бованиям гидравлики, или птица, сплетающая свое гнездо — все это — технически работающие существа в объективном смысле, хотя, само собой, мы отнюдь не можем здесь отметить сознательной целесообразности. Сознание здесь целиком заменено инстинктом или наличностью целых обширных комплексов, состоящих в свою очередь из взаимно связанных безусловных и отчасти условных рефлексов. Соотношение между безусловными рефлексами и условными может быть весьма различно, но современные учения различают здесь, с одной стороны, неизменный рефлекторный аппарат, а с другой — столь же инстинктивную способность к подражанию, как образованию новых условных рефлексов на почве индивидуального опыта. Экономически это дела нисколько не меняет, и мы можем здесь без преувеличения говорить о техническом производстве, основанном на наследственном инстинкте.
Однако, такой техникой дело в животном мире не ограничивается. И мы имеем здесь не менее интересный технический аппарат сигнализации, который строится в целях самозащиты, спаривания, воспитания и связи. Метафорически можно здесь говорить о некоторой аналогии человеческим сооружениям культурного характера, которые обнимают собой различные физические и материальные средства, тесно связанные с культурной или идеологической надстройкой. Однако, различие между животным и человеком и здесь проходит по той же линии, которая отмечена выше: в то время как человек творит орудия культурной связи и деятельности вне себя, живое существо создает материальный аппарат сигнализации и символики прежде всего при помощи своего собственного организма. Вместо маскировки и переодевания оно меняет цвет своей кожи, шерсти или оперения. Вместо создания сигнальных и музыкальных инструментов, оно выращивает на самом себе нужное приспособление, которое дает или свист, или трубный звук, или скрип, трещание и подобные шумы. Оно заменяет парфюмерию деятельностью своих различных желез, которые дают то отталкивающие, то, наоборот, притягивающие и привлекательные запахи. Даже театральную мимику мы можем найти у животных и насекомых, когда они пробуют ввести в заблуждение преследователя или необычайно грозным видом или притворной слабостью или другими формами поведения, имеющими целью обмануть ложной сигнализацией своих врагов. Мы даже знаем ряд технических сооружений, которые в животном царстве служат не в целях добывания пищи, но создаются ради своего рода „культурного общения . Таковы хотя бы украшенные раковинами и камушками особые беседки, где производят свои танцы, прыжки и кувыркание некоторые самцы в целях брачного привлечения самок.
Как очевидно, в животном мире мы находим почти все начатки последующей деятельности общественного человека. Но нужно здесь отметить и колоссальное различие, которое лежит между двумя мирами: поскольку живое существо центр тяжести своего приспособления находит в своем собственном организме и лишь весьма незначительно дополняет этот естественный механизм материальными сооружениями, постольку же, наоборот, человеческое общество переносит центр своей производственной работы в создание вне его, человека, лежащих материальных предметов. Техника живого существа лежит в нем самом, техника человека — вне его. Отсюда необходимое следствие. Живое существо целиком стоит на почве наследственного приспособления, а, следовательно, лишь в незначительной степени способно к пластическому усвоению как коллективного, так и индивидуального опыта. Человек сохраняет необычайную пластичность, а в своих руках и мозгу создает механизм, способный к бесконечному росту и разнообразию. В отличие от живого существа, как специального инструмента, человек представляет собою универсальный аппарат, получающий возможность гибкого использования всего богатства внешнего мира. Такое положение вещей приводит и к совершенно иной системе использования безусловных и условных рефлексов. Человек освобождается от необходимости остальных живых существ подчиняться, прежде всего безусловным раздражителям и создает обширнейшую систему условной сигнализации, которая, в свою очередь,