No 44. 

1915 

НИВА 

17 Августа 1917 г. 

Шучикъ 

Брошенная нѣмецкая санитарная повозка. Рисунокъ участника войны И. Авилова. 

 ура , что, казалось, и земля, и кусты, и деревья повторяли это  ура . 

Въ этотъ моментъ никто не сомнѣвался, что можетъ быть какое-нибудь третье рѣшеніе вопроса: побѣдить или умереть со славой. 

Командиръ помахалъ фуражкой, и  ура  мало-по-малу прекратилось. Тогда онъ приподнялся на стременахъ-прежней нерѣшительности и волненія не осталось и слѣда- и скомандовалъ громко, спокойно и авторитетно: 

Батальоны направо! Первый батальонъ шагомъ! Полкъ гронулся, и полковой священникъ кропилъ освященной водой проходившихъ людей. 

Чѣмъ дальше шли, тѣмъ слышнѣе были пушечные выстрѣлы. Командиръ полка, бывшій гдѣ-то сзади, обгонялъ роты. Солдаты жались и давали дорогу небольшой группѣ всадниковъ. За полтора часа ходьбы прежнее восторженное состояніе нѣсколько уменьшилось, люди привыкли къ новымъ впечатлѣніямъ. Да и непріятель вовсе не былъ такъ близко, какъ казалось сначала. 

Раздалась опять команда, и изъ походной колонны перестроились въ резервную: батальоны разошлись и двигались прямо по полю. 

Чѣмъ дальше шли, тѣмъ оживленнѣе были дорога и поле. Навстрѣчу ѣхали громадныя длинныя повозки съ бѣгущими мѣстными жителями. На подводахъ кое-какъ было набросано всякое добро, нужное и, еще чаще, совершенно ненужное: казалось, люди спасаются отъ пожара. Въ ту и другую сторону проѣзжали конные, велосипедисты, мотоциклетки. Изрѣдка пыхтѣлъ автомобиль. Въ воздухѣ трещалъ пропеллеръ летчика. Кое-гдѣ проѣзжали небольшіе конные отряды. Громъ пушекъ и ружей все увеличивался. Справа у ручья стояли палатки съ бѣлымъ флагомъ и краснымъ крестомъ посрединѣ. Около нихъ суетились люди съ бѣлыми повязками на правомъ рукавѣ. 

Полкъ опять перестроился: часть обоза остановилась, а батальоны первой линіи выслали боевую цѣпь. 

По 

дорогѣ крупной рысью пронеслась батарея. 

Всякій разъ, когда случалось что-нибудь особенное, настроеніе людей приподымалось. Такъ, быстрое движеніе батареи съ подпрыгивающими, держащимися за желѣзныя перила сидѣній артиллеристами, озабоченный видъ офицеровъ и унтеръ-офицеровъ, ѣдущихъ впереди орудій,-все это, часто видѣнное и на маневрахъ, тогда не производило никакого впечатлѣнія, теперь же казалось важнымъ и что-то рѣшающимъ. 

Батальонный третьяго батальона спросилъ одного изъ артиллерійскихъ офицеровъ, ѣдутъ ли они уже на новую позицію, или только выѣзжаютъ и до сихъ поръ еще не открывали огня. 

Офицеръ обернулся, приложилъ ладонь ко рту, чтобы было слышнѣе, что-то крикнулъ, и его взводъ уже пронесся мимо. 

- Они уже стрѣляли?- спросилъ капитанъ Поповъ, ротный девятой роты. 

1915 

Батальонный пожалъ плечами: - Развѣ разберешь? 

801 

Одна огромная фура, наполненная съ верху до низу старыми еврейками и маленькими черномазыми ребятишками, давая дорогу несшейся артиллеріи, повернула слишкомъ сильно, попала въ канаву и перевернулась. Около нея стояло десятка полтора-два евреевъ и евреекъ, и всѣ одновременно говорили, выкрикивая, плача и жестикулируя. 

Фура осталась далеко позади, и солдаты и офицеры долго оглядывались, чтобы узнать, успѣли ли поднять фуру, и поѣхала ли она уже дальше. 

Наконецъ недалеко отъ третьяго батальона упалъ непріятельскій снарядъ: съ какимъто прерывающимся не то жужжаньемъ, не то зыканьемъ, которое то уменьшалось, то увеличивалось въ силѣ звука, онъ летѣлъ высоко въ воздухѣ, пролетѣлъ надъ головами солдатъ и упалъ на землю сзади батальона, разбросавъ вокругъ себя тучу земли и песку. 

Дозоръ, недалеко отъ котораго онъ упалъ, подбѣжалъ къ нему и съ любопытствомъ разглядывалъ неразорвавшійся снарядъ. Батальонный смотрѣлъ съ лошади на дозоръ и сердился: 

- Вѣдь этакое дурачье,- начнутъ ковырять, и онъ разорвется! 

Солдаты съ интересомъ поворачивали головы: что видѣлъ дозоръ? что они трогаютъ тамъ штыками? 

Евстратъ не выдержалъ и высказалъ одну изъ своихъ мрачныхъ мыслей: 

Ужо доковыряются! Доковыряются, пока и мокренько не останется! Да добро бы только ихъ шугануло, а то осколки и тутъ сколько народу перекалѣчатъ! 

Дядя Митяй радостно волновался и то удивлялся и ахалъ, то находилъ, что особеннаго-то ничего и нѣтъ. 

М. Ленковъ 

Донской казакъ-горнистъ. Рисунокъ участника войны М. Авилова.