306 

1915 

НИВА 

На миноносцѣ 

Сказкой весенней окутаны шхеры, Контуры берега мягки и сѣры, Бѣлымъ барашкомъ у носа волна Вдаль убѣгаетъ, тревоги полна... Каждой минуты усчитана важность, Съ каждой минутой вечерняя влажность Тѣни сгущаетъ надъ зыбкой кормой... Зорко прильнулъ къ колесу рулевой... Вотъ ужъ о солнцѣ даль грезить не смѣетъ, Въ сердцѣ жъ надежда чудесная зрѣетъ... Врагъ здѣсь сегодня свой праздникъ справлялъ, Въ мирныя села снаряды металъ: Сжегъ двѣ лачуги и церковку вмѣстѣ... Думалъ ли онъ о возможности мести? Знать, не видалъ, какъ нашъ гнѣвъ засверкалъ Въ шхерахъ вѣдь нашъ миноносецъ стоялъ, Видѣлъ онъ берегъ, одѣтый печалью, Кучу дѣтишекъ, подкошенныхъ сталью, Видѣлъ, какъ дымъ къ небесамъ восходилъ, Видѣлъ и только пары разводилъ... 

1915 

No 16. 

Сергѣй Михѣевъ. 

Черноморскій флотъ въ войнѣ съ Турціей. 

I. 

Очеркъ М. Катаева. 

Кругомъ, насколько хватаетъ взоръ, съ борта кораблей не видно ничего, кромѣ безпредѣльнаго царства воды и неба-царства двухъ діаметрально противоположныхъ, не похожихъ другъ на друга, но одинаково полныхъ неразгаданной тайны міровъ. 

Только съ угрозой въ жерло исполина Тихо скользнула холодная мина... Сумерки гуще... Мы тушимъ огни, Съ крейсеромъ вражьимъ мы въ морѣ одни... Можетъ-быть, скоро уснувшія дали Скрежетъ услышатъ разорванной стали Съ хриплымъ дыханьемъ разбитыхъ машинъ, Можетъ, прожекторъ, взглянувши съ вершинъ, Четко и рѣзко, съ расчетомъ холоднымъ, Остовъ очертитъ нашъ взмахомъ свободнымъ, Взглядомъ измѣривъ просторъ водяной, Броситъ намъ въ сердце снарядъ разрывной... Рану увидѣвъ, довольный удачѣ, Выйти предложить на шканцы для сдачи... Врагъ вѣдь не знаетъ, чѣмъ свѣтелъ нашъ Богъ,Кто жъ устрашиться предъ гибелью могъ?.. Вспыхнетъ фитиль,-и желѣзная глыба Къ небу взметнется, какъ мертвая рыба, И, уходя отъ небесъ навсегда, Крикнетъ врагу свой отвѣтъ- «никогда...» 

(Съ 2 портр. на стр. 306 и 307). 

Среди морского простора, среди водной безбрежной пустыни, гуськомъ вытянулись, идя въ кильватерномъ строѣ другъ за другомъ, корабли Черноморской эскадры. Дымъ отъ нихъ черными полосами стелется надъ волнующейся, бурлящей темно-зеленой морской пучиной. На небѣ изрѣдка появляются лохматыя дождевыя тучи, и когда онѣ закрываютъ собою солнце, поверхность моря потухаетъ, перестаетъ цвѣсти и искриться. 

Корабли всей своей громадой вдавливаются въ широкую могучую грудь лежащаго передъ ними титана, и тотъ, покорно разступаясь, безпрестанно пропускаетъ русскихъ бронированныхъ витязей, держащихъ путь къ Царьграду. 

И какъ невыразимо красиво царство воды и неба! 

Но сейчасъ его красота не вызываетъ обычнаго восторга въ тѣхъ, кто находится на корабляхъ. Обвѣтренныя, суровыя и сумрачныя лица моряковъ хранятъ полное, граничащее съ презрѣніемъ, равнодушіе къ чарамъ морского простора, которому, кажется, нѣтъ ни конца ни края, но въ которомъ ихъ подстерегаютъ смертельныя опасности, и это зеленое чудовище, что плещется подъ ними и вокругъ нихъ, можетъ во всякую минуту отправить въ свое ненасытное чрево любого подводнаго гиганта, любую пловучую крѣпость. 

жетъ ни появиться ни напасть внезапно. Но вотъ, когда море начнеть выдѣлять изъ себя  молочную сыворотку , т.-е. туманъ, и обволакивать имъ, какъ непроницаемымъ панцыремъ, все видимое пространство и закрывать солнце, подобно вуали или чадрѣ, скрывающей лицо магометанки, когда, благодаря разлитому въ воздухѣ  молоку , бываетъ абсолютно ничего не видно не только въ нѣсколькихъ саженяхъ отъ судна, но и на самомъ суднѣ не разберешь толкомъ, что дѣлается, или кто стоитъ въ 5-10 шагахъ отъ тебя,- тогда среди бѣлаго дня можно столкнуться грудь съ грудью съ врагомъ, или же пройти бокъо-бокъ и не замѣтить другъ друга. Но страшнѣе всего то, что въ этомъ  молокѣ  легко можно принять своего за врага и пустить его ко дну, или, наоборотъ-врага за своего, и онъ отправитъ тебя  раковъ ловить . 

Адмиралъ 

Но опасливое чувство не подсказано морякамъ боязнью за собственную жизнь,-о, нѣтъ! о самихъ себѣ они безпокоятся меньше всего. Напротивъ, они, не задумываясь, отдадутъ свою жизнь, если она обезпечить безопасность флоту, цѣлость котораго въ ихъ глазахъ важнѣе и дороже ихъ жизни. 

Вотъ поэтому-то люди на корабляхъ остаются глухи и слѣпы къ разлитой вокругъ ихъ красотѣ. Ихъ глаза скользятъ мимо всего того, что въ другое время наполнило бы ихъ душу сладкими мечтами и грезами, гордымъ и радостнымъ сознаніемъ бытія. Теперь же все это они гонятъ отъ себя прочь, какъ нѣчто преступное, мѣшающее и отвлекающее ихъ отъ дѣла, отъ цѣли. А дѣло и цѣль, это-во-первыхъ, зорко слѣдить за горизонтомъ, не покажется ли тамъ гдѣ-либо дымокъ, или не обрисуется ли контуръ сливающагося съ лазуревой далью вражескаго судна, и, во-вторыхъ, еще съ большею зоркостью и пытливостью всматриваться въ глубь предательской морской пучины, ибо тамъ, въ ея нѣдрахъ, могутъ оказаться самыя опасныя чудовища-вражескія подводныя лодки и мины. 

II. 

Въ ясный солнечный день, когда горизонтъ виденъ во всѣ стороны на десятки верстъ, итти кораблямъ хорошо: врагъ не мо

Именно въ одинъ изъ такихъ предательскихъ  молочныхъ  дней и произошла внезапная встрѣча, а затѣмъ послѣдовалъ и бой Черноморской эскадры съ нѣмецкимъ дредноутомъ  Гебеномъ  близъ Севастополя. При подходѣ нашихъ кораблей къ своей базѣ туманъ, точно по сигналу, вдругъ разсѣялся и съ головою выдалъ скрывавшагося въ немъ непріятеля. 

Къ счастью, эта неожиданная, явившаяся полнымъ сюрпризомъ для обѣихъ сторонъ, встрѣча окончилась для нашего флота, въ смыслѣ боевого состоянія его судовъ, вполнѣ благополучно. Зато для  Гебена  она имѣла весьма трагическія послѣдствія: у него, не считая другихъ серьезныхъ поврежденій, была сбита снарядомъ съ  Евстафія  одна Эбергардъ. изъ кормовыхъ башенъ. Кромѣ того, на  нѣмцѣ  отъ удачныхъ попаданій въ его корпусъ вспыхнулъ рядъ пожаровъ, и онъ избѣжалъ окончательной гибели въ этомъ бою только благодаря своему громадному превосходству въ скорости хода, давшему ему возможность во-время выйти изъ сферы огня и скрыться отъ преслѣдованія. 

По этому случаю можно судить о томъ, насколько дѣйствительно опасна  молочная вуаль  даже днемъ, не говоря уже о ночномъ времени. Впрочемъ, темныя ночи и безъ  молока  чрезвычайно опасны, куда опаснѣе  дня съ молокомъ . Ибо въ такія ночи возможны съ кораблями всякія несчастья и катастрофы, такъ какъ всѣ суда ночью идутъ безъ огней, при чемъ никакая видимая сигнализація не полагается. Оріентироваться и опознавать другъ друга кораблямъ среди непрогляднаго ночного мрака страшно трудно. Итти приходится буквально ощупью, руководствуясь чутьемъ, опытомъ и компасомъ. Связь между кораблями поддерживается исключительно помощью радіотелеграфа. И если при такихъ тяжелыхъ условіяхъ плаванія въ ночное время не происходитъ тѣхъ или иныхъ крупныхъ несчастій, то это слѣдуетъ,-да оно такъ и есть на самомъ дѣлѣ,-приписать исключительно высокимъ личнымъ достоинствамъ и качествамъ команднаго состава эскадры.