрійцы, все равно Перемышль былъ бы взятъ: если тамъ будетъ 100 тысячъ, то—штурмомъ, ибо 100 тысячъ не выдержатъ штурма, а если тамъ будетъ 170 тысячъ, то-голодомъ, ибо 170 тысячъ не выдержатъ голода.
Всякая крѣпость только тогда отвѣчаетъ своей цѣли, когда она лежитъ на стратегическомъ направленіи, т.-е. когда она лежитъ на томъ пути, котораго противникъ не можетъ миновать. На этомъ пути, напримѣръ, лежалъ Парижъ, и нѣмцы могли двигаться во Францію не иначе, какъ черезъ Парижъ, т.-е. должны были предварительно взять Парижъ. Но Парижъ былъ такъ укрѣпленъ, что взять его представлялось невозможнымъ, а обложить его нельзя было, ибо германская армія настолько уменьшилась бы численно, что въ результатѣ потерпѣла бы пораженіе отъ французовъ. Когда же нѣмцы попытались пройти мимо Парижа, то они были разбиты на Марнѣ и проиграли всю войну. Одинаково и Осовецъ, гдѣ нѣмцы, попытавшись сначала пройти
Правда, не легко рвать свою крѣпость, строившуюся въ теченіе 50 лѣтъ, но это-единственное средство исправить ошибки предшественниковъ, додумавшихся до такой нецѣлесообразной крѣпости, какъ Перемышль, которая лежала совершенно въ сторонѣ отъ нашихъ путей. Все равно эрцгерцогъ Фридрихъ долженъ былъ сознавать, что разъ полевая армія австрійцевъ не въ состояніи справиться съ нами, то она никогда не выручить Перемышля, ибо для этого нужно разбить наши войска. Слѣдовательно, Перемышль все равно погибнетъ,-такъ ужъ лучше увести оттуда 170 тысячъ человѣкъ.
Вотъ почему здравая стратегическая мысль повторяетъ будущимъ поколѣніямъ:
Пусть примѣръ Перемышля еще разъ подтвердитъ, что неразумно выстроенную крѣпость нужно взорвать въ послѣднюю минуту, не допуская ея обложенія, ибо она несчастіе для страны .