638 

1915 

НИВА 

1915 

Его Императорское Высочество Великій Князь Михаилъ Александровичъ у санитарнаго поѣзда. 

граду военный щеголь, словно родившійся вмѣстѣ съ превосходно сидящей на немъ, гибкомъ и стройномъ, черкеской. Лихой солдатъ и прекрасный товарищъ, онъ мягко и безщумно ступаетъ въ холщевыхъ, легкихъ и практичныхъ сапогахъ,-новинка, привезенная имъ изъ Кіева. На типичномъ лицѣ кавказца играютъ большіе выпуклые глаза. Съ характернымъ для горца радушіемъ князь зоветъ къ себѣ въ полкъ: 

- Пріѣзжайте къ намъ. Будемъ обѣдать на берегу Днѣстра. Шашлыкомъ угостимъ васъ,-пальчики оближете!.. 

Тароватый князь разбрасываетъ серебряную мелочь русинской и польской дѣтворѣ, столпившейся у подъѣзда гостиницы. 

Черновицъ уже и слѣдъ простылъ. Мелькаютъ города, села, деревни. Близится вечеръ. Ложатся длинныя тѣни, и розоватая дымка нѣжно и мягко скрадываетъ ясныя и чистыя дали. 

Городокъ Чертковъ лѣпится по крутымъ холмамъ. Любопытенъ здѣсь громадный съ комфортомъ оборудованный манежъ австрійскаго уланскаго полка, превращенный въ гаражъ для нашихъ автомобилей. Вдоль стѣнъ манежа написаны водяными красками гербы австро-венгерскихъ провинцій. 

Наконецъ предпослѣдній этапъ-Ягельницы, славящіяся своей сигарной фабрикой. Эта фабрика, напоминающая рядъ камеиныхъ фортовъ крѣпости, выведенныхъ вдоль гребня крутого обрыва, снабжала своими сигарами чуть ли не всю  лоскутную монархію . 

Штабъ дивизіи кавказскихъ орловъ, слетѣвшихся на этой галиційской равнинѣ изъ Осетіи, Чечны, Кабарды и Абхазіи, отовсюду изъ гордой страны прирожденныхъ воиновъ, съ дѣтства джигитующихъ и владѣющихъ шашкой,-помѣщается въ небольшомъ еврейско-польскомъ мѣстечкѣ. Единственная главная улица, вѣрнѣе, шоссе разсѣкаетъ пополамъ эту сотню-другую домовъ, домиковъ и хатъ съ неизмѣнной базарной площадью, куда по праздничнымъ днямъ на базаръ съѣзжаются русины окрестныхъ деревень. 

Скромное сонное мѣстечко дремало бы себѣ и дремало въ затерянной безвѣстности, не случись война. Теперь же оно охвачено повышенной боевой жизнью. И днемъ, и ночью, и на разсвѣтѣ, шумя, содрогаясь и протяжно завывая своими сиренами, по всѣмъ направленіямъ носятся съ бѣшеной скоростью автомобили. Проходятъ полки пѣхоты и конницы, гремятъ по мостовой тяжелыя монументальныя колеса орудій. 

No 34. 

Есть и сѣдые старики, герои еще туркестанскаго похода и первой балканской войны. Къ своимъ прежнимъ Георгіевскимъ крестамъ они успѣли заслужить новые, заслужить цѣною этихъ самыхъ подвиговъ, о которыхъ уже прокатилась молва по всѣмъ закоулкамъ необъятнаго отечества нашего. 

Прирожденные воины... съ головы до ногъ. Бранное поле со всѣми кровавыми переживаніями—родная стихія для нихъ. Безмѣрная храбрость и такая же выносливость. Чисто-мусульманское презрѣніе къ физическимъ страданіямъ. 

Послушайте, что разсказываетъ популярный кавалерійскій генералъ князь Б. про этихъ всадниковъ: 

- Мы продвигались въ Карпатахъ. Наши кавказцы въ конномъ и пѣшемъ строю атаковали австрійскія позиціи съ крѣпко засѣвшей въ окопахъ пѣхотою и пулеметами. Шелъ снѣгъ, мутная пелена заволакивала все въ нѣсколькихъ десяткахъ шаговъ. И вотъ навстрѣчу мнѣ тихо, безшумно, какъ будто фантомъ какой-то, выплываетъ изъ этой мути всадникъ. 

- Куда?-спрашиваю. 

- Рука перебитъ, завязать ѣду... 

 И надо было слышать-сколько спокойствія и въ голосѣ и во всемъ обликѣ всадника. Ни досады, ни стона. А вѣдь я видѣлъ, какой плетью повисла рука у него,—какъ потомъ оказалось, съ раздробленною костью. Новые фантомы и все въ такомъ же духѣ. А вотъ пара: ѣдутъ бокъ-о-бокъ, поддерживая другъ друга, у одного рука болтается, у товарища прострѣлена нога. И вотъ они возвращаются, словно съ прогулки, обнявшись и напѣвая что-то свое. А какъ они вырѣзывали кинжалами въ окопахъ дюжихъ тирольскихъ стрѣлковъ, которые сами, правду сказать, отличные солдаты!  

Съ молодымъ горячимъ энтузіазмомъ описываетъ князь Б. подвиги и бытъ славныхъ кавказцевъ. 

Подъ стать легендарнымъ кавказцамъ и доблестный вождь ихъ, Его Императорское Высочество Великій Князь Михаилъ Александровичъ. 

Великій Князь всегда на передовыхъ позиціяхъ, всегда въ сферѣ самаго дѣйствительнаго, не только орудійнаго, но порою и винтовочно-пулеметнаго огня. 

На каждомъ шагу попадаются-вотъ ужъ никакъ нежданныенегаданные здѣсь-всадники туземной Кавказской дивизіи. Одни въ нарядныхъ черкескахъ, другіе попросту въ черныхъ бешметахъ, оружіе- шашки, револьверы и кинжалы въ серебрѣ. Коричневыя папахи лихо откинуты назадъ на бритыхъ головахъ, и лица, обожженныя солнцемъ, съ такимъ рѣзкимъ очертаніемъ линій, говорящихъ о другой далекой странѣ и другихъ небесахъ, улыбаются съ наивнымъ привѣтомъ. Есть и пожилые всадники. 

Великій Князь ободряетъ ласковымъ, привѣтливымъ словомъ сидящихъ въ окопахъ, спѣшенныхъ всадниковъ своихъ, снимаетъ,— онъ превосходный фотографъ-художникъ,-эффекты шрапнельныхъ разрывовъ, намѣчающихся  хризантемнымъ  облачкомъ въ какихъ-нибудь двухстахъ метрахъ надъ головою... 

Горцы, всѣ на подборъ лихіе джигиты, высоко цѣнящіе личную отвагу, съ какимъ-то беззавѣтнымъ восточнымъ фанатизмомъ боготворятъ своего вождя. И когда передъ сотнями ихъ появляется Великій Князь—смуглыя горбоносыя лица какъ-то просвѣтляются вдругъ подъ косматыми, ужасъ наводящими на врага, папахами.