No 35. 

1915 

НИВА 

Жизнь сказка. 

Повѣсть Ив. Островного. 

(Продолженіе). 

Надя, до потрясенія взволнованная своимъ признаніемъ, встала и съ энергіей зашагала по комнатѣ. И Варя ничего больше не рѣшилась сказать ей. Она не согласилась съ ней, но по крайней мѣрѣ поняла, что это у нея не капризъ, а что-то болѣе глубокое. 

Особенно убѣдили ее въ этомъ послѣднія слова Нади:  одинъ разъ это уже было, и довольно . Значитъ, у нея въ душѣ это какъ-то связывается съ тѣмъ, что было. Этого Варя не поняла, но не могла не признать. Она тоже встала. 

Пойду домой. Эту ночь дежурила и мало спала. Скоро у насъ обѣдаютъ. А послѣ обѣда лягу. 

Надя подошла къ ней и поцѣловала ее. 

- Не сердись на меня, Варя. Я вѣдь всегда была не такая, какъ слѣдуетъ. 

- Ты еще подумаешь надъ этимъ? 

О, навѣрно подумаю и очень много. Но это ничего не значитъ. Ахъ, да, послѣзавтра мы съ мамой ѣдемъ въ деревню, но только не совсѣмъ еще. На другой день вернемся. Можетъ-быть, ты съ нами? 

- Послѣзавтра у меня какъ разъ дежурство. Да и каждый день есть работа. 

- Жаль. Прокатились бы... 

Варя простилась и ушла. Дома, послѣ обѣда, она дѣйствительно очень скоро улеглась въ постель, но заснуть рано ей мѣшали мысли. Ей самой казалось страннымъ, что съ каждымъ часомъ она укрѣплялась въ убѣжденіи, что Надя должна отказаться отъ своей фантастической теоріи и непремѣнно повидаться съ Лощинымъ. 

Несмотря на то, что ея трезвый умъ сдѣлалъ большіе успѣхи въ сторону таинственнаго и необъяснимаго, все же она тутъ придерживалась реальнаго, осязаемаго. Она видѣла, что Лощинъ страдаетъ отъ невозможности увидѣть и узнать ту, которой считалъ себя обязаннымъ жизнью. И этого было достаточно, чтобы она стремилась къ своей цѣли. А ужъ ея сильный характеръ и настойчивость сдѣлали то, что она стремилась неотступно. Она иначе не умѣла. 

Вы понимаете, сестра Варя, это все равно, какъ если бы меня отвергла и приказала не пускать къ себѣ на глаза моя мать. Да, не удивляйтесь этому сравненію. Оно обдуманное. Мать дала мнѣ жизнь, но эта жизнь была бы кончена, если бы ваша подруга не отдала мнѣ свой медальонъ. Ту жизнь я считаю потерянной, а вмѣсто нея я получилъ другую- отъ нея. Такъ долженъ же я хоть благоговѣйно пожать ея руку- за жизнь! 

1915 

657 

И столько было муки въ глазахъ этого и такъ достаточно измученнаго человѣка, что Варѣ захотѣлось хоть чѣмъ-нибудь помочь ему, а это горячее желаніе породило мысль, странную, совершенно не вяжущуюся съ характеромъ ея ума, со всѣмъ ея нравственнымъ складомъ. Но въ эту минуту мысль казалась ей законной и естественной. Быстро пронеслись въ мозгу соображенія, и она сказала: 

- Слушайте, поручикъ. Я не могу обѣщать вамъ, что вы ее увидите, по крайней мѣрѣ теперь,-это не въ моей власти. Но я помогу вамъ узнать ее. 

- Какъ же это?- спросилъ Лощинъ, совершенно не понявъ ея обѣщанія. 

- Я не скажу вамъ этого до завтра. И вы должны повѣрить этому. Теперь я приступаю къ своимъ обязанностямъ. Я сегодня недолго буду здѣсь. Сдѣлаю вамъ перевязку, дамъ лѣкарства и прощусь. А завтра мое дежурство, и мы увидимся. 

То, что говоритъ Надя, интересно, но безпочвенно. Пусть существуютъ красивыя сказки, но мы живемъ жизнью, а не сказкой. И даже тѣ слова, которыя заставили Варю замолчать,-что одинъ разъ въ жизни это уже было, теперь казались ей произвольными. Совсѣмъ не это было. Въ той исторіи вовсе не было ни сказки, а былъ только самообманъ. 

Когда на слѣдующій день, придя въ лазаретъ, она посѣтила Лощина, онъ не далъ ей даже поздороваться, сразу заговорилъ о вчерашнемъ. Онъ все время думалъ объ этомъ и пришелъ къ заключенію, что, если не узнаетъ ея подруги, то жизнь для него не будетъ имѣть никакой притягательной силы. 

На наблюдательной вышкѣ съ стерео-трубой. По фот. Ростовцева. 

Раненый другъ. Полковая собака подаетъ раненую шрапнелью лапу. По фот. Ростовцева. 

Она дѣйствительно зашла въ лазаретъ только на одинъ часъ, и то исключительно ради Лощина. Въ этотъ день она не была обязана работать. Она сдѣлала для него все, что нужно, еще разъ подтвердила свое обѣщаніе и ушла изъ лазарета. 

Ужъ она и сама замѣтила, что встрѣча съ нимъ, его безпомощность и мольбы какъ-то странно вліяютъ на нее. У нея является желаніе во что бы то ни стало помочь ему, облегчить его нравственное состояніе. И то, что она пообѣщала ему, было ужасно. Съ ея обычной точки зрѣнія это было преступно. Но куда она дѣвалась, эта обычная точка зрѣнія? Отъ нея, кажется, въ ея головѣ и слѣда не осталось. 

Развѣ прежде она позволила бы себѣ вмѣшаться въ чужую личную жизнь, служить какимъ-то посредствующимъ звеномъ, вліять, настаивать, чтобы люди поступили не по-своему, а согласно ея убѣжденіямъ. Никогда. У нея было правило: никакого насилія надъ человѣческой душой. А теперь, развѣ то, что она дѣлаетъ, не худшее изъ насилій? 

Въ этотъ день она забѣжала къ Надѣ на минуту и получила отъ самой Марьи Васильевны подтвержденіе, что завтра утромъ онѣ выѣзжаютъ на короткое время въ деревню. Это было ей нужно, это входило въ ея планъ. 

А на слѣдующій день, дождавшись полудня, когда Надя съ матерью должны были уже уѣхать, она вышла изъ дому, чтобы итти въ лазаретъ, но пошла не прямо туда, а завернула на Кирочную. Тутъ она поднялась во второй этажъ и позвонила. 

А наши уѣхали,- сказала ей Фимочка.- Еще съ утра, въ десять часовъ поѣздъ отошелъ. 

- Я знаю. Но я на минуту зайду въ Надину комнату,- мнѣ нужно взять одну книгу. 

Фимочка и не подумала возражать. Еще бы: Варя Корчагина. Да вѣдь она же въ домѣ была совсѣмъ, какъ своя. 

И Варя совершенно свободно прошла въ Надину комнату. Она хорошо знала, что ящикъ письменнаго стола у Нади не запертъ. Въ немъ даже замокъ давно испорченъ. Да и правило такое было въ домѣ, чтобы къ Надинымъ вещамъ въ ея комнатѣ никто не смѣлъ прикасаться. 

И Варя безъ всякихъ затрудненій выдвинула ящикъ. Ей ка