738 

1915 

НИВА 

Раньше, чѣмъ ее покупать, рѣшилъ я отправиться помолиться къ преподобному Сергію въ монастырь...-Ковылинъ вдругъ прервалъ свой разсказъ и торопливо спросилъ:-Господи, совсѣмъ забылъ!... Не желаете ли чего-нибудь откушать?.. Супу или чего другого?.. 

- Признаюсь, ничего не имѣлъ бы противъ,-отвѣчалъ я. Старикъ вскочилъ, какъ ужаленный. 

Да какъ же я это не подумалъ, не побезпокоился!.. Потчую розсказнями, а накормить и забылъ... 

Онъ засуетился, побѣжалъ въ сосѣднюю комнату, откуда до меня доносились слова:  Скорѣй... проголодались... Я не сказалъ, а вы и не напомните... Что у насъ тамъ есть?.. Курица, супъ... все!  Мнѣ стало стыдно, что я такъ взбудоражилъ Ковылина, который долго потомъ не могъ успокоиться. 

Ужъ не даромъ,-говорилъ онъ, вернувшись въ комнату:сестра меня шарманкой зоветъ. Шарманка и есть. Потчую розсказнями, а объ ужинѣ и забылъ. 

- Да чего же вамъ безпокоиться, батюшка, мнѣ, право, совѣстно... 

- Мнѣ совѣстно, а не вамъ. Какъ же это я... 

- Не о хлѣбѣ единомъ живъ будетъ человѣкъ,-сказалъ я съ чувствомъ нѣкотораго довольства, что кстати привелъ слова евангелія.-Продолжайте-ка лучше, батюшка, вашъ разсказъ. 

- А на чемъ, бишь, я остановился?.. На чемъ это я?.. Право, не помню... Вотъ говорить-то Богъ меня наградилъ, а память, что рѣшето... 

- Вы говорили, что отправились на богомолье и... 

- Да, да, вспомнилъ... Помолились мы этакъ съ братомъ у угодника и ѣдемъ обратно на станцію. А тутъ идетъ по дорогѣ старушка, останавливаетъ насъ и спрашиваетъ, не опоздаетъ ли она къ поѣзду. Я ее успокоилъ,-времени было много,-и посадилъ въ сани. 

- Вы,-спрашиваетъ,-къ угоднику ходили? 

- Да, къ угоднику. 

- А теперь куда? 

- Обратно. 

А къ старцу не пойдете? 

-- Къ какому старцу? 

- Какъ же. Къ Варнавѣ,-святой человѣкъ, прозорливый. 

- Нѣтъ,-отвѣчаю я:-не пойду къ 

 А она качаетъ головой и говоритъ: 

твоему старцу. 

- Нехорошо, нехорошо. Къ старцу-то надо пойти!  Ковылинъ не минуту призадумался и потомъ продолжалъ: 

Надо вамъ сказать, что въ прозорливость да одаренность свыше я тогда не вѣрилъ и даже иногда надъ этимъ смѣялся. Да, вообще не худой я былъ, нѣтъ, а такъ... нерадивый: въ церковь недѣлями не ходилъ, напивался пьянъ, проводилъ время въ бильярдныхъ да и въ еще худшихъ мѣстахъ... Отдѣлялъ меня отъ Бога слой эѳира и шелка, какъ я теперь узналъ. 

 Въ немъ, кажется, есть доля мистицизма ,-подумалъ я. Личность Ковылина начала меня все больше и больше интересовать. Я съ нетерпѣніемъ слѣдилъ за ходомъ разсказа. Онъ говорилъ нервно: то замедлялъ рѣчь, дѣлая ударенія на нѣкоторыхъ словахъ, то вдругъ начиналъ торопиться, не договаривая своихъ мыслей. 

Зашли мы съ братомъ,-продолжалъ Ковылинъ:-въ гостиницу чаю выпить. И думаю это я себѣ: отчего мнѣ не сходить къ старцу? Вѣдь благословеніе-то будетъ не отъ него, а только черезъ него свыше. 

Ковылинъ сложилъ большіе пальцы и, указывая на нихъ, продолжалъ: 

Вѣдь это,-думаю,-не пальцы, не бренное тѣло даетъ благословеніе, а черезъ нихъ. Ну, сознайтесь, развѣ не чудо, что я, не вѣровавшій въ прозорливость одаренныхъ свыше людей, началъ такъ думать? Толкало меня что-то: пойди да пойди къ старцу. Ну и пошли. Приходимъ въ келью, комнатка, какъ сейчасъ помню, маленькая, тутъ налѣво лавочка,-онъ просто жилъ, ужъ чего проще. Слышимъ, шелеститъ кто-то въ сосѣдней комнаткѣ бумажками. Мы ничего, ждемъ. Выходитъ къ намъ старецъ и раздаетъ всѣмъ присутствующимъ по нѣскольку листочковъ. Это тѣ самые Троицкіе листочки, которые въ то время Никонъ Вологодскій издавать началъ. Потомъ уже я 

1915 

No 40. 

узналъ, что сила его прозорливости заключалась какъ разъ въ раздачѣ этихъ листочковъ. 

 Старецъ ко мнѣ подошелъ, всунулъ мнѣ въ руку штуки четыре бумажекъ и говоритъ:  Приходи ко мнѣ въ пятницу . Признаться, я тогда въ душѣ сильно огорчился, что онъ со мной не захотѣлъ, какъ съ другими, побольше поговорить... Только мы вышли, толкнуло меня что-то прочитать одинъ изъ листочковъ. Посмотрѣлъ-и сердце мое такъ и преисполнилось радости, такъ и облилось свѣтомъ и теплотой. Вотъ что было тамъ написано:  И пчела, несмотря на то, что въ продолженіе лѣта бываетъ разорена человѣкомъ, своимъ трудомъ устраиваетъ жилище къ осени. Такъ и ты не унывай и трудись . Поймите, какъ слова эти совпали съ тѣмъ, что тогда происходило у меня на душѣ. Былъ я до этого разстроенъ тѣмъ, что ничего изъ моего желанія купить землю не выходило... Много было препятствій, а тутъ, вдругъ, такое утѣшеніе!.. Чудо, одно чудо!.. 

 Исповѣдывались мы у старца въ пятницу, а причастились въ субботу. Передъ отъѣздомъ зашелъ я къ нему проститься. Старецъ вышелъ, подошелъ и сказалъ:  Ну, Господь тебя благослови!  Вотъ опять чудо! Я такъ и понялъ, что старецъ Варнава меня благословлялъ покупать землю...  

Къ этому времени ужинъ былъ поданъ. Мы встали съ дивана и сѣли у стола. 

Кушайте, кушайте!-говорилъ Ковылинъ.-Вы проголодались съ охоты. Простите только, если что не такъ подано будетъ, у насъ просто. 

Старикъ приготовилъ мнѣ полный ужинъ. Онъ налилъ мнѣ мадеры, а себѣ потребовалъ церковнаго вина. Я просилъ его продолжать. 

- Ну, вотъ-съ... Возвратились мы въ нашъ городъ на берегу Волги. Прихожу къ своимъ и объявляю, что нашелъ замѣчательнаго старца Варнаву. А мнѣ мать и сестра говорятъ, что они про него давно знали. Сестра даже у него была, но какъ-то разговоръ объ этомъ никогда не заходилъ. 

 А старецъ,-говорю,-благословилъ меня купить имѣніе. Тутъ сестра и сказала:  Для тебя у насъ наверху записка есть . Принесла она письмо отъ одного хорошаго знакомаго, гдѣ я прочиталъ слѣдующее: 

 Вспомнилъ я, Алексѣй Павловичъ, насчетъ выраженнаго вами желанія купить землю. Сообщаю вамъ, что таковая продается за пятнадцать тысячъ рублей . Опять, думаю, чудо. Я желалъ и давно положилъ заплатить ровнехонько эту сумму, копейка въ копейку. Не чудо, что вы скажете? Съ тѣхъ поръ; какъ побываль у старца Варнавы, все чудеса пошли. Поѣхалъ я осматривать землю. Взялъ съ собою человѣка знающаго. Самъ я тоже имѣль знакомство съ сельскимъ хозяйствомъ, но только теоретическое: читалъ много по этому предмету. Повезли насъ показывать лѣсъ. Дѣло было, правда, зимой, смотрѣть плохо, но я торопился. Управляющій имѣніемъ объясняетъ:  Тамъ, молъ, еще лѣсъ есть; но дороги зимней нѣтъ, не проѣхать . А я, признаться. обрадовался пуще всего, что мнѣ съ лѣсомъ болото достается, и говорю:  Не надо мнѣ того лѣса, клади его себѣ въ карманъ . 

 Купилъ я имѣніе, позвалъ техниковъ и началъ рыть канавы. Страсть это моя была—рытье канавъ. Тогда я у дѣдушки у вашего нѣсколько саженъ земли моей канавой и отхватилъ...  

- Разбойникъ вы!-сказалъ я со смѣхомъ. 

- Что? 

- Разбойникъ, вы, говорю. Вы только не обижайтесь на это слово, батюшка. 

- Зачѣмъ обижаться... Я знаю, что вы такъ... Да, страсть была... Работа тяжелая, рабочіе не хотѣли итти, разбѣгались, а я ихъ силой приводилъ, даже самъ брался за лопату... Много денегъ на это пошло, въ долги влѣзъ... 

А своего все-таки добились: лѣсъ у васъ несравненно лучше казеннаго. 

- Да, лѣсъ пошелъ, словъ нѣтъ, а дѣла плохо... Не понималъ я сначала хозяйства, а мужики-то мнѣ и отгрызли пальцы. Съ мужиками вѣдь такъ нельзя: сразу отгрызутъ. Срываетъ мнѣ, напримѣръ, одинъ крестьянинъ кочки и не складываетъ ихъ въ кубики. Я ему говорю:  Ну, что ты, Степанъ? Чего тебѣ стоитъ скласть ихъ въ кучи!  Наутро прихожу—анъ мои кочки всѣ въ десяти кучахъ лежатъ. Обрадовался я, похвалилъ, отблагодарилъ,