Париж — Москва
статьи Леона Мусинака
специально для „Советского Экрана”
ФРАНЦУЗЫ мало знают советское кино. Цензура республиканской демократии не разрешила показывать таких шедевров, как „Броненосец Потемкинˮ Эйзенштейна и „Матьˮ Пудовкина. И только несколько счастливцев имели
возможность тайком посмотреть и полюбоваться этими фильмами. В Париже были показаны только „Крылья Холопа и „Станционный смотрительˮ. Возможно, что через некоторое время к ним будут присоединены „Ветер” и „По законуˮ
Маленький кино-театр „Вье Коломбьеˮ обещал показать зимой кинематографические опыты Вертова. И это все. Но это уж много. Ибо в этом хаосе, в который разнузданное делечество толкает всю западно-европейскую кино-продукцию, на фоне американской, за некоторыми исключениями, посредственной картины, — эти редкие советские фильмы сразу окрыляют надежды масс и отдельных артистов.
Эти фильмы нравятся массам, уставшим от сантиментальной банальщины, от вереницы образов, напичканных только сенсационными зрелищами, от этих попурри отдельных „выигрышныхˮ сцен, ибо они дают, наконец, зрителю идею, чувство которые его волнуют, заставляют мыслить.
В целом, советские фильмы содержат существеннейшие элементы жизненной правды, которой не хватает большинству буржуазных фильм. Ибо здесь борются различные задачи и цели.
Артисты на Западе повсюду угнетены. Чтобы существовать, они вынуждены подчиняться опеке, стимулом которой являются 100 на 100, если не 1000 на 100-процентов прибыли. Они смутно чувствуют, что в Советской России люди работают в благоприятных условиях для развития кино. Они угадывают, что здесь все подчинено исключительным творческим интересам во имя судеб человечества.
Когда они узнали о моем отъезде в Москву, их отчаяние, вызванное невозможностью воплотить свои замыслы при режиме капитала, сменилось надежной, и они просили меня собрать все сведения о том, что делается в России в области кино.
И скоро они все узнают. Ибо я им расскажу, что Революция и созданный ею новый мир, вызывающий волнение и восторг всех искренних и лойяльных людей, сумели дать кинематографу реальное бытие. Я им скажу, что революция постепенно раскрывает лики настоящего кино всему миру в его борьбе против сил международной капиталистической кинематографии, пребывающей в состоянии перманентного кризиса, в своих вечных противоречиях с творческими жизненными силами.
Я им скажу, что Революция поведет массы человечества к единению.
Я часто говорил, что кино еще должно родиться. Вернувшись из России, я сумею сказать, что кино родилось.
Что его родила Революция.
Леон Мусинак
статьи Леона Мусинака
специально для „Советского Экрана”
ФРАНЦУЗЫ мало знают советское кино. Цензура республиканской демократии не разрешила показывать таких шедевров, как „Броненосец Потемкинˮ Эйзенштейна и „Матьˮ Пудовкина. И только несколько счастливцев имели
возможность тайком посмотреть и полюбоваться этими фильмами. В Париже были показаны только „Крылья Холопа и „Станционный смотрительˮ. Возможно, что через некоторое время к ним будут присоединены „Ветер” и „По законуˮ
Маленький кино-театр „Вье Коломбьеˮ обещал показать зимой кинематографические опыты Вертова. И это все. Но это уж много. Ибо в этом хаосе, в который разнузданное делечество толкает всю западно-европейскую кино-продукцию, на фоне американской, за некоторыми исключениями, посредственной картины, — эти редкие советские фильмы сразу окрыляют надежды масс и отдельных артистов.
Эти фильмы нравятся массам, уставшим от сантиментальной банальщины, от вереницы образов, напичканных только сенсационными зрелищами, от этих попурри отдельных „выигрышныхˮ сцен, ибо они дают, наконец, зрителю идею, чувство которые его волнуют, заставляют мыслить.
В целом, советские фильмы содержат существеннейшие элементы жизненной правды, которой не хватает большинству буржуазных фильм. Ибо здесь борются различные задачи и цели.
Артисты на Западе повсюду угнетены. Чтобы существовать, они вынуждены подчиняться опеке, стимулом которой являются 100 на 100, если не 1000 на 100-процентов прибыли. Они смутно чувствуют, что в Советской России люди работают в благоприятных условиях для развития кино. Они угадывают, что здесь все подчинено исключительным творческим интересам во имя судеб человечества.
Когда они узнали о моем отъезде в Москву, их отчаяние, вызванное невозможностью воплотить свои замыслы при режиме капитала, сменилось надежной, и они просили меня собрать все сведения о том, что делается в России в области кино.
И скоро они все узнают. Ибо я им расскажу, что Революция и созданный ею новый мир, вызывающий волнение и восторг всех искренних и лойяльных людей, сумели дать кинематографу реальное бытие. Я им скажу, что революция постепенно раскрывает лики настоящего кино всему миру в его борьбе против сил международной капиталистической кинематографии, пребывающей в состоянии перманентного кризиса, в своих вечных противоречиях с творческими жизненными силами.
Я им скажу, что Революция поведет массы человечества к единению.
Я часто говорил, что кино еще должно родиться. Вернувшись из России, я сумею сказать, что кино родилось.
Что его родила Революция.
Леон Мусинак