ОСВОБОЖДЕНИЕ
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣпа на четверть года (3 мѣс.) 6 фр„ съ пересылкой внутри всемірнаго почтоваго союза 6 фр. 60 с. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 1 ф., съ пересылкой 1 ф. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) —на четверть года 3 р. Подписка принимается въ конторѣ изданія (Société nouvelle de librairie et d édition, Paris, 17, rue Cujas) и y всѣхъ книгопродавцевъ.
Письма h рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „pour Qsvobojdenie
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по вышеуказанному адресу.
№ 57.
Парижъ, 15-го октября (2-го октября) 1904 г.
Годъ третій.
Новый курсъ.
На западѣ восходитъ царь природы, — „И изумленные народы „Не знаютъ, что начать:
„Ложиться спать или вставать? . .
Пушкинскій каламбуръ удивительно подходитъ для характеристики настоящей политической конюнктуры. Изъ страны мрака забрезжило нѣчто похожее на свѣтъ; и „изумленные народы россійской прессы, дѣйствительно, „не знаютъ, что начать . Очевидно для всѣхъ, что „свѣтъ этотъ не настоящій, и что мы имѣемъ въ немъ дѣло скорѣе съ явленіемъ атмосферическимъ, чѣмъ съ небеснымъ; но, всетаки, надо же говорить о свѣтѣ. И вотъ „Московскія Вѣдомости привѣтствуютъ отставку товарищей министра внутреннихъ дѣлъ, какъ повышеніе на важный постъ государственныхъ законодателей; „Новое Время въ сотый разъ настаиваетъ на универсальномъ лекарствѣ самоуправленія и даже рискуетъ намекнуть на введеніе „выборнаго начала въ государственное право , а „Русскія Вѣдомости , на разработку этой темы не уполномоченныя, скромно просятъ о „взаимномъ довѣріи . А между тѣмъ, изъ Петербурга, какъ изъ рога изобилія, сыплются новости, одна другой сенсаціоннѣе: возвращены опальные писатели, земцы? отмѣнено запрещеніе для земцевъ сообща заниматься патріотизмомъ и т. д., и т. д. Нашъ неисправимый оптимизмъ опять долженъ поднять голову: опять будутъ раздаваться голоса объ осторожности и постепенности, о томъ, чтобы не испортить настроенія въ правительственныхъ сферахъ, не пропустить момента и т. д.
Но что же собственно случилось? Тонъ, правда, новый, но каковы факты? Новый министръ внутреннихъ дѣлъ, повидимому, исполняетъ рѣшеніе — свое или чужое, все равно — вернуться къ status quo ante Плеве. Правительство выдаетъ за новыя милости то, что является только исправленіемъ небольшой — очень небольшой — части старыхъ ошибокъ. Мы не говоримъ, что этого не надо было дѣлать: конечно, съ ликвидаціи наслѣдства Плеве надо начать ; надо только помнить, что коренные, существенные вопросы, изъза которыхъ идетъ борьба, пока еще этими мѣрами вовсе не затрогиваются. Какъ думаетъ Святополкъ-Мирскій объ этихъ коренныхъ вопросахъ? Онъ позаботился оповѣстить объ этомъ uibi et orbi. Онъ но хочетъ въ Россіи парламентаризма, а хочетъ приложенія печальной памяти манифеста 26-го февраля: надо думать, той части его, которая принадлежитъ царю, а не той, которая принадлежитъ Плеве и кн. Мещерскому. Но и въ этомъ случаѣ программа Святополка рѣзко расходится съ нашей программой — не говоря о программахъ другихъ партій, борющихся противъ самодержавія. Мы, какъ разъ наоборотъ, хотимъ парламентаризма и не хотимъ манифеста, о политической безсмысленности котораго говорилось въ свое время въ „Освобожденіи“. Мы не хотимъ терпимости, ограниченной предѣлами существующихъ законовъ, ибо таковой не существуетъ: мы хотимъ открытаго и оффиціальнаго признанія полной сво
боды вѣры и совѣсти, такъ же какъ свободы печати, собраній, союзовъ, передвиженія, неприкосновенности личности, имущества и жилища,,-— словомъ, признанія всѣхъ основныхъ правъ, какъ они признаны государственнымъ правомъ всѣхъ цивилизованныхъ государствъ всего міра. Мы не хотимъ также „децентрализаціи манифеста: не только въ Плевевскомъ смыслѣ — усиленія губернаторской власти, но и въ Демчинско-Шараповскомъ смыслѣ — эскамотированія вопроса о центральномъ представительствѣ при помощи Игнатьевской идеи о представительствѣ областномъ, объ „управляющейся мѣстно странѣ съ самодержавнымъ царемъ во главѣ . Мы хотимъ формальной отмѣны самодержавной власти, настоящаго народнаго представительства; присоединяясь всецѣло къ извѣстному требованію тверскихъ земцевъ, мы хотимъ, чтобы царь далъ русскимъ „то, что онъ далъ болгарамъ . Такова наша программа, заявленная еще въ первомъ № „Освобожденія .
Новый курсъ съ этой программой пока ничего общаго не имѣетъ. Но, скажутъ намъ, подождите, будьте терпѣливы. Нельзя же говорить въ самый разгаръ войны о серьезныхъ внутреннихъ реформахъ; теперь надо помогать правительству, а потомъ. сводить свои счеты съ нимъ.
Мы не будемъ говорить, что „надо и „можно и чего „не надо и „нельзя . Мы будемъ говорить о томъ, что „есть и чего измѣнить нельзя одной нашей доброй волей. Есть то, что правительство чувствуетъ себя слабымъ и уже не надѣется, повидимому, болѣе упрочить свое внутреннее положеніе безъ уступокъ. Возьмемъ эту проблему, какъ она есть, и попробуемъ серьезно разобраться въ ней и рѣшить: что же должно дѣлать правительство — не это правительство, а русское правительство вообще, чтобы быть сильнымъ?. Прежде всего не дѣлать уступокъ во время войны, чтобы себя еще больше не ослабить, говорятъ намъ. Но, вѣдь, борьба противъ уступокъ и сдѣлала правительство слабымъ; стало быть, отлагать уступки и, значитъ, ослаблять себя еще болѣе. Чтобы быть сильнымъ, правительство, очевидно, должно попытаться привлечь на свою сторону общественное мнѣніе — ну хоть часть, хоть извѣстныя вліятельныя группы общественнаго мнѣнія. Что же для этого нужно сдѣлать?
Наши государственные люди медленно и туго понимаютъ потребности момента. Они учились политикѣ по среднему Иловайскому,: а теперь проходятъ дополнительный курсъ на нашихъ собственныхъ спинахъ; они оступаются, падаютъ, опять пытаются подняться и, такимъ образомъ, думаютъ научиться, наконецъ, ходить, чтобы поспѣть за поступательнымъ ходомъ страны. Но когда, наконецъ, они кое-чему научаются, страна уже далеко ушла впередъ. Въ этой коллизіи между потребностями страны и непоспѣвающей за ними готовностью ихъ удовлетворить заключается вся суть трагизма нашего внутренняго положенія. Наши политики лѣчатъ гомеопатіей болѣзнь, которая настолько уже запущена, по ихъ нерадѣнію и невѣжеству, что теперь требуетъ для лѣченія почти героическихъ средствъ. Они не понимаютъ, что въ политикѣ, какъ въ войнѣ, нельзя
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣпа на четверть года (3 мѣс.) 6 фр„ съ пересылкой внутри всемірнаго почтоваго союза 6 фр. 60 с. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 1 ф., съ пересылкой 1 ф. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) —на четверть года 3 р. Подписка принимается въ конторѣ изданія (Société nouvelle de librairie et d édition, Paris, 17, rue Cujas) и y всѣхъ книгопродавцевъ.
Письма h рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „pour Qsvobojdenie
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по вышеуказанному адресу.
№ 57.
Парижъ, 15-го октября (2-го октября) 1904 г.
Годъ третій.
Новый курсъ.
На западѣ восходитъ царь природы, — „И изумленные народы „Не знаютъ, что начать:
„Ложиться спать или вставать? . .
Пушкинскій каламбуръ удивительно подходитъ для характеристики настоящей политической конюнктуры. Изъ страны мрака забрезжило нѣчто похожее на свѣтъ; и „изумленные народы россійской прессы, дѣйствительно, „не знаютъ, что начать . Очевидно для всѣхъ, что „свѣтъ этотъ не настоящій, и что мы имѣемъ въ немъ дѣло скорѣе съ явленіемъ атмосферическимъ, чѣмъ съ небеснымъ; но, всетаки, надо же говорить о свѣтѣ. И вотъ „Московскія Вѣдомости привѣтствуютъ отставку товарищей министра внутреннихъ дѣлъ, какъ повышеніе на важный постъ государственныхъ законодателей; „Новое Время въ сотый разъ настаиваетъ на универсальномъ лекарствѣ самоуправленія и даже рискуетъ намекнуть на введеніе „выборнаго начала въ государственное право , а „Русскія Вѣдомости , на разработку этой темы не уполномоченныя, скромно просятъ о „взаимномъ довѣріи . А между тѣмъ, изъ Петербурга, какъ изъ рога изобилія, сыплются новости, одна другой сенсаціоннѣе: возвращены опальные писатели, земцы? отмѣнено запрещеніе для земцевъ сообща заниматься патріотизмомъ и т. д., и т. д. Нашъ неисправимый оптимизмъ опять долженъ поднять голову: опять будутъ раздаваться голоса объ осторожности и постепенности, о томъ, чтобы не испортить настроенія въ правительственныхъ сферахъ, не пропустить момента и т. д.
Но что же собственно случилось? Тонъ, правда, новый, но каковы факты? Новый министръ внутреннихъ дѣлъ, повидимому, исполняетъ рѣшеніе — свое или чужое, все равно — вернуться къ status quo ante Плеве. Правительство выдаетъ за новыя милости то, что является только исправленіемъ небольшой — очень небольшой — части старыхъ ошибокъ. Мы не говоримъ, что этого не надо было дѣлать: конечно, съ ликвидаціи наслѣдства Плеве надо начать ; надо только помнить, что коренные, существенные вопросы, изъза которыхъ идетъ борьба, пока еще этими мѣрами вовсе не затрогиваются. Какъ думаетъ Святополкъ-Мирскій объ этихъ коренныхъ вопросахъ? Онъ позаботился оповѣстить объ этомъ uibi et orbi. Онъ но хочетъ въ Россіи парламентаризма, а хочетъ приложенія печальной памяти манифеста 26-го февраля: надо думать, той части его, которая принадлежитъ царю, а не той, которая принадлежитъ Плеве и кн. Мещерскому. Но и въ этомъ случаѣ программа Святополка рѣзко расходится съ нашей программой — не говоря о программахъ другихъ партій, борющихся противъ самодержавія. Мы, какъ разъ наоборотъ, хотимъ парламентаризма и не хотимъ манифеста, о политической безсмысленности котораго говорилось въ свое время въ „Освобожденіи“. Мы не хотимъ терпимости, ограниченной предѣлами существующихъ законовъ, ибо таковой не существуетъ: мы хотимъ открытаго и оффиціальнаго признанія полной сво
боды вѣры и совѣсти, такъ же какъ свободы печати, собраній, союзовъ, передвиженія, неприкосновенности личности, имущества и жилища,,-— словомъ, признанія всѣхъ основныхъ правъ, какъ они признаны государственнымъ правомъ всѣхъ цивилизованныхъ государствъ всего міра. Мы не хотимъ также „децентрализаціи манифеста: не только въ Плевевскомъ смыслѣ — усиленія губернаторской власти, но и въ Демчинско-Шараповскомъ смыслѣ — эскамотированія вопроса о центральномъ представительствѣ при помощи Игнатьевской идеи о представительствѣ областномъ, объ „управляющейся мѣстно странѣ съ самодержавнымъ царемъ во главѣ . Мы хотимъ формальной отмѣны самодержавной власти, настоящаго народнаго представительства; присоединяясь всецѣло къ извѣстному требованію тверскихъ земцевъ, мы хотимъ, чтобы царь далъ русскимъ „то, что онъ далъ болгарамъ . Такова наша программа, заявленная еще въ первомъ № „Освобожденія .
Новый курсъ съ этой программой пока ничего общаго не имѣетъ. Но, скажутъ намъ, подождите, будьте терпѣливы. Нельзя же говорить въ самый разгаръ войны о серьезныхъ внутреннихъ реформахъ; теперь надо помогать правительству, а потомъ. сводить свои счеты съ нимъ.
Мы не будемъ говорить, что „надо и „можно и чего „не надо и „нельзя . Мы будемъ говорить о томъ, что „есть и чего измѣнить нельзя одной нашей доброй волей. Есть то, что правительство чувствуетъ себя слабымъ и уже не надѣется, повидимому, болѣе упрочить свое внутреннее положеніе безъ уступокъ. Возьмемъ эту проблему, какъ она есть, и попробуемъ серьезно разобраться въ ней и рѣшить: что же должно дѣлать правительство — не это правительство, а русское правительство вообще, чтобы быть сильнымъ?. Прежде всего не дѣлать уступокъ во время войны, чтобы себя еще больше не ослабить, говорятъ намъ. Но, вѣдь, борьба противъ уступокъ и сдѣлала правительство слабымъ; стало быть, отлагать уступки и, значитъ, ослаблять себя еще болѣе. Чтобы быть сильнымъ, правительство, очевидно, должно попытаться привлечь на свою сторону общественное мнѣніе — ну хоть часть, хоть извѣстныя вліятельныя группы общественнаго мнѣнія. Что же для этого нужно сдѣлать?
Наши государственные люди медленно и туго понимаютъ потребности момента. Они учились политикѣ по среднему Иловайскому,: а теперь проходятъ дополнительный курсъ на нашихъ собственныхъ спинахъ; они оступаются, падаютъ, опять пытаются подняться и, такимъ образомъ, думаютъ научиться, наконецъ, ходить, чтобы поспѣть за поступательнымъ ходомъ страны. Но когда, наконецъ, они кое-чему научаются, страна уже далеко ушла впередъ. Въ этой коллизіи между потребностями страны и непоспѣвающей за ними готовностью ихъ удовлетворить заключается вся суть трагизма нашего внутренняго положенія. Наши политики лѣчатъ гомеопатіей болѣзнь, которая настолько уже запущена, по ихъ нерадѣнію и невѣжеству, что теперь требуетъ для лѣченія почти героическихъ средствъ. Они не понимаютъ, что въ политикѣ, какъ въ войнѣ, нельзя