№ 40
4 октября
Редактор — Н. М. Яковлев
Секретарь редакции — И. А. Уразов
№ 40
1927 г.
Редакция и контора: Москва, Страстная пл., 2/42, телеф. 1-78-31.
Жизнь перед объективом.
С
АМОЕ простое обычно дается с наибольшим трудом. Вся недолгая, протекшая почти на наших глазах, история развития кинематографии служит еще раз подтверждением этой старой аксиомы.
Кино со своих первых шагов взялось за сложнейшие задачи психологической драмы, экранизации литературных произведений, имитации реальной жизни при помощи полотна, красок и театральных декораций.
Младенчески-мутный глаз кино-объектива фиксировал игрушечные павильоны и достопамятные кино-феерии, приправлял непритязательные видовые штампованной „красотойˮ художественных открыток, или разыгрывал целые драмы с животными, естественную фотогеничность которых мы только теперь научились ценить, одетыми в юбочки и ночные колпачки и пародировавшими нелепицу человеческого быта.
Еще не так давно редкие „культурные“ защитники кино видели его назначение только в фальсификации недосягаемой для „плебса театральной культуры.
Гипертрофия игровой так называемой „художественнойˮ фильмы является прямым следствием тех времен, когда „новоеˮ техническое изобретениеˮ, последнее достижение европейской „цивилизацииˮ стремились использовать исключительно как средство дешовой имитации более старых художественных зрелищ.
„Социальное происхождениеˮ игровой фильмы от бродячего балаганного кино, занимавшего на ярмарках место рядом с паноптикумом, до сих пор дает о себе знать в том исключительно развле
кательском направлении, которое часто и у нас, вопреки совершенно определенным требованиям советской общественности, придают игровой фильме.
Урок прошлого сезона, с его многочисленными „средними“, историческими, восточными и комедийными фильмами, ни на что большее не рассчитанными, это еще раз подтверждает.
Не обязательно, как Дзига Вертов и киноки, быть принципиальным врагом игровой фильмы, чтобы признать, что она ведет до известной степени паразитическое существование за счет широкой области неигровой культур-фильмы. То пренебрежение, в котором находится научная и культурная фильма до сих пор является черной неблагодарностью по отношению к ее заслугам и неоспоримому значению.
Можно, не боясь быть парадоксальным, сказать, что многими своими наиболее ценными художественными приемами игровая фильма обязана скромной области культур
фильмы, ибо она нас научила ловить жизнь врасплох, она медленно возвращает объективу его природную зоркость, она корректирует и ослабляет то увлечение бутафорией и фальсификацией реальности в игровой фильме, непримиримым врагом которого естественно является беспощадно зоркое кино.
Кино становится искусством только тогда, когда оно находит свой собственный, специфический язык для отображения жизни, — и в создании этого языка, нарождение которого
уже нельзя отрицать, культурфильме принадлежит почетная роль.
Это она, по самому своему назначению, стремится наиболее экономно, остро и убедительно раскрыть зрительное содержание каждого явления, это она в своем беспощадном утилитаризме находит наиболее убедительные углы зрения и приемы показа.
Язык кино — язык образно-изобразительный, и культурфильма особенно резко подчеркивала это свойство кино образно показать вещь и ее движение — статику и динамику жизни.
Той же цели служат и наиболее часто в культурфильме применяемые ускоренная и замедленная съемка. Мы научились уже острым глазом объектива следить за ритмом волн, в бурном прибое бросающихся на берег, или за бегом облаков по небу, и если игровая кинематография смогла удачно в плане эмоциональном включать натурные съемки в арсенал своих художественных приемов, то этим она обязана опыту, накопленному культур-фильмой.
Таким образом культурфильма, беря этот термин в самом широком его значении, часто выступает как реформатор художественных вкусов, как область, приносящая новую „эстетику вещи и стиль кино-показа. Тем досаднее, что на культур-фильму у нас обращается так мало внимания, что игровая кинематография все еще остается мачехой культур-фильмы, затрудняющей ее рост. Лучшие силы поглощаются кинематографией, все средства отдаются в ее распоряжение, и на культур-фильму устанавливается взгляд, как на подсобную случайную и узкую область.
Отдельным пионерам-энтузиастам культур-фильмы с трудом удается пробиться, и мы должны, увы, признать, что на Западе опыты Гвидо Зебера или Рене Клэра пользовались куда большим вниманием. Нужно, чтобы росло внимание к культур-фильме и чтобы область, которая до сих пор была обременительной привеской к игровой фильме — существовала „сверх программыˮ, привлекла новые силы и средства.
Для всей кинематографии в целом, даже и „игровойˮ
это было бы крупным шагом вперед.
Опер. МихайловШарж Я. Ривоша
4 октября
Редактор — Н. М. Яковлев
Секретарь редакции — И. А. Уразов
№ 40
1927 г.
Редакция и контора: Москва, Страстная пл., 2/42, телеф. 1-78-31.
Жизнь перед объективом.
С
АМОЕ простое обычно дается с наибольшим трудом. Вся недолгая, протекшая почти на наших глазах, история развития кинематографии служит еще раз подтверждением этой старой аксиомы.
Кино со своих первых шагов взялось за сложнейшие задачи психологической драмы, экранизации литературных произведений, имитации реальной жизни при помощи полотна, красок и театральных декораций.
Младенчески-мутный глаз кино-объектива фиксировал игрушечные павильоны и достопамятные кино-феерии, приправлял непритязательные видовые штампованной „красотойˮ художественных открыток, или разыгрывал целые драмы с животными, естественную фотогеничность которых мы только теперь научились ценить, одетыми в юбочки и ночные колпачки и пародировавшими нелепицу человеческого быта.
Еще не так давно редкие „культурные“ защитники кино видели его назначение только в фальсификации недосягаемой для „плебса театральной культуры.
Гипертрофия игровой так называемой „художественнойˮ фильмы является прямым следствием тех времен, когда „новоеˮ техническое изобретениеˮ, последнее достижение европейской „цивилизацииˮ стремились использовать исключительно как средство дешовой имитации более старых художественных зрелищ.
„Социальное происхождениеˮ игровой фильмы от бродячего балаганного кино, занимавшего на ярмарках место рядом с паноптикумом, до сих пор дает о себе знать в том исключительно развле
кательском направлении, которое часто и у нас, вопреки совершенно определенным требованиям советской общественности, придают игровой фильме.
Урок прошлого сезона, с его многочисленными „средними“, историческими, восточными и комедийными фильмами, ни на что большее не рассчитанными, это еще раз подтверждает.
Не обязательно, как Дзига Вертов и киноки, быть принципиальным врагом игровой фильмы, чтобы признать, что она ведет до известной степени паразитическое существование за счет широкой области неигровой культур-фильмы. То пренебрежение, в котором находится научная и культурная фильма до сих пор является черной неблагодарностью по отношению к ее заслугам и неоспоримому значению.
Можно, не боясь быть парадоксальным, сказать, что многими своими наиболее ценными художественными приемами игровая фильма обязана скромной области культур
фильмы, ибо она нас научила ловить жизнь врасплох, она медленно возвращает объективу его природную зоркость, она корректирует и ослабляет то увлечение бутафорией и фальсификацией реальности в игровой фильме, непримиримым врагом которого естественно является беспощадно зоркое кино.
Кино становится искусством только тогда, когда оно находит свой собственный, специфический язык для отображения жизни, — и в создании этого языка, нарождение которого
уже нельзя отрицать, культурфильме принадлежит почетная роль.
Это она, по самому своему назначению, стремится наиболее экономно, остро и убедительно раскрыть зрительное содержание каждого явления, это она в своем беспощадном утилитаризме находит наиболее убедительные углы зрения и приемы показа.
Язык кино — язык образно-изобразительный, и культурфильма особенно резко подчеркивала это свойство кино образно показать вещь и ее движение — статику и динамику жизни.
Той же цели служат и наиболее часто в культурфильме применяемые ускоренная и замедленная съемка. Мы научились уже острым глазом объектива следить за ритмом волн, в бурном прибое бросающихся на берег, или за бегом облаков по небу, и если игровая кинематография смогла удачно в плане эмоциональном включать натурные съемки в арсенал своих художественных приемов, то этим она обязана опыту, накопленному культур-фильмой.
Таким образом культурфильма, беря этот термин в самом широком его значении, часто выступает как реформатор художественных вкусов, как область, приносящая новую „эстетику вещи и стиль кино-показа. Тем досаднее, что на культур-фильму у нас обращается так мало внимания, что игровая кинематография все еще остается мачехой культур-фильмы, затрудняющей ее рост. Лучшие силы поглощаются кинематографией, все средства отдаются в ее распоряжение, и на культур-фильму устанавливается взгляд, как на подсобную случайную и узкую область.
Отдельным пионерам-энтузиастам культур-фильмы с трудом удается пробиться, и мы должны, увы, признать, что на Западе опыты Гвидо Зебера или Рене Клэра пользовались куда большим вниманием. Нужно, чтобы росло внимание к культур-фильме и чтобы область, которая до сих пор была обременительной привеской к игровой фильме — существовала „сверх программыˮ, привлекла новые силы и средства.
Для всей кинематографии в целом, даже и „игровойˮ
это было бы крупным шагом вперед.
Опер. МихайловШарж Я. Ривоша