☛
„Чужая голова“ в МТС
Рис. Г. Холмского
ИВУШКИН — КАРА ДМИТРИЕВ
ки Гофмана ), бал у человека, то, бишь, у Ладухина—немножко по Леониду Андрееву („Жизнь человека ) немножко по чеховской „Свадьбе (сценка за столом), в последнем акте играющие предметы, движущиеся диваны, столы и, конечно, фокстрот...
Весь спектакль оставляет чувство какой-то тяжелой неловкости. Как будто вам показали водевиль „Теща в дом, все вверх дном , поставленный сразу и по Станиславскому, и по Мейерхольду, и по Таирову.
Не спасла пьесу и отличная игра актеров. Наоборот. Мастерское исполнение еще ярче подчеркивало убогость спектакля. Не то, чтобы пьеса была драматургически плохо сделана: Антимонов сих дел мастер, автор очень многих хороших пьес. „Чужая голова —талантливая ерунда [*)], которая с успехом могла бы занять место в старом Балиевском репертуаре.
Не рано ли театр Сатиры переходит на „мирное житие ? Не рано ли переходить на жанр просто беспредметно веселых пустяков „без политики ? Тень „Летучей мыши“ незримо витает над Гнездниковским переулком.
Бойтесь „мышей , товарищи! * * *
Разговор двух зрителей во время театрального разъезда (настоящий, несценический).
Первый: Я чувствую, как будто меня побили.
Второй (мрачно): Тяжелый случай...
Мы надеемся, мы уверены—последний случай.
УРИЭЛЬ
[*)] С данной оценкой редакция несколько не согласна. Редакция находит, что если „Чужая голова и ерунда, то отнюдь не талантливая.
Театр как будто заранее предвидел характер критической оценки спектакля. Не поэтому ли чуть не с первых слов пьесы подвергнуты безжалостному осмеянию театральные рецензенты? Не поэтому ли догадливый автор, вместо теакритиков, показал нам пару теа-кретинов, а вместо публики—десяток тупоголовых баранов?
Смотрите—вот они наши ценители!
Мудрая предусмотрительность, но... нехорошо. Не сатирическое это дело порочить своих возможных и воображаемых хулителей в предварительном порядке.
А вдруг похвалили бы? Конфуз!
Увы, и автор и театр били наверняка. При всем желании хвалить не за что. И именно потому, что мы очень ценим, холим и впредь хотим оберегать наш пока единственный театр Сатиры.
Но „Чужая голова ! Кому и зачем понадобился этот спектакль, который был бы для нас невыносимым зрелищем и 10—15 лет тому назад.
Сюжет из „Новостей науки и техники ;—двое меняются головами и что из этого выходит.
Все действие развивается на фоне густого мещанского быта, мещанского быта вообще, а не конкретного 1925 года.
Пролог, эпилог, интермедия. Вот и все. Тщетно было бы, однако, искать основную идею, красную нить пьесы: она безнадежно ускользала от самого внимательного зрителя.
Что хотел изобразить Антимонов? Фантастическое приключение двух совслужащих, обменявшихся головами. Но этот, казалось бы, основной эпизод затронут автором мелко, как бы случайно. Может быть плохую публику и хороших драматургов? Или пародию на различные театральные стили, а возможно — «просто веселую пьесу „без политики ?
По крайней мере, в этом последнем нас пытался убедить конферансье—по пьесе помпубл (помощник публики). Что-же и это законно, если весело. Давайте, без политики. Давайте, просто издеваться в миллионный раз над гнустностью мещанской жизни. Но неужели это смешно— сверхсабуровская сценка очереди у уборной, есть ли хоть тень язвительной улыбки в бьющих в нос крепких словечках, есть ли капля остроумия в пошлых сценках, которыми спектакль насыщен настолько, что они порою из пародии превращаются в самое доподлинное содержание пьесы
Фарс, обыкновенный фарс, фарс тем более безвкусный, что он проникнут давящей, раздражающей, именно мещанской претенциозностью.
И автор, и театр делают вид, что хотят сказать и показать что-то очень большое, очень умное, очень глубокомысленное, чего, однако, никто не в состоянии понять, даже при помощи помпубла.
Самая постановка, режиссерское толкование до крайних пределов усугубляют нелепость представления. Сколько изобретательности, сколько выдумки в сценическом оформлении! Интермедия не то по „Брамбилле , не то по „Турандот . Пролог с куклами совсем из Оффенбаха („Сказ
„Чужая голова“ в МТС
Рис. Г. Холмского
ИВУШКИН — КАРА ДМИТРИЕВ
ки Гофмана ), бал у человека, то, бишь, у Ладухина—немножко по Леониду Андрееву („Жизнь человека ) немножко по чеховской „Свадьбе (сценка за столом), в последнем акте играющие предметы, движущиеся диваны, столы и, конечно, фокстрот...
Весь спектакль оставляет чувство какой-то тяжелой неловкости. Как будто вам показали водевиль „Теща в дом, все вверх дном , поставленный сразу и по Станиславскому, и по Мейерхольду, и по Таирову.
Не спасла пьесу и отличная игра актеров. Наоборот. Мастерское исполнение еще ярче подчеркивало убогость спектакля. Не то, чтобы пьеса была драматургически плохо сделана: Антимонов сих дел мастер, автор очень многих хороших пьес. „Чужая голова —талантливая ерунда [*)], которая с успехом могла бы занять место в старом Балиевском репертуаре.
Не рано ли театр Сатиры переходит на „мирное житие ? Не рано ли переходить на жанр просто беспредметно веселых пустяков „без политики ? Тень „Летучей мыши“ незримо витает над Гнездниковским переулком.
Бойтесь „мышей , товарищи! * * *
Разговор двух зрителей во время театрального разъезда (настоящий, несценический).
Первый: Я чувствую, как будто меня побили.
Второй (мрачно): Тяжелый случай...
Мы надеемся, мы уверены—последний случай.
УРИЭЛЬ
[*)] С данной оценкой редакция несколько не согласна. Редакция находит, что если „Чужая голова и ерунда, то отнюдь не талантливая.
Театр как будто заранее предвидел характер критической оценки спектакля. Не поэтому ли чуть не с первых слов пьесы подвергнуты безжалостному осмеянию театральные рецензенты? Не поэтому ли догадливый автор, вместо теакритиков, показал нам пару теа-кретинов, а вместо публики—десяток тупоголовых баранов?
Смотрите—вот они наши ценители!
Мудрая предусмотрительность, но... нехорошо. Не сатирическое это дело порочить своих возможных и воображаемых хулителей в предварительном порядке.
А вдруг похвалили бы? Конфуз!
Увы, и автор и театр били наверняка. При всем желании хвалить не за что. И именно потому, что мы очень ценим, холим и впредь хотим оберегать наш пока единственный театр Сатиры.
Но „Чужая голова ! Кому и зачем понадобился этот спектакль, который был бы для нас невыносимым зрелищем и 10—15 лет тому назад.
Сюжет из „Новостей науки и техники ;—двое меняются головами и что из этого выходит.
Все действие развивается на фоне густого мещанского быта, мещанского быта вообще, а не конкретного 1925 года.
Пролог, эпилог, интермедия. Вот и все. Тщетно было бы, однако, искать основную идею, красную нить пьесы: она безнадежно ускользала от самого внимательного зрителя.
Что хотел изобразить Антимонов? Фантастическое приключение двух совслужащих, обменявшихся головами. Но этот, казалось бы, основной эпизод затронут автором мелко, как бы случайно. Может быть плохую публику и хороших драматургов? Или пародию на различные театральные стили, а возможно — «просто веселую пьесу „без политики ?
По крайней мере, в этом последнем нас пытался убедить конферансье—по пьесе помпубл (помощник публики). Что-же и это законно, если весело. Давайте, без политики. Давайте, просто издеваться в миллионный раз над гнустностью мещанской жизни. Но неужели это смешно— сверхсабуровская сценка очереди у уборной, есть ли хоть тень язвительной улыбки в бьющих в нос крепких словечках, есть ли капля остроумия в пошлых сценках, которыми спектакль насыщен настолько, что они порою из пародии превращаются в самое доподлинное содержание пьесы
Фарс, обыкновенный фарс, фарс тем более безвкусный, что он проникнут давящей, раздражающей, именно мещанской претенциозностью.
И автор, и театр делают вид, что хотят сказать и показать что-то очень большое, очень умное, очень глубокомысленное, чего, однако, никто не в состоянии понять, даже при помощи помпубла.
Самая постановка, режиссерское толкование до крайних пределов усугубляют нелепость представления. Сколько изобретательности, сколько выдумки в сценическом оформлении! Интермедия не то по „Брамбилле , не то по „Турандот . Пролог с куклами совсем из Оффенбаха („Сказ