642 

1915 

съ колыбели прирожденные воины, съ дѣтства, самаго ранняго, выросшіе и воспитанные на джигитовкѣ, на искусствѣ безподобно владѣть кинжаломъ и шашкой. Во-вторыхъ, всѣ, какъ и нижніе чины, такъ и офицеры, составъ командный, всѣ до единаго добровольцы, по своей охотѣ,-и какой горячей охотѣ!-снарядившіеся на эту міровую, небывалую въ лѣтописяхъ вселенной, войну. 

Списокъ офицеровъ дивизіи всѣхъ шести полковъ болѣе чѣмъ блестящій. Есть принцы крови, много потомковъ старинныхъ владѣтельныхъ родовъ, именами которыхъ пестрятъ на каждомъ шагу страницы  Готскаго альманаха . 

НИВА 

Вотъ принцъ М., потомокъ одного изъ королей, стяжавшаго себѣ славу исключительнаго кавалерійскаго генерала всѣхъ странъ и вѣковъ. Правнукъ этого Наполеонова сподвижника-самъ лихой кавалеристъ и беззавѣтно храбрый солдатъ. Карьеру свою принцъ началъ въ одномъ изъ самыхъ дорогихъ полковъ нашей гвардейской конницы. Уѣхавшій добровольцемъ на манчжурскую войну, принцъ создалъ себѣ репутацію человѣка рѣдкой, порою прямо безумной отваги. А потомъ онъ служилъ въ постоянномъ составѣ офицерской кавалерійской школы, потомъ уѣхалъ въ Америку, гдѣ даже у заправскихъ ковбоевъ вызывалъ удивленіе своимъ искусствомъ укрощать и выѣзжать дикихъ степныхъ лошадей. 

Но лишь только вспыхнула война, принца неудержимо потянуло въ Россію. Оставивъ за собою Атлантическій океанъ, потомокъ неаполитанскаго короля, надѣвъ папаху и черкеску, очутился въ легендарной дивизіи. 

1915 

Древній замокъ въ Карпатахъ. 

No 34. 

И знойный день переливался незамѣтно въ тихій, теплый вечеръ. Мягко грѣло солнце, озаряя трепетнымъ розоватымъ свѣтомъ бѣлыя стѣны мазанокъ. 

Нельзя пройти мимо красивой, обаятельной фигуры князя Ч-дзе, командира одного изъ полковъ. Шутя переносящій всѣ боевыя лишенія суровой страды, князь во время отдыха, въ ближайшемъ тылу, сумѣлъ создать для своей полковой семьи поэтическую обстановку и жизнь. Въ самомъ дѣлѣ дружно и тѣсно сплотившаяся семья этихъ черкесскихъ орловъ живетъ захватывающе красивой бивуачной жизнью. 

Приглашенный княземъ Ч-дзе и его товарищами обѣдать въ полкъ, я вынесъ цѣлую гамму чарующихъ впечатлѣній. Въ самомъ дѣлѣ, чарующихъ. И теперь сквозь дымку времени и пространства вспоминаешь этотъ обѣдъ, какъ прекрасный, экзотическій сонъ. И дѣйствительно, было много экзотики, восточной и яркой, занесенной въ эту галиційскую деревню съ далекато Кавказа. Во время обѣда, веселаго, оживленнаго, приготовленнаго поваромъ грузиномъ, большимъ художникомъ по кулинарной части, игралъ хоръ трубачей. И праздничные чистые и нѣжные звуки такъ упруго неслись въ ясномъ лѣтнемъ воздухѣ, чуть слышно замирая гдѣ-то. 

А за столомъ-вотъ ужъ дѣйствительно: 

Бойцы поминаютъ минувшіе дни 

И битвы, гдѣ вмѣстѣ рубились они. 

На Днѣстрѣ. 

Отъ свѣжихъ, недавнихъ, только-что пережитыхъ впечатлѣній боевъ въ Карпатахъ и Буковинѣ эти молодые, пожилые и старые офицеры переходили назадъ, вглубь, вспоминая свое участіе въ китайской, японской, балканской и даже въ бурской войнѣ. 

А тамъ, скрытый за густой купою деревьевъ хоръ трубачей игралъ мечтательный вальсъ. И подъ эти звуки хотѣлось невольно грезить бальнымъ, залитымъ огнями заломъ, съ нарядными, плавно скользящими по паркету, парами. 

Боевыя воспоминанія смѣнились общей бесѣдой. Корнетъ князь Р., польскій магнатъ, богатый владѣлецъ обширныхъ имѣній въ трехъ имперіяхъ, вспоминалъ свою службу въ одномъ изъ германскихъ кавалерійскихъ полковъ. Мраченъ былъ фонъ этихъ воспоминаній. Въ подавляющемъ большинствѣ германское офицерство—люди надменные, несимпатичные, узкіе въ своемъ однобокомъ милитаризмѣ. Все это типичные накрахмаленные лейтенанты съ моноклями, тѣ самые, надъ которыми изощряются во-всю свои же собственные нѣмецкіе юмористическіе журналы. По словамъ князя Р., въ полкахъ всегда чувствовалась глубокая рознь между всей офицерской массой и немногими, очутившимися въ ней, поляками. Нѣмцы не давали себѣ труда, хотя бы изъ простой товарищеской корректности, щадить національное самолюбіе поляковъ. 

Князь Р. отбылъ необходимый срокъ въ душившемъ его германскомъ мундирѣ для того лишь, чтобъ этимъ завоевать себѣ право уѣхать навсегда въ Россію, куда его неудержимо тянуло съ дѣтства. 

Умолкъ хоръ трубачей, разошлись музыканты, и на смѣну имъ явился старый зурначъ съ молодымъ барабанщикомъ. А поодаль тѣснилась живописная группа всадниковъ, съ тонкими таліями, стянутыми черкесками, и въ большихъ, по самыя брови нависшихъ папахахъ. Изъ-подъ этихъ косматыхъ шапокъ раскаленными углями блестѣли темные восточные глаза лихихъ джигитовъ. Свою лихость, свой огненный темпераментъ проявили они въ лезгинкѣ. 

Ахъ, эта лезгинка! 

Какой искусственной и жалкой въ сравненіи съ нею кажется та лезгинка что мы видимъ въ Петроградѣ на такъ называемыхъ  кавказскихъ вечерахъ . 

Всю свою мятежную и страстную душу вкладывали горцы въ свой характерный танецъ, то медленный, пластическій, то бурный, стремительный, не знающій удержу, когда весь вооруженный до зубовъ стройный всадникъ превращается въ сплошной мелькающій кругъ, за которымъ трудно 

Изъ дѣйствующей арміи. Фотографическіе снимки, исполненные Его Императорскимъ Высочествомъ Великимъ Княземъ Михаиломъ Александровичемъ.