No 28. 

1915 

НИВА 

лостивы ради меня, который согрѣлъ васъ и подѣлился послѣднимъ кускомъ хлѣба. Это-моя церковь, моя единственная отрада въ жизни. Мнѣ дорогъ здѣсь каждый камень, каждая свѣча; церковьмоя мать и мое дитя. Про васъ говорятъ, что вы убиваете женщинъ и дѣтей: докажите, что это неправда, что на васъ клевещутъ ваши враги-и я буду кричать объ этомъ на всѣхъ перекресткахъ, и послѣдняя собака узнаетъ о томъ, какъ вы добры и великодушны. Вы хотите меня наказать за то, что я осмѣлился принять васъ въ моей нищенской кельѣ; она недостойна васъ, это правда, но здѣсь близко господскій домъ; тамъ есть прекрасныя комнаты, драгоцѣнная мебель, ковры, картины, серебро и золото, все, что хотите. Здѣсь же темно, сыро и холодно, свѣчи скоро сгорятъ, а у меня нѣтъ другихъ. Здѣсь только Богъ и мертвые, зачѣмъ вамъ они? Сжальтесь, господа офицеры, молю васъ!.. 

На хорахъ грянули трубы и заглушили мольбы священника; донеслось только послѣднее слово  убейте . Но пруссаки не хотѣли убивать несчастнаго, они были настроены миролюбиво. Поручикъ Риловъ оттолкнулъ его ногой. 

Посмотрите сюда, святой отецъ. Знаете ли вы, что это такое? Онъ держалъ въ рукахъ небольшой патронъ съ фитилемъ, который вынулъ изъ своей сумки.-Динамитный патронъ, если вамъ угодно. То, чѣмъ взрываютъ мосты. Выбирайте любое: или вы 

примете участіе въ нашемъ праздникѣ въ честь культуры, или мы покинемъ костелъ, какъ вы желаете, а черезъ десять минутъ онъ взлетитъ на воздухъ. Но только не съ вами, нѣтъ. Вамъ придется подбирать обломки. 

Ксендзъ всталъ, шатаясь. Лицо его, орошенное слезами, осунувшееся, постарѣвшее за нѣсколько минутъ, казалось почти спокойнымъ. Это была неподвижная маска страданья, снятая съ лица трупа. 

Я покоряюсь, господа, прошепталъ онъ. Сила на вашей сторонѣ, я сдѣлалъ все, что велѣлъ мнѣ долгъ, и умываю руки. Поступайте, какъ вамъ угодно. Вымои гости, я не смѣю огорчать васъ отказомъ въ вашихъ желаніяхъ. 

Его безкровныя тонкія губы сложились въ какое-то ужасное подобіе улыбки. Офицеры видѣли эту страдальческую гримасу и весело расхохотались надъ нею. Но опущенныя вѣки скрывали взоръ священника, и того, что было подъ ними, не видѣлъ никто,-никто, кромѣ Бога. 

1915 

543 

Отецъ Маркъ вышелъ на улицу. Порывъ вѣтра едва не свалилъ его съ ногъ, дождь хлесталъ по лицу, но онъ ничего не чувствовалъ. Прислонившись къ плачущей холодной стѣнѣ, онъ смотрѣлъ въ темное небо, какъ будто спраливалъ у него, что дѣлать. Вдругъ кто-то коснулся его руки. Патеръ вздрогнулъ: передъ нимъ стоялъ на колѣняхъ Стась. 

- Ойче святой,-прошепталъ мальчикъ:-позвольте мнѣ ѣхать... Всѣ нѣмцы пьяны, никто не замѣтитъ, что я взялъ у нихъ лошадь. 

- Ѣхать? Куда? 

- Я приведу солдатъ, русскихъ солдатъ, ойче. Ксендзъ выпрямился, глаза его сверкнули. 

- Ты знаешь, гдѣ они? 

- Знаю, ойче. Вечеромъ я видѣлъ съ колокольни, какъ мимо ѣхала кавалерія, много кавалеріи, цѣлый полкъ. Они не мотутъ быть далеко, я поскачу прямо на фольваркъ и догоню ихъ. Тсс... Тише! 

Невдалекѣ по лужамъ шлепали приближающіеся шаги. Дождь пересталъ, но въ водосточныхъ трубахъ вода шумѣла, какъ водопадъ. Ксендзъ и мальчикъ замерли: кто-то шелъ прямо на нихъ изъ темноты, какая-то невысокая сутулая фигура, опиравшаяся на палку. Стась первый узналъ ее и засмѣялся. 

Не бойтесь, ойче святой,- это дѣдушка. Всѣ церковныя крысы повылѣзли къ ночи изъ своихъ щелей... 

Старый звонарь уже зналъ все. Приблизившись съ видомъ заговорщика, онъ похлопалъ внука по спинѣ, потомъ, прикрывъ губы ладонью, загудѣлъ въ самое ухо священника: 

Пусть попытается, ойче Маркъ. Хлопецъ проворенъ и ловокъ. Солдаты шли мимо, это правда; старый Владекъ видѣлъ ихъ своими глазами. Кавалерія можетъ прискакать сюда черезъ часъ. Тамъ были и казаки съ пиками. Пусть-ка тогда попляшутъ нѣмцы! 

Ксендзъ колебался. Въ это время луна выкатилась изъ прорванной тучи и освѣтила кресты убогаго кладбища, прижавшагося въ церковной стѣнѣ, жалкія ветлы безъ листьевъ и этихъ троихъ людей, какъ будто поднявшихся изъ забытыхъ могилъ подъ ихъ вѣтвями. Небо очистилось, кое-гдѣ показались звѣзды. При такихъ условіяхъ попытка могла удасться. 

- Я поднимусь на колокольню,-продолжалъ Владекъ.-Я глухой, но вижу, какъ кошка. Становится свѣтло, дорогу будетъ видно на десять верстъ впередъ, до самаго фольварка. Если покажется что-нибудь доброе, съ Божьей помощью,- я ударю въ большой колоколъ. Вы ужъ будете знать тогда, что вамъ дѣлать. 

Отецъ Маркъ положилъ руку на голову мальчика. Устремивъ глаза къ небу, онъ молился молча; его худощавое лицо аскета или подвижника дышало глубокою вѣрой, и крупныя слезы катились по впалымъ щекамъ. 

- Иди съ миромъ, сынъ мой. Да сохранитъ тебя Господь! 

Стась взвизгнулъ отъ радости и скрылся, какъ тѣнь, въ кустахъ. 

Луна скрылась съ нимъ вмѣстѣ. 

IV. 

Между тѣмъ въ церкви веселье продолжалось. Оркестръ изъ четырехъ трубачей игралъ на хорахъ, къ нему присоединился 

Въ разоренной Польшѣ. Древній польскій замокъ Казиміра Великаго въ Хенцинахъ.