No 19. 

1915 

НИВА 

реди Сана очутится въ нашемъ владѣніи, и тогда будетъ выровненъ общій фронтъ. 

Въ силу такого спорнаго характера части Западной Галиціи впереди Сана до Кракова, успѣхъ генерала Макензена, который повелъ здѣсь наступленіе смѣшанной австро-германской арміей, не представляется по существу сколько-нибудь значитель успѣхомъ. Мы просто отошли на нашу главную оборо линію Вислу-Санъ, выровнявъ такимъ образомъ свой фронтъ. 

Возможно, конечно, что это будетъ нѣкоторымъ разочарованіемъ для тѣхъ, которые упорно и наивно вѣрили въ какое-то наступленіе черезъ Венгрію къ Берлину, въ какой-то обходъ Германіи черезъ Австро-Венгрію, какъ будто можно ѣхать изъ Петрограда въ Одессу черезъ Казань. Смыслъ нашей операціи на Карпатахъ, когда мы заняли главные Карпатскіе проходы, былъ настолько простъ и ясенъ, что не нужно было выдумывать какого-то обхода Германіи черезъ Австро-Венгрію для того, чтобы понять значеніе занятія нами Карпатскихъ проходовъ. Карпатскіе проходы нами были заняты для того, чтобы обезпечить владѣніе территоріей Галиціи, и въ этомъ смыслѣ занятіе нами Карпатскихъ проходовъ преслѣдовало чисто-оборонительныя задачи, при чемъ мы вели эту оборону активно. 

Главный путь всегда былъ, есть и будетъ: путь Варшава Берлинъ, и именно потому, что онъ всегда былъ, есть и будеть главнымъ, наша задача на австрійскомъ фронтѣ носитъ активнооборонительный характеръ. 

Мы наступали всегда на Германію и всегда имѣли ее въ виду, а противъ Австріи всегда былъ заслонъ, и судьба этого заслона была рѣшена въ Галиційской битвѣ. Когда, одержавъ побѣду въ этой битвѣ, мы заняли Галицію, мы этимъ самимь естественно дошли до оборонительной линіи-Карпатскаго хребта. 

Поэтому, занявъ горные проходы Карпатъ съ одной стороны и линію рѣки Сана съ другой стороны, мы остановились въ 

Новыя теченія въ школьномъ дѣлѣ. 

(Вопросы внутренней жизни). 

подаванія. Больной корень всей русской жизни, это—наша школа съ сонмомъ педагоговъ, забывшихъ евангельскій завѣтъ:  не угашайте духа!  Немудрено, что душевно измученное русское общество въ каждомъ новомъ министрѣ народнаго просвѣщенія видитъ долгожданнаго спасителя подрастающихъ поколѣній. Можно думать, что на этотъ разъ наши надежды будутъ оправданы. Счастливо сочетая въ своемъ духовномъ обликѣ славянофильскія традиціи семьи и самую теплую благожелательность къ обществу, графъ Игнатьевъ, какъ наслѣдникъ своего отца, подавшаго въ должности министра внутреннихъ дѣлъ Императору Александру III проектъ учрежденія земскаго собора, не сможетъ ограничить, подобно трафаретнымъ прогрессистамъ, свой реформаторскій порывъ одною отмѣною ограничительныхъ нормъ, но неизбѣжно будетъ вынужденъ приступить наконецъ къ преобразованію самыхъ основъ существующей школьной системы. Уже съ первыхъ шаговъ дѣятельности новаго министра, направленныхъ къ ослабленію тягостей школьнаго режима, наше общество почувствовало, что въ лицѣ графа П. Н. Игнатьева предсталъ передъ нами не  человѣкъ въ футлярѣ , съ мертвымъ равнодушіемъ и жестокимъ формализмомъ относящійся къ подрастающимъ поколѣніямъ, а непосредственный человѣкъ дѣятельной любви и здраваго смысла, чувствующій всѣ изъяны существующей школы такъ же остро, какъ чувствуетъ ихъ каждый русскій человѣкъ. 

Новый руководитель вѣдомства, которому вручены судьбы русскаго просвѣщенія, счастливо сочеталъ въ своей личности особыя черты, могущія играть роль счастливаго предзнаменованія: сынь извѣстнаго славянофила и дипломата Н. П. Игнатьева, русскаго посла въ Константинополѣ, принимавшаго наиболѣе активное участіе въ рѣшеніи восточнаго вопроса, по своимъ семейнымъ традиціямъ, и въ реформѣ школьнаго дѣла могъ, согласно семейнымь традиціямъ, держаться только чисто-національныхъ принциповъ. Ему выпала на долю великая задача освободить русскую школу отъ нѣмецкаго плѣна и сдѣлать ее русской. До сихъ поръ гнеть германско-латинской культуры насильственно подавлялъ внутренній расцвѣтъ славянскаго духа. Вся оторванная отъ нашей реальной жизни система преподаванія была основана на усиленной работѣ памяти и подавленіи самостоятельнаго мышленія и развитія ученика. Немудрено, что она выбрасываетъ въ жизнь людей совершенно не приспособленныхъ къ жизни, не приспособленныхъ къ самостоятельной дѣятельности и не умѣющихъ найти приложенія своимъ силамъ ни на какомъ техническомъ поприщѣ. Русская молодежь обладаетъ множествомъ знаній, совершенно непримѣнимыхъ къ практической жизни, и не вооружена тѣми свѣдѣніями, которыя нужны для практической работы. Потому-то во всей промышленной и торговой жизни она вынуждена уступать всѣ мѣста лучше приспособленнымъ, хотя и несравненно менѣе талантливымъ иностранцамъ, а сама всею толпою осуждена искать пріюта и заработка въ казенныхъ учрежденіяхъ, не требующихъ иниціативы и самодѣятельности. Инокультурность просвѣщенія дѣлаетъ русскую интеллигенцію безпочвенной и безплодной и на поприщѣ общественно-государственнаго строительства, убиваетъ прогрессивныя силы великаго народа, обрекаеть страну на застой и регрессъ. Ничего не можетъ быть печальнѣе вѣковой трагедіи русскаго духа, столь богатаго стихійно-творческими силами и съ первыхъ же шаговъ своего развитія обезпложеннаго прививкою чуждыхъ культуръ. Всѣмъ, кто хоть сколько-нибудь вникалъ въ сущность переживаемыхъ явленій, становилось яснымъ, что основная причина многихъ изъ нашихъ нестроеній коренится въ неправильно Британскій десантный отрядъ поставленной системѣ пре

1915 

363 

активно-оборонительномъ положеніи, которое естественно занимаетъ всякій заслонъ на то время, пока подготовляется и разрабатывается главная операція по главной  берлинской дорогѣ , противъ главнаго врага-Германіи. 

Вотъ въ чемъ смыслъ событій, и нужно помнить всегда, что высшія стратегическія соображенія доминируютъ надъ всѣмъ. Все- въ основной идеѣ плана, а эта основная идея всегда подразумѣвала побѣду надъ главнымъ врагомъ — Германіей и заслонъ противъ болѣе слабаго противника — Австро-Венгріи. Работа заслона выполнена въ теченіе 9 мѣсяцевъ войны. Австро-нѣмцы еще топорщатся, еще пытаются нажать на этотъ заслонъ, но кромѣ  стратегической кадрили  отъ Сана къ Кракову и обратно ничего не въ состояніи предпринять. 

Поэтому мы въ правѣ сказать, что нашъ отходъ отъ линіи рѣки Дунайца къ линіи Висла Санъ есть всего лишь выполненіе нами той заслонной задачи, которую мы опредѣленно намѣтили на австрійскомъ фронтѣ. 

Наше положеніе ни на іоту не измѣнилось ни отъ движенія Макензена по Западной Галиціи ни отъ появленія германскихъ отрядовъ въ Прибалтійскомъ краѣ. Первое, что многимъ кажется очень важнымъ, не имѣетъ абсолютно никакого значенія. Второе занятіе Либавы—быть-можетъ, нѣсколько и непріятно, но нужно помнить, что разъ нѣмцы мѣняютъ Варшаву на Либаву, то это только свидѣтельствуетъ объ ихъ безсиліи предпринять что-либо серьезное. Нужно помнить, что стратегія требуетъ отъ военныхъ дѣятелей сплошь да рядомъ примѣровъ такого гражданскаго мужества, какое проявилъ, напримѣръ, въ началѣ войны генералъ Коффръ, отойдя за Парижъ и отдавъ сѣверо-восточную Францію временно нѣмцамъ, ибо стратегія надъ всѣмъ повелѣваетъ, и нѣтъ ничего хуже, когда стратегическіе расчеты нарушаются подъ вліяніемъ криковъ толпы. 

Смѣяться будетъ хорошо тотъ, кто будетъ смѣяться послѣдній. 

Бомбардировка Дарданеллъ. обстрѣливаетъ турокъ изъ-за развалинъ взорваннаго форта.