800 

1915 

ныя мысли. Твердая увѣренность татарина, что безъ воли Бога все равно ничего не выйдетъ, и что Онъ знаетъ лучше, что намъ надо, видимо утѣшала Евстрата, и, разговаривая съ Ахметомъ, онъ даже иногда улыбался: промелькнетъ по губамъ усмѣшка и, какъ молнія, исчезнетъ. Но не прежняя горько-ядовитая, а новая, свѣтлая: то, что не удавалось радостному дядѣ Митяю, удалось безхитростному татарину съ его твердой вѣрой. 

Въ одинъ ясный, теплый, безвѣтренный день проиграли въ необычное время сборъ, поспѣшно собрались и двинулись къ вокзалу. За одну станцію до германской границы высадились. Когда вылѣзали изъ вагоновъ, слышали гдѣ-то далекую пальбу. Сначала думали, что это стрѣляютъ наши, учатся, но лица начальниковъ были серьезны, а движенія нервны и торопливы. Отъ начальниковъ эта нервность переходила и къ подчиненнымъ. 

Командиръ полка зналъ это и старался быть ровнымъ и спокойнымъ, но вырывалось и у него: иногда спѣшилъ тамъ, гдѣ нечего было спѣшить. 

НИВА 

1915 

No 44. 

Съ кавказскаго фронта. Селеніе Зивинъ подъ развалинами старой турецкой крѣпости. 

Полкъ былъ старый, двухсотлѣтній, имѣвшій боевыя традиціи и многія отличія, но не участвовалъ ни въ японской ни даже въ турецкой войнѣ. Какъ бы въ насмѣшку надъ строевыми, лишь старшій писарь хозяйственной части отбылъ японскую кампанію: единственный человѣкъ изъ всего полка, стоявшій лицомъ къ лицу съ непріятелемъ въ настоящемъ бою. 

Отдавая приказанія, офицеры невольно вспоминали лекцію командира полка о военной наукѣ. Началъ онъ эту лекцію такими словами: 

Рисунокъ Е. Лансере. 

 Наше дѣло- самое трудное изъ всѣхъ дѣлъ на землѣ. Мы подобны оркестру музыкантовъ, которые учились не на инструментахъ, а на ихъ подобіяхъ, не издававшихъ ни одного звука. Каждый музыкантъ зналъ, какъ надо держать смычокъ, какъ перебирать пальцами, какъ скрипку держать у плеча, даже, какъ натягивать струны, чтобы звукъ получался именно тотъ, который нуженъ для игры въ оркестрѣ; былъ знакомъ съ нѣмымъ камертономъ, не издававшимъ ни одного звука, зналъ разницу между форте и піано и былъ выученъ согласовать свою игру съ игрой остальныхъ музыкантовъ. Капельмейстеръ становился на свое возвышеніе и махалъ палочкой, а музыканты, внимательно слѣдя за движеніями палочки, старались продѣлывать то, что въ одинъ день имъ придется дѣлать на самомъ дѣлѣ, съ инструментами, которые зазвучатъ, и, если кто окажется не на высотѣ, если оркестръ заиграетъ плохо, если капельмейстеръ не будетъ въ состояніи въ кратчайшее время справиться съ текстомъ и мелодіей, то и ему и оркестру грозитъ смерть. Смерть и позоръ. Такова военная наука . 

M. Abunakz 

Уральскій казакъ. Рисунокъ участника войны М. Авилова. 

Теперь полку предстоялъ этотъ концертъ, публичный экзаменъ, на которомъ каждый членъ огромнаго оркестра долженъ былъ показать, хорошо ли онъ усвоилъ обращеніе со своимъ, до сихъ поръ нѣмымъ инструментомъ, а капельмейстеръ долженъ былъ въ кратчайшее время заставить играть такъ, какъ будто оркестръ давно игралъ на этихъ звучныхъ инструментахъ. 

Неудивительно, что капельмейстеръ этого огромнаго оркестра маленькій полный человѣкъ со щетинистыми усами не могъ вполнѣ справиться со своимъ волненіемъ... 

Полку предстоялъ первый бой. 

Издали доносились пушечные выстрѣлы, гдѣ-то трещали ружья и пулеметы: какой-то другой полкъ уже былъ на сценѣ; ему было легче: онъ уже началъ, выступилъ на подмостки и успѣлъ на нихъ оглядѣться. 

- Полкъ, смирно!-и командиръ полка выѣхалъ впередъ. 

- Братцы, мы идемъ наконецъ въ бой. Помните, что у васъ есть Георгіевское знамя и Георгіевская серебряная труба, и особый барабанный бой, и отличіе на шапкахъ за подвиги, за геройство, проявленное полкомъ въ прежнія войны. Но все это заработали наши предки. Покажемъ, что и мы достойны этихъ наградъ. Помните, что такой огромной войны никогда не было, сколько стоить свѣтъ, и велика намъ будетъ награда и честь, если мы поддержимъ прежнюю славу полка и покроемъ эту славу новой неувядаемой славой. 

Командиръ снялъ фуражку, приподнялъ ее правой рукой и еще болѣе возвышеннымъ голосомъ продолжалъ: 

- Мы придемъ домой или побѣдителями, или ляжемъ на полѣ брани: мертвые сраму не имутъ, а побѣдителю слава! Братцы! За Царя, за Родину, за правое святое дѣло: ур-р-р-а! 

Порывъ командира передался и людямъ полка: ему отвѣтили такимъ грознымъ, такимъ могучимъ