578
1915
Письмо.
Дѣвочка склонилась надъ листкомъ бумаги, Много, много думы въ голубыхъ глазахъ. То въ нихъ будто вспыхнетъ пылъ чужой отваги, То блеснутъ слезинки, и проснется страхъ. Карандашъ всегда упрямо непослушенъ, Въ неумѣлой ручкѣ онъ всегда дрожитъ, А какъ разъ сегодня онъ до боли нуженъ, Чтобъ запечатлѣть, что сердце говоритъ. Палочку поставитъ, пріютитъ любовно Рядомъ два кружочка и слегка груститъ, Что строка выходитъ блѣдно и неровно И совсѣмъ не то какъ будто говоритъ. Вдругъ да не поймутъ тамъ, что кружочки значатъ: «Дорогой солдатикъ», палочка жъ съ чертой Говоритъ о грусти нѣжной и простой, Отъ которой сердце съ тихой болью плачетъ... Свѣтлая полоска у лампадки уже... Дѣвочка, со вздохомъ, наклонилась вновь И ложатся строчки непонятныхъ кружевъ, Трудъ превозмогаетъ свѣтлая Любовь...
Дѣвочка изъ дѣтской, крадучись, выходитъ И скользитъ неслышной сказкой въ кабинетъ, Тамъ она посылку въ армію находитъ И глубоко прячетъ тайный свой привѣтъ. А когда отходитъ, крестится, какъ въ храмѣ, Свѣчку предъ иконой тихо опустивъ, Вѣдь она и здѣсь въ простой несложной гаммѣ Отдала любви и радости порывъ...
НИВА
Сергѣй Михѣевъ.
Камень въ озерѣ Роттненъ *).
Разсказъ Сельмы Лагерлёфъ.
Переводъ съ шведскаго М. П. Благовѣщенской.
(Съ 5-ю рисунками на стр. 579-582).
............
1915
............
Автомобили въ нынѣшнюю войну.
No 30.
проповѣдь въ благоговѣйной тишинѣ. Весеннее солнце привѣтливо заглядывало въ рѣшетчатыя оконца и точно изгоняло изъ неотапливающагося дома Божьяго зимнюю стужу. Церковный сторожъ стоялъ въ проходѣ и зорко наблюдалъ за молящимися, чтобы немедленно разбудить того, кто вздумалъ бы вздремнуть, слушая проповѣдь. Все шло своимъ обычнымъ порядкомъ, и священникъ испытывалъ отрадное чувство сѣятеля, сѣющаго доброе сѣмя на хорошо воздѣланной пашнѣ.
Когда священникъ дошелъ почти до половины проповѣди, онъ услыхалъ шумъ, громкій говоръ и лошадиный топотъ, доносившіеся съ пригорка передъ церковью. Кто-то сильно запоздалъ на церковную службу,—подумалъ онъ.—Хорошо было бы, если бы у этихъ людей хватило ума подождать и не входить въ церковь, пока не кончится проповѣдь. Они только помѣшаютъ, если войдутъ теперь, а пользы имъ отъ этого не будетъ, такъ какъ они, все равно, пропустили уже половину проповѣди .
Жилъ-былъ въ XVII столѣтіи нѣкій бѣдный священникъ, какихъ въ тѣ времена много было. Однажды онъ стоялъ на каѳедрѣ въ церкви въ Бру, въ Вермландѣ, и говорилъ проповѣдь. Всѣ скамьи были полны молящимися, которые слушали
*) Осенью 1914 года въ Швеціи, въ провинціи Вермландъ на озерѣ Роттненъ, показался изъ-подъ воды камень, на которомъ была высѣчена надпись: Господи, помоги намъ! 1640 . Въ Вермландѣ ходитъ повѣрье, что этотъ камень выступаетъ изъ-подъ воды только въ года великихъ бѣдствій, и что и въ настоящее время онъ предвѣщаетъ Швеціи недоброе. Это-то явленіе и послужило талантливой шведской писательницѣ сюжетомъ ея разсказа.
Примѣч. переводчицы.
Автомобили въ нынѣшнюю войну.
Священникъ былъ высокаго роста и грубаго тѣлосложенія, съ громкимъ голосомъ и здоровыми кулаками, и держалъ онъ себя, какъ настоящій мужчина. Онъ былъ такой темноволосый и смуглый, что могъ навести страхъ на тѣхъ, кто не зналъ, кто онъ такой. Его черные волосы ниспадали, какъ у крестьянъ, на самыя плечи и закрывали лобъ. Брови у него были густыя и толстыя, словно веревки, и почти сходились надъ переносицей; глаза смотрѣли строго и серьезно. Щекъ почти совсѣмъ не было видно, такъ какъ темная широкая борода начинала расти чуть ли не подъ самыми глазами и скрывала всю нижнюю часть лица.
Однако вышло не такъ, какъ хотѣлъ священникъ. Слышно было, какъ новоприбывшіе съ шумомъ вошли на паперть и, тяжело ступая по каменнымъ плитамъ, направились къ входной двери, громко разговаривая и, повидимому, преднамѣренно производя какъ можно больше шума.
Хотя священникъ все еще говорилъ проповѣдь, онъ замѣтилъ, что нѣкоторые изъ прихожанъ повернули головы къ двери. Священникъ горячо желалъ, чтобы запоздавшіе прихожане усѣлись гдѣ-нибудь на заднихъ скамьяхъ, а не пробирались впередъ къ каѳедрѣ.
Однако и это желаніе не исполнилось. Церковныя двери распахнулись съ шумомъ и грохотомъ, и по среднему проходу двинулась кучка людей; всѣхъ было не менѣе двадцати человѣкъ.
Судя по переполоху, который произвели среди молящихся новоприбывшіе, можно было ожидать, что это какіе-нибудь пьяные солдаты, а между тѣмъ во главѣ этой шумливой ватаги была молодая крестьянская дѣвушка, да и всѣ сопровождавшіе ее состояли изъ мирныхъ деревенскихъ жителей. Молодая дѣвушка шла впереди всѣхъ, она была свѣтлорусая и красивая. На ней была шубка изъ бѣлаго домотканаго сукна, отороченная мѣхомъ, и на ней было столько серебряныхъ украшеній, что все это серебро вѣсило не менѣе двѣнадцати-тринадцати фунтовъ. Всѣ остальные были одѣты во все темное, и среди нихъ были и молодые и старые, мужчины и женщины. Священникъ понялъ, что это была челядь изъ большого помѣстья, и что они всѣ сопровождали въ церковь свою хозяйку.
Трудно было священнику продолжать свою проповѣдь, потому что прихожане забыли про нее и съ любопытствомъ смотрѣли на новоприбывшихъ. Да это и не было удивительно: запоздавшіе посѣтители вели себя далеко не такъ, какъ подобаетъ вести себя въ Божьемъ домѣ. Правда, войдя въ церковь, они