346 

1915 

НИВА 

............ 

Роздыхъ и развлеченія на позиціяхъ. Пѣсни и пляски нашихъ солдатъ въ 400-хъ шагахъ отъ непріятельскихъ окоповъ. 

На послѣдней станціи, откуда стрѣлки должны были двинуться уже походнымъ порядкомъ, а мы собирались пересѣсть въ автомобиль, Н. П. Зеленко, сказавъ французу нѣсколько теплыхь напутственныхъ словъ, снабдилъ его подарками. 

Двадцативерстный автомобильный пробѣгъ по шоссе, ровному, гладкому, среди мягкой весенней ночи, пропитанной смолистымъ ароматомъ придорожныхъ елей и сосенъ,- былъ прямо наслажденіемъ. 

Вотъ и городъ, погруженный во мракъ, безлюдный и вымершій, ежеминутно ожидающій налета воздушныхъ пиратовъ, уже бросившихъ здѣсь въ Страстную субботу около сотни бомбъ. Въ результатѣ нѣсколько брешей въ частныхъ домахъ, развороченная крыша кирхи и нѣсколько убитыхъ и раненыхъ, въ томъ числѣ двѣ женщины, одна дѣвочка,- бѣднаго ребенка разорвало въ клочки,- и старый 96-лѣтній еврей. 

Намъ отвели помѣщеніе въ покинутомъ хозяевами польскомъ домѣ, гдѣ мы устроились съ большимъ комфортомъ. На слѣдуощій день- обѣдъ въ штабѣ корпуса. Командиръ корпуса оказалъ намъ необыкновенно радушный пріемъ. 

За обѣдомъ, сказавъ горячую привѣтственную рѣчь отъ Петрограда, Н. П. Зеленко роздалъ всему штабу подарки. Каждый подарокъ-изящно свернутый пакетъ, заключающій въ себѣ фунтъ свѣчей, фунтъ шоколаду, сотню папиросъ, почтовую бумагу, карандаши, англійскія булавки и два лимона. 

Въ большомъ культурномъ городѣ такой подарокъ производить, пожалуй, наивное впечатлѣніе своей скромностью. Но тамъ, на позиціяхъ, гдѣ всѣ, до блестящихъ гвардейцевъ включительно, живутъ въ землянкахъ, въ самыхъ первобытныхъ условіяхъ,-тамъ и шоколадъ, и лимонъ, и свѣчи- кстати, въ арміи жалуются на недостатокъ свѣчей, тамъ все это пріобрѣтаетъ особенную цѣнность. 

Послѣ обѣда въ предоставленныхъ намъ автомобиляхъ мы уѣхали на позиціи. Сзади двигались грузовики съ подарками. 

Весенній день сіялъ. Половодье затопило рѣку, и Богъ знаетъ куда разлились ся необъятныя воды. Мостъ охранялся часовыми, спросившими у насъ пропускъ. 

Сейчасъ же за городомъ потянулись резервные окопы, форты, линіи проволочныхъ загражденій. На одномъ изъ фортовъ цѣлый рядъ пулеметовъ нащупывалъ своими жерлами ясныя безоблачныя небеса, чтобъ въ любой мо

ною 

1915 

No 18. 

ментъ обстрѣлять воздушныхъ пиратовъ, если бъ имъ вздумалось повторить разбойничій набѣгъ. 

Все дальше и дальше- навстрѣчу новымъ впечатлѣніямъ. По шоссе на каждомъ шагу санитарные автомобили, двуколки, отряды пѣхоты, всадники, разъѣздами и въ одиночку. Придорожныя халупы, въ которыхъ расквартированы нижніе чины, по-праздничному разукрашены лапчатыми зелеными вѣтвями елей. Льется пѣсня, слышны веселые звуки гармоніи. И у всѣхъ бодрый, праздничный видъ. 

Нѣмцы не могутъ похвастаться такимъ бодрымъ, сытымъ видомъ. Въ первый день праздника около ста пятидесяти германскихъ солдатъ явились безъ винтовокъ въ наши окопы, прося накормить ихъ. Нѣмцевъ угостили на славу. Такъ угостили, что у нихъ пропала всякая охота возвращаться домой. И они остались, добровольно сдавшись въ плѣнъ. Я видѣлъ этихъ плѣнниковъ въ городѣ. Это уже далеко не тѣ перволинейныя войска, съ иголочки одѣтыя, которыми щеголяла Германія въ первый мѣсяцъ войны. Все сплошь- глубокій ландштурмъ, изнуренный, въ коекакъ пригнанной формѣ и въ блинообразныхъ безкозыркахъ вмѣсто высокомѣрныхъ касокъ. Касокъ нѣтъ больше. Кончились!.. 

Я говорилъ съ плѣнными. Общее впечатлѣніе- безпросвѣтное уныніе... Они повѣрили наконецъ, что надъ ихъ страповисъ Дамокловъ мечъ, и разгромъ неминуемъ. 

Они прямо заявляютъ: 

Мы устали воевать! Насъ утомила безцѣльность дальнѣйшей борьбы, дальнѣйшаго сопротивленія. Лучшія войска наши погибли во Франціи, въ Польшѣ, въ Карпатахъ, а мы, ландштурмъ, являемся пушечнымъ мясомъ. 

Рѣзкій переломъ, очень рѣзкій. Силы врага надломлены. 

Держимъ путь дальше. Заѣзжаемъ въ штабъ дивизіи, пріютившійся въ лѣсной усадьбѣ, къ слову сказать, принадлежавшей нѣмцу, который, чуя за собою грѣхи по части шпіонажа, благоразумно скрылся куда-то, вѣрнѣе всего, сбѣжалъ въ свой родной  фатерландъ . 

И здѣсь радушный пріемъ въ лицѣ начальника дивизіи со всѣмъ его штабомъ. И здѣсь, какъ и въ штабѣ корпуса, живутъ всѣ тѣсной и дружной семьей. 

Дальнѣйшая дорога уже на самыя передовыя позиціи, затопленная распутицей,-сущая бѣда для автомобилей. Того и гляди, застрянутъ. Штабъ дивизіи предложилъ свои брички и подводы. Мои спутники пересаживаются, перегружаются подарки, а мы 

Роздыхъ и развлеченія на позиціяхъ. Грузинъ-артиллеристъ исполняетъ восточный танецъ съ кинжалами и съ бутылкой на головѣ.