„ГУРЗУФ“
В общежитии
— гтк —
Г
ОРОХОВЫЕ двухэтажные строения „Гурзуфа — сада-ресторана и общежития ГТК тычутся в
глаза приезжающему во „Всесвятское . Несмотря на внешний импозантный вид, внутри гораздо хуже. Во дворе сада-ресторана замешано крепко месиво из густой жирной грязи. Я проползаю боком осторожно, через темный коридор и, ощупью шаря в темноте, наталкиваюсь на дверь. Комната 4-х операторов. Склянки, бутылки с растворами, сушка нужных минералов. Хозяева комнаты очень радушны. Они усаживают за большой стол и наваливают неохватимую сразу груду снимков. Покамест я здесь сижу, приходят гости—студентки. Отличительная черта их—жизнерадостность. Одна из ГТК живописует. - Вы знаете, раньше нас было 160 человек, а теперь 80. Половину перебросили в общежитие Рабиса. Но там скверно.— Во Всесвятском мы как дома, можно шалить, а в „Рабисе степенно, тихо. И хотя у меня туберкулез, я все же останусь с нашими ребятами.—Во мне ее разговор возбуждает желание посмотреть скорее общежитие.
(Не представляю себе, как в этом маленьком доме жило 160, а теперь 80 человек).
Комната двух режиссеров и актера производит на меня еще более приятное впечатление. Чисто, натерт пол. На деревянном трюмо кокетливо светится пустая бутылка из под
одеколона, мыло, гребни. Большое зеркало висит на стене Живущая тройка очень веселая. Закипают разговоры о работе в кино. У них есть свой ученический коллектив. Опять горы фото летят на меня.
Иду дальше. Если в первых двух комнатах уютно, то в этой большой, где в ряд стоят 12 кроватей, покрытые синими одеялами поверх подушек, впечатление больничное.
А вот семейная комната, единственная в общежитии. Из дверей вылетает навстречу шустрый „кино-звезденок и тащит гостеприимно к себе. В большинстве комнат холодно, казенно, тесно.
На втором этаже женщины. Деревянные пролеты лестницы освещаются электрическим карманным фонарем моего спутника. Мы вспугнули темноту. Фонарь необходим, иначе можно расшибиться. На втором этаже сразу чувствуется в убранстве разница пола. Синие одеяла не скрывают „прелестей подушек, белоснежные—они красуются сверху. Столик покрыт скатертью, цветы, гравюры. Тут тихо, уютно. Мне забыли показать лабораторию. Возвращаемся обратно. Несмотря на воскресенье, там работают оператор и натура. Натура добросовестна. И солнце юпитеров слегка сжигает ее нежные веки. Она придумывает „маску за „маской . Оператор в поисках новых точек света. В другой комнате лаборатории проявляют, печатают. Печатают с мокрого негатива, спустя через 3-4 минуты после проявки его. Когда я случайно бросаю глаза на затемненное шторой окно, я вижу в просвет—густой, синий брусок вечернего неба.
К. Лесная
В общежитии
Пинг-понг
Инженер Елагин
Производство
Совкино
В общежитии
— гтк —
Г
ОРОХОВЫЕ двухэтажные строения „Гурзуфа — сада-ресторана и общежития ГТК тычутся в
глаза приезжающему во „Всесвятское . Несмотря на внешний импозантный вид, внутри гораздо хуже. Во дворе сада-ресторана замешано крепко месиво из густой жирной грязи. Я проползаю боком осторожно, через темный коридор и, ощупью шаря в темноте, наталкиваюсь на дверь. Комната 4-х операторов. Склянки, бутылки с растворами, сушка нужных минералов. Хозяева комнаты очень радушны. Они усаживают за большой стол и наваливают неохватимую сразу груду снимков. Покамест я здесь сижу, приходят гости—студентки. Отличительная черта их—жизнерадостность. Одна из ГТК живописует. - Вы знаете, раньше нас было 160 человек, а теперь 80. Половину перебросили в общежитие Рабиса. Но там скверно.— Во Всесвятском мы как дома, можно шалить, а в „Рабисе степенно, тихо. И хотя у меня туберкулез, я все же останусь с нашими ребятами.—Во мне ее разговор возбуждает желание посмотреть скорее общежитие.
(Не представляю себе, как в этом маленьком доме жило 160, а теперь 80 человек).
Комната двух режиссеров и актера производит на меня еще более приятное впечатление. Чисто, натерт пол. На деревянном трюмо кокетливо светится пустая бутылка из под
одеколона, мыло, гребни. Большое зеркало висит на стене Живущая тройка очень веселая. Закипают разговоры о работе в кино. У них есть свой ученический коллектив. Опять горы фото летят на меня.
Иду дальше. Если в первых двух комнатах уютно, то в этой большой, где в ряд стоят 12 кроватей, покрытые синими одеялами поверх подушек, впечатление больничное.
А вот семейная комната, единственная в общежитии. Из дверей вылетает навстречу шустрый „кино-звезденок и тащит гостеприимно к себе. В большинстве комнат холодно, казенно, тесно.
На втором этаже женщины. Деревянные пролеты лестницы освещаются электрическим карманным фонарем моего спутника. Мы вспугнули темноту. Фонарь необходим, иначе можно расшибиться. На втором этаже сразу чувствуется в убранстве разница пола. Синие одеяла не скрывают „прелестей подушек, белоснежные—они красуются сверху. Столик покрыт скатертью, цветы, гравюры. Тут тихо, уютно. Мне забыли показать лабораторию. Возвращаемся обратно. Несмотря на воскресенье, там работают оператор и натура. Натура добросовестна. И солнце юпитеров слегка сжигает ее нежные веки. Она придумывает „маску за „маской . Оператор в поисках новых точек света. В другой комнате лаборатории проявляют, печатают. Печатают с мокрого негатива, спустя через 3-4 минуты после проявки его. Когда я случайно бросаю глаза на затемненное шторой окно, я вижу в просвет—густой, синий брусок вечернего неба.
К. Лесная
В общежитии
Пинг-понг
Инженер Елагин
Производство
Совкино